Колыбельная

– Я буду вести себя хорошо, - говорит он.
– Я обещаю.

И затем он обходит машину спереди, словно я уже сказала да, хватает фотографию на ветровом стекле и засовывает ее в задний карман. Далее он садится рядом со мной и захлопывает за собой дверь.

Что такое с этим парнем? Сопротивление бесполезно. Или я просто слишком устала, и мне очень жарко, чтобы придумывать еще аргументы.

– Одна поездка, - строго говорю я.
– И все. И если ты уронишь хоть крошечку, то можешь выметаться из машины. И я даже не сбавлю скорость.

– Ой, пожалуйста, - он тянется к ремню безопасности.

– Тебе не нужно нянчится со мной, правда. Будь прямой. Не сдерживайся.

Я это игнорирую и выезжаю из молла на дорогу. Мы не проехали и полквартала, когда я ловлю его на незаметном поедании картошки фри. Он думает, что он весьма ловкий: прячет ломтик в кулак, а затем делает вид, что зевает, но я профи в этом. Лисса всегда устраивает мне проверки.

– Что я сказала насчет еды?
– говорю я, останавливаясь на красном сигнале светофора.

– Я гхолодный, - бормочет он, затем проглатывает.
– Я голодный, - повторяет он.

– Мне все равно. Никакой еды в машине, точка. Я стараюсь держать ее в порядке.

Он оборачивается, смотрит на заднее сиденье, затем на приборную панель и коврики.

– В порядке?
– переспрашивает он.
– Да она как из музея. Даже пахнет новизной.

– Точно, - подтверждаю я, когда светофор меняет цвет.

– Возьми здесь левее.
– Он показывает, и я меняю полосу, оборачиваясь назад.
– Готов поспорить, что ты помешана на контроле.

– Неправда, - говорю ему.

– Давай посмотрим.
– Он тянется за упаковкой, аккуратно вытаскивая картошку фри. Она длинная и похожа на резиновую, еще и сгибается, когда он держит ее двумя пальцами.
– В интересах науки, - говорит он, покачивая ею, - Маленький эксперимент.

– Никакой еды в машине, - повторяю я, словно мантру. Господи, как далеко его дом? Мы были возле отеля, в котором у нас проходил прием, так что он должно быть близко.

– Здесь налево, - говорит он, и я поворачиваю на улицу, распугивая парочку белок на деревьях. Когда я снова смотрю на него, его руки пусты, картошка фри, теперь прямая, лежит на консоли переключения передач.

– Теперь, не паникуй, - он накрывает мою руку своей.
– Дыши. И просто оцени, на минуты, всю свободу в этом хаосе.

Я выдергиваю руку.

– Который дом твой?

– Это вовсе не беспорядок, видишь? Это прекрасно. Это природа в своей красоте…

Затем я вижу: белый фургон, криво припаркованный во дворе маленького желтого дома в сорока футах от нас. Свет на веранде включен, средь бела дня, и я замечаю рыжеволосого барабанщика, Ринго, работника кофейного магазина, он сидит на ступеньках вместе с собакой. Он читает газету; собака тяжело и часто дышит, высунув язык.

– ….Природный порядок вещей, который, по факту, абсолютный беспорядок, - заканчивает он, когда мы въезжаем на подъездную дорожку, рассыпая гравий. Картошка фри соскальзывает с консоли, оставляя жирный след, словно слизняк, и приземляется мне на колени.
– Упс, - он забирает ее.
– Теперь, видишь? Это был первый, хороший шаг в борьбе…

Я смотрю на него, затем двигаю рукой, открывая автоматический замок: клик, и кнопка на его двери выскакивает.

– …С твоей проблемой, - заканчивает он. Он открывает дверь и выходит, забирая свою жирную упаковку. Затем наклоняется, быстро просовывает свою голову так, что мы оказываемся практически лицом к лицу.

– Спасибо за поездку. Честно.

– На здоровье, - говорю я. Он секунду не двигается, что сбивает меня с толку: только мы, здесь вместе, глаза в глаза. Затем он моргает и отклоняется, вылезая из машины и захлопывая дверь. Я вижу, как собака на крыльце внезапно встает и спускается по ступенькам, дико виляя хвостом, когда видит, что идет Декстер. Тем временем я замечаю, что в моей машине воняет жиром, еще один бонус. Я опускаю стекло, надеясь, что освежитель воздуха, свисающий с зеркала заднего вида, сделает свою работу.

– Наконец-то, - говорит барабанщик, сворачивая газету. Я включаю заднюю передачу, затем убеждаюсь, что Декстер все еще стоит спиной, перед тем, как провести пальцем по консоли, проверяя ее на следы жира. Мой грязный маленький секретик.

– Еще нет шести, - Декстер опускается, чтобы погладить собаку, которая теперь бегает вокруг него, хлопая по лапам хвостом. У нее белая морда, и она движется со скрипом, как старые собаки.

– Ага, только у меня нет ключей, - барабанщик поднимается.

– И у меня нет, - отвечает Декстер. Я начинаю выезжать, но мне приходится остановиться, чтобы пропустить поток машин.
– А как насчет задней двери?

– Закрыта. Плюс ты знаешь, что Тед прошлой ночью придвинул к ней книжный шкаф.

Декстер роется в карманах, затем вытаскивает из них руки. Ничего.

– Ну, может нам придется разбить окно.

– Что?
– говорит барабанщик.

– Не паникуй, - Декстер говорит с той бесцеремонной интонацией, которая мне уже знакома.
– Мы выберем маленькое. Затем ты сможешь пролезть сквозь него.

– Ни за что, - барабанщик скрещивает руки на груди, в то время как Декстер поднимается по ступенькам и начинает проверять окна на фасаде дома.
– Почему мне всегда приходится заниматься этим идиотским дерьмом, а?

– Потому что ты рыжий, - отвечает Декстер, и барабанщик корчит рожу: - Плюс у тебя узкие бедра.

– Что?

Теперь я даже больше не жду бреши в потоке транспорта. Вместо этого я наблюдаю, как Декстер находит камень за домом, потом возвращается и приседает перед маленьким окошком на конце крыльца. Он изучает его, затем камень, готовит свой метод, тем временем собака сидит рядом с ним и лижет его ухо. Барабанщик стоит за ними, все еще обиженный, руки засунул в карманы.

Назовите это явными проблемами с контролем, но я не могла просто стоять и наблюдать за этим. Поэтому я опять въехала на подъездную дорожку, вышла из машины и поднялась по ступенькам как раз в тот момент, когда Декстер отвел руку с камнем назад, чтобы разбить стекло.

– Раз, - считает он: - Два…

– Стой, - говорю я, и он останавливается, камень падает у него из рук и со стуком ударяется о крыльцо. Собака отпрыгивает назад, пугается и скулит.

– Я думал, ты уехала, - отвечает Декстер.
– Ты не смогла это сделать, не так ли?