Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка»

Католический костел в готическом стиле XIV века на улице Аполинаржска (Apolin'arsk'a 443/10, Nov'e Mesto, Praha), в полукилометре от пивной. Неожиданная связь с будущими событиями возникает из-за того, что все колокола звонницы кроме главного 180 килограммового были реквизированы во время Первой мировой войны.

С. 72

А потом, после приговора, когда его уводили, взял да и крикнул им там, на лестнице, словно совсем с ума спятил: «Да здравствует свободная мысль!».

В оригинале последние два слова – имя собственное: «At zije Voln'a mysl'enka!». «Свободной мыслью» называлось периодическое издание чешского подразделения антиклерикального, атеистического движения с тем же названием, основанного в Праге в начале двадцатого века.

Что, конечно, много смешнее того, что получилось у ПГБ. Очевидно, только окончательно рехнувшийся кабатчик мог выкрикнуть на суде, если взять русскую аналогию: «Да здравствует Религиозно-философское общество», ну или «Самопознание».

В 1911 году Гашек написал и опубликовал затем в журнале «Карикатуры» злой фельетон как о практике самого чешского антирелигиозного движения, так и о его печатном органе, журнале, который так и назвался – «Свободная мысль» («Voln'a mysl'enka»). Так что здесь давняя любовь.

За все это время к нему на удочку попался только один обойщик с Поперечной улицы.

Поперечная, на самом деле Пршична (Pr'icn'a) – короткая улочка недалеко от угла Житной (Zitn'a) и Карловой площади. Параллельна Школьской (Skolsk'a), на которой жила семья Гашеков как раз в тот год, когда родился Ярослав. Любопытно, что в четвертой части, безо всякого предупреждения, она уже «Пршична», см. комм., ч. 4, гл. 1, с. 266.

С. 73

А обойщик ответил, что не умеет стрелять, что только раз был в тире, прострелил там корону.

Примечания (ZA 1953) вслед за Бржетиславом Тулой (BH 2012) обращают внимание на то, что приводит обойщика в тюрьму двусмысленность высказывания (оригинал: ze byl jednou na strelnici a prostr'ilel tam korunu). Prostrflet – это и «прострелить корону», то есть символ императорской власти, то, на чем ловит обойщика провокатор Бретшнейдер, и «прострелять корону (крону)», бестолково пытаясь попасть в цель и что-то выиграть в тире, спустить на бессмысленное упражнение целую крону (korunu), большие деньги, дневной заработок – это то, что на самом деле, по всей видимости, имел в виду несчастный работяга. Слово «крона» в тексте оригинала выделена курсивом автором.

— Смотрите-ка, некий Чимпера, село Страшково, дом номер пять, почтовое отделение Рачиневес, продает усадьбу с семью десятинами пашни.

Фрагмент, поражающий тем, что в селе Страшково (Straskov, 60 километров на север от Праги) в доме номер пять действительно до войны жил Вацлав Чимпера (V'aclav Cimpera). Факт, установленный Миланом Годиком (HL 1998) по документу, сохранившемуся в архиве местного старосты. 20 февраля 1910 года пан Чимпера подал просьбу в сельский совет с приложением чертежа о возведении на своем участке сарая. 22 февраля ему милостиво разрешили сарай возвести. К сожалению, других документов, проливающих свет на последующую судьбу хозяина и его усадьбы, не сохранилось. Когда и почему Вацлав Чимпера свой дом с новым сараем продал и через какую газету искал покупателей – не известно, и тем не менее перед нами безусловное подтверждение того, что пишут о Гашеке его биографы, любимым и ежедневным чтением автора «Швейка» были газетные объявления, что вкупе с необычайной памятью может изумлять и сто лет спустя.

Почтовый округ и церковный приход, которому относилось Страшково, в самом деле, Рачиневес (Racineves), примерно в пяти километрах на северо-запад от Страшково.

Кроме того, из совершенно уже анекдотической педантичности можно отметить и то, что в оригинале предлагаемая к продаже пашня имеет размер в тринадцать корец (trin'acti korci), один корец – 2 877,32 кв. м, что дает 37 405,16 кв. метров. Одна русская десятина чуть больше гектара и составляет 10 925,4 кв. м; таким образом, на продажу выставлена усадьба с пашней в 3,45 десятины. В общем, не такой уж и кулак этот Чимпера, как его нам пытаются представить.

Мне нужен хороший пинчер, или, скажем, шпиц, или вообще что-нибудь в этом роде…

В оригинале никакого упоминания о шпице в этот момент нет – Potreboval bych pekn'eho ratl'icka, nebo neco podobn'eho. Hy и понятно, что пинчер – это пражский крысолов. Ратлик. См. комм., ч. 1, гл. 1, с. 27.

С. 74

Есть такой на примете: в Дейвицох, у одного трактирщика.

Дейвице (Dejvice) – очень чистый район Праги на северо-запад от Градчани. Место, где ныне проживают потомки Ярослава Гашека.

— Отлично! — подхватил Швейк. — Крупного могу продать по пятидесяти крон, самого крупного – по сорока пяти.

Швейк запросил за собачку, скажем прямо, хорошо. Больше месячной стоимости аренды маленькой рабочей квартиры с кухонькой без прочих удобств. Подобная перед войной обходилась примерно в 30 крон. Вообще здесь уместно было бы дать некое представление о деньгах эпохи, а также доходах и расходах героев, чтобы в будущем к вопросу уже не возвращаться.

Первое, это сама расчетная единица – кроны и галержи. 1 крона (koruna) = 100 галержей (hal'er) была введена в 1892 году. До этого почти шестьдесят лет, с 1811-го в ходу были золотые и крейцеры. 1 золотой (zlat'y или zlatka) равен 100 крейцерам (krejcar).

Монеты во времена Швейка были серебряные – достоинством в 2 кроны (эти очень часто назывались по старой памяти «золотой») и в 1 крону. Галержи чеканились никелевыми – достоинством в 20 и 10 галержей. По удивительным образом сохранившейся со средних веков традиции, когда один флорин (он же золотой) был равен 60 крейцерам, звали такую двадцатку галержей (10 крейцеров) шестой частью (sest'ak), а монету в 10 галержей – из-за равенства в покупательной способности 5 крейцерам – пятачком (petn'ik). Мелкие монетки были бронзовыми в 1 и 2 галержа, последние часто называли по той же старой памяти крейцер, а вот грошик имел обидное прозвище f'inda. Банковские билеты печатались достоинством в 10, 20, 50, 100, 500, 1000 и 5000 крон. Во время войны 1914–1918 гг. появились также купюры в 1 и 5 крон.

Детектив в штатском, вроде Бретшнейдера, мог зарабатывать что-нибудь около 800-1000 крон в год, получать ежеквартальную премию в 100–120 крон и 200 в год на обмундирование. Итого выходило каких-нибудь 1600–1800 или 140–150 в месяц. То есть собачка за полтинник должна была бы его определенно впечатлить.

Точнее можно говорить о годовом бюджете офицеров, которые вот-вот появятся в романе.

Поручик Лукаш получал 2040 крон в год, плюс от 220 до 800 крон в год на жилье, была еще выплата на обстановку съемного жилья, 110 крон в год, и мобилизационные 160 крон. Иными словами, в мирное время выходило что-то вроде 250 крон в месяц. Как доцент при советской власти.

Капитан Сагнер имел на стольник в месяц больше. Существенно. Доходы фельдмаршала зашкаливали за 2 тысячи в месяц, и пару собачек он запросто мог себе позволить. Одну себе, одну жене.

Сам Ярослав Гашек, по сведениям Сесила Перротта (CP 1983), в счастливую пору недолгого постоянного трудоустройства главным редактором журнала «Мир животных» («Svet zv'irat») в 1910 году зарабатывал 180 крон в месяц. А первое вообще в жизни Ярослава Гашека жалование, после принятия 23 июля 1902 года младшим клерком (v'ypomocn'y 'uredn'ik) в Банк Славия (Vz'ajemn'a, kapit'aly а duchody pojistuj'ic'i banka Slavia, см. комм., ч. 1, гл. 14, с. 227) составляло 60 крон в месяц.