Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– Кричала по утрам: "Алеша, Алеша", поспать не давала.

Без моего присмотра Алексей, видимо, стесняясь спасовать перед женщинами и не умея заставить детей вовремя уйти с пляжа, перегрелся, посадил свою эндокринную систему и с тех пор уже двадцать лет плохо переносит солнце, и даже в мае при легкой жаре обязательно надевает кепку на голову.

Всё дело в том, что я еще до 12 часов всегда ухожу с южного солнца. Быстренько одеваюсь и убегаю и поджидаю детей в тени, поджидаю нетерпеливо, не позволяя им задержаться. В этом я непреклонна - я знаю, как безжалостно солнце на юге, и обгоришь до волдырей, и солнечный удар получишь, или в лучшем случае просто устанешь,

и день пропадет.

Без меня Алексей пошел на поводу у детей и пострадал. А дети ничего, детям обошлось.

После их возвращения мы отправились в субботу к Ирине на дачу в Троицкое. Туда мы обычно добирались на ракете от пристани "Водники", а обратно на автобусе до Лианозово. Утром я поставила тесто на оладьи и, когда ближе к вечеру мы вернулись с дачи, где купались, гуляли по лесу и загорали, я быстренько напекла пушистые оладьи на дрожжах, все быстренько их полопали, я тоже приложилась, а потом ночью мне стало худо, совсем худо, рвота не приносила облегчение, руки ноги холодели, и я разбудила посреди ночи Алешку. Он вызвал скорую.

Знакомые девчонки-медсестры в инфекционном отделении, промывая мне желудок и кишечник, все ругали за то, что я так поздно вызываю скорую, дотягиваю до самой ночи.

– Чувствуешь, что тебе плохо, ну и вызови хоть в 11 часов, а то спать в два часа хочется.

– Да я в 11 часов еще терплю, надеюсь, что сама справлюсь, - объясняла я им.
– Я ведь из 20 приступов только один раз вызываю скорую, а то сама справляюсь.

Меня промыли, но состояние легкости и освобождения не наступило, меня всё трясло и тошнило, я ходила по коридору, согнувшись. Заспанная медсестра Надежда вышла в коридор, пощупала мне пульс:

– Что-то ты у меня сегодня плохая, прошлый раз лучше была.

– Да, - согласилась я, - сегодня мне совсем худо, просто сил нет.

Окно в моей комнате было распахнуто. Ветки кустов торчали где-то внизу.

Я подходила к окошку, дышала. Мерное дыхание на какие-то секунды приносило облегчение, а потом волна тошноты вновь охватывала меня. От прохлады меня тряс озноб.

"Если сейчас выпрыгну из окна, разобью себе коленки в кровь. Будет очень больно, зато уже тошнота пройдет, не буду чувствовать тошноту от боли". Я прикрыла окошко.

В шесть часов Надежда вызвала мне дежурного врача. Я знала, что такое дежурный врач, мама сама часто дежурила по ночам в стационаре, я знала, что иногда даже и стоматологов заставляли дежурить. Пришла врач, недовольная, заспанная, померила мне давление, сделали какой-то укол. Я уснула, но сон был тяжелый, беспокойный. Меня всё ещё мутило.

Утром пришла заведующая, осмотрела меня.

– Посмотри, ты у меня вся желтая, желчь не отходит.

И назначила капельницу.

Я лежала с закоченевшей от втекания холодного раствора рукой, когда пришли Алеша с детьми. В палате я была одна, они стояли у порога кучкой и смотрели на меня, лежащую на кровати с прилепленными ко мне тонкими шлангами. Вид мой смущал детей, и они не подходили к постели.

– Я отравилась оладьями. Очень вас прошу, выбросьте эти оладьи, а то еще кто-нибудь отравится.

После ночных путешествий со мной на скорой в больницу и обратно, муж не выспался, с трудом расклеивал веки и послушно кивал головой:

– А, да, выкинем, ты Зоя, не беспокойся.

После того, как я выпишусь из больницы, я спрошу у Кати:

– Ну, что, Катя, послушался меня отец, выбросил оладьи?

– Ну, мама, когда ты просила их выкинуть, мы давным-давно их съели.

После этого тяжелого, продолжавшегося не обычные три-четыре часа, а больше двенадцати

часов, приступа меня выписали через три дня. Прошлые разы Таисия Петровна, заведующая отделением, уговаривала меня полежать, полечиться, а тут через три дня (пищевая токсикоинфекция), и меня выписали.

Я пришла домой, поела, чтобы не тревожить печень, вареную говядину со свежим огурцом, и стало мне снова плохо.

И не понятно мне было, как жить дальше, если я дошла до ручки и организм мой уже никакой еды не принимает.

Я открыла поварскую книгу. В конце книги были описаны диеты при различных болезнях и даны даже рецепты различных блюд.

Я прочитала диету при печени вне обострения, а внизу была сноска: "Обострение болезни печени и желчного пузыря сопровождается обострением гастрита, в этом случае см. диету при болезнях желудка".

Я перевернула страницу и прочитала, что мне в течение двух недель рекомендуется протертая пища! А меня продержали на протертой пище в больнице всего два дня и стали давать щи из квашеной капусты на третий день.

Я знала, почему Таисия Петровна ставит мне такой диагноз, не соответствующий истине, - я не желаю лежать положенные при обострении желудочных болезней две-три недели в стационаре, инфекции у меня никакой нет, отделение инфекционное, вот отсюда и диагноз.

Было лето, была молодая картошка, кабачки. Я приходила с работы, варила себе картофель с кабачками, протирала сквозь дуршлаг и ела полученное пюре. Остальным членам семьи я готовила другую пищу, варила щи, жарила мясо с картошкой. Но дети все остатки моего пюре съедали мгновенно! Я не разрешала им есть мою пищу - только остатки, и Сережка, который в рот не брал кабачки, по честному разделив с Катей тарелку оставшегося пюре, съедал его.

Я только вздыхала. У меня не было физических сил готовить протертое пюре на здоровых людей, к тому же я не сомневалась, что если начать готовить и для детей, они тут же перестанут его есть

После Батуми, где дети пробыли всего месяц, я взяла на август путевку для Кати в пионерский лагерь. Поскольку я за все годы работы никогда не пользовалась лагерем, путевку мне дали бесплатную.

Многие женщины хвалили мне лесистые места за Дмитровом, где располагался лагерь, но мои дети, как только слышали, что надо рано вставать, бежать на зарядку и вообще жить вдали от родителей целый месяц, так сразу отказывались ехать, а тут дочь вырастала из пионерского возраста, и я уговорила её посмотреть, что это такое, жизнь в пионерском лагере.

И в начале августа я усадила её вместе с нехитрой поклажей в автобус возле НИОПиКа, и помахала ручкой, а Сережка остался беспризорный на какое-то время.

Среди старых фотографий нашла краткое дочкино письмо из лагеря.

"Здравствуй, мама! Мне здесь не нравится и в родительский день (14 числа) уеду. Пришлите мне (срочно) расческу, крем, цепочку. Пришлите бандеролью. И еще пришлите каких-нибудь сосалок ("взлетные", "дюшес", "барбарис") или еще что-нибудь в этом роде, только не театральные. Катька.

Присылайте по адресу

141830, Московская обл. Дмитровский район

Синьковское почтовое отделение деревня Нестерово

Пл Василек 2 отряд.

Мы в первые выходные не ездили в лагерь, и спустя десять дней Алешка накупил фруктов и собрался навестить дочку. Я с ним не поехала, тяжко мне было так далеко ехать, долго сидеть я не могла. Перед отъездом я сказала мужу:

– Ну, ты строгости не разводи. Если нашей дочке там не нравится, плюй на всё, забирай домой.

Поделиться с друзьями: