Колония лжи
Шрифт:
Когда мы только попали в зону, я старалась держаться подальше от людей. Правда, старалась. Я не хочу, чтобы люди заболевали, если только они не заслуживают этого. Но потом в хостел нагрянули те, в непонятной форме. Они пришли за Каем и не оставили мне выбора: я послушала их, узнала, чего они хотят, и должна была спасти брата. А для этого пришлось приблизиться к ним. Потом я уже не отходила от Кая, боялась выпустить его из поля зрения и оставить без защиты, если за ним придут.
И вот теперь мы едем в Лондон.
Лондон — большой город, и людей в нем много. Очень много.
Я и сама себя ненавижу.
Кай надеется, что мы найдем Фрейю и она докажет, что выжившие не переносят инфекцию. А потом кого-нибудь наконец осенит, и он поймет, что переносчик — это я.
И вот тогда меня возненавидит Кай. А если мы найдем Шэй, то меня возненавидит и она.
Это несправедливо!
Я не просила этого. Я не хотела становиться такой. Во всем виноват Первый. Мне нужно оставаться сильной и внимательной, чтобы найти доктора и рассчитаться с ним за все. Если Кай отыщет Фрейю и я смогу поговорить с ней, то буду точно знать, что он не забудет о нашей главной цели. Потом я позабочусь о том, чтобы мы как можно быстрее уехали из Лондона, пока никто из них не заметил следующей за нами — мной — эпидемии.
Я поднимаюсь с пола, устраиваюсь на сиденье рядом с Каем и смотрю в окно на проносящиеся мимо сельские пейзажи, слушая рассуждения Морка о похищениях людей инопланетянами.
Кладу руку на плечо Каю. Сестренка и старший брат — в этом деле мы вместе.
19
КАЙ
Мы едем и едем, не останавливаясь ни на минуту — на случай расширения границ карантинных зон, — и когда Морк сворачивает наконец к кафе на шоссе М-6, мой желудок уже жалобно стонет от голода.
— Возьму что-нибудь перекусить, — предлагаю я, потому что такова негласная традиция, и все же я понимаю, что деньги Бобби скоро закончатся.
Нагружаем подносы стаканами и тарелками, я расплачиваюсь, и мы садимся. Готовят здесь так вкусно, что даже Морк на какое-то время умолкает.
А еще здесь есть вай-фай. Иона и ее друг, должно быть, беспокоятся обо мне и опасаются худшего. Ввожу пароль, но ничего не могу с собой поделать, пускаюсь на поиски последних видео «Это все ложь».
На экране высвечивается лицо Фрейи.
— Да, я все еще на свободе, и в Лондоне до сих пор чисто. — За спиной у нее Вестминстерское аббатство. Она улыбается в камеру.
Морк заглядывает мне через плечо.
— Какая штучка. Ты из-за нее торопишься в Лондон?
— Да. — Вообще-то так оно и есть, хотя и не в том смысле, который угадывается в тоне Морка.
— Пирог с меня. — Морг поднимается из-за стола, а я, пользуясь моментом, ввожу пароль и подключаюсь к «Встряске».
Картинка на экране повергает меня в отчаяние, и в животе завязывается узел.
Новый пост есть — заголовок без содержания: сайт скомпрометирован.
И больше ничего, все остальное удалено. Последний пост появился несколько часов назад. Что же случилось? Что с Ионой? С ее другом? А
если ее накрыли из-за меня? Морк возвращается с двумя тарелками и тут же уминает свой кусок пирога. Я тупо смотрю на экран.— Не будешь ты, съем я, — предупреждает он. Я молча двигаю тарелку в его сторону. — Что-то не так?
— Беспокоюсь за оставшихся в Шотландии друзей, — честно отвечаю я.
— Положение ухудшается. — Он кивает на экран телевизора. Поступающие сообщения подтверждают, что абердинский грипп проник в Глазго, в связи с чем карантинные зоны предполагается расширить. — Нам лучше поторопиться, пока дороги не совсем еще забиты. Сейчас все устремятся на юг, чтобы случайно не остаться за запретной линией.
Морк оказался прав. Поначалу мы шли на хорошей скорости, но постепенно машин становилось все больше, и автомобильный поток двигался не быстрее черепахи.
Морк включает радио и сыплет проклятиями.
— Дорога перекрыта перед Бирмингемом. Всех разворачивают, пропускают только тех, у кого веские причины ехать дальше на юг.
— И кто же это решает?
— Кто? Армия, конечно.
— Если так пойдет дальше, я до Лондона пешком быстрее доберусь. — Мне тревожно. Может, выйти из машины? Вдруг там действительно армейский пост и они разыскивают меня?
— Говорят, сейчас организуют скоростную полосу — в зависимости от типа транспортного средства. Попробуем проскользнуть.
Мы медленно ползем к Бирмингему. Морк не умолкает, переключается на тему Евросоюза, взвешивает аргументы «за» и «против», но я пропускаю его болтовню мимо ушей. Что делать? Остаться в грузовике и рискнуть или выйти? Но если выйду, то как доберусь до Лондона? Никак не могу решиться и в результате остаюсь на месте, а напряжение нарастает по мере приближения к контрольному пункту. Вытягиваю шею, пытаюсь увидеть, что там происходит и кто проводит проверку.
Мы подъезжаем ближе, и я немного успокаиваюсь. Никаких военных на блокпосте нет, обычные полицейские. Конечно, разыскивать меня могут и они, но предсказание Морка сбывается: полицейские коротко просматривают транспортные документы, бросают взгляд на наши татуировки и машут — проезжайте. Контрольно-пропускной пост остается за спиной, и я позволяю себе расслабиться.
— Дальше будет порядок, — говорит Морк и вновь оказывается прав: машины постепенно вытягиваются в линию и набирают ход. Мы мчимся в Лондон.
20
КЕЛЛИ
Кай идет по дороге, и Морк сигналит ему вслед — ту-ту. Кай не оборачивается, но поднимает руку. «Не делай ничего, чего не сделал бы я» — такими словами и смехом проводил его Морк, вероятно, имея в виду блондинку с экрана планшета. Возможно, проблемы у Кая и возникнут, но только не в той сфере, на которую намекал Морк. Беда следует за ним по пятам ровно так же, как и я. Может быть, мы одно и то же?
Бывала ли я в Лондоне раньше? С памятью у меня плохо; я ничего не помню и не узнаю. Мы идем по улице, заставленной припаркованными автомобилями, мимо магазинов, кафе, баров. Это не тот Лондон, который я видела по телевизору.