Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка»
Шрифт:
Страконице (Strakonice) – большой южночешский город точно на запад от того стога возле Путима, в котором прячутся беседующие. Километров пятнадцать по прямой. В Страконице на большом машиностроительном заводе CZ (Cesk'a zbrojovka) помимо всего прочего делали красную мечту каждого советского мальчика – мотоциклы Jawa. Впрочем, основан был этот завод уже после войны, в 1919-м.
Сушице (Susice) – небольшой город юго-западнее уже упоминавшейся в этой главе Гораждевице (Horazdovice). Расстояние между ними чуть меньше двадцати километров.
— Эй ты, из Девяносто первого, если хочешь, идем с нами, — предложили они Швейку. — Наплюй ты на
В оригинале: «насри» (Vyser se na sv'yho obrlajtnanta). Любопытно, что в ПГБ 1929, где экспрессивная лексика используется переводчиком свободнее, тоже «наплюй». См. комм, к слову «нужник»: ч. 2, гл. 2, с. 262.
С. 283
Швейк пошел лесами. Недалеко от Штекна он повстречался со старым бродягой, который приветствовал его как старого приятеля глотком водки.
Штекно (Stekno) или, как он именовался на картах тех времен, Stiekna – ныне это Steken. Большая деревня на запад от Путима, и с нее начинаем подсчет километража второго дня. От стога у Путима набирается 10–11 километров. Необходимо отметить и то, что Швейк с ночи сменил направление на противоположное и снова идет на закат.
Наверное, больше не буду повторять этого, но водка у ПГБ – везде у Гашека коржалка.
пойдем через Страконице, Волынь и Дуб
Предлагается путь от Страконице прямо на юг. До городка Дуб (Dub) 25 километров. Небольшой городок Волине (Volyne) лежит примерно на середине пути от Страконице до Дуба. Как полагает Ярда Шерак, недалеко от него в старой овчарне и заночевал Швейк со своим случайным товарищем. См. комм, далее.
В Страконицах много еще честных дураков, которые, случается, не запирают на ночь дверей, а днем там вообще никто не запирает. Пойдешь к мужичку поболтать – вот тебе и штатская одежа.
Ничем не объяснимое искажение оригинального текста (Jdou nekam ted v zime к sousedovi si popov'idat, a ty m'as civil hned). «Ушли люди в это зимнее время к соседям поболтать, вот тебе и гражданка».
Когда раздобудем штатскую одежу, твои штаны и гимнастерку можно будет продать еврею Герману в Воднянах.
Вот и намечается круг номер два. Водняни (Vodnany) – городок на восток от Дуба, практически на одной широте с Путимом и Писеком. Только южнее и того и другого. Но ближе, ближе к конечной цели. От утреннего стога под Путимом на целых 18 километров ближе к Ческим Будейовицам. Любопытно, что, даже расставшись с бродягой, Швейк очень близкое к намеченному им колечко и опишет. См. комм, ниже: ч. 2, гл. 2, с. 288.
Отсюда часа четыре ходу до старой шварценбергской овчарни, — развивал он свой план. — Там у меня пастух знакомый – старик один. Переночуем у него
Князья Шварценберги – крупнейшие землевладельцы в южной Богемии, которым принадлежала в ту пору едва ли не треть всех здешних лесов, полей и рек, а также заводов, газет и пароходов.
Это самый трудно опознаваемый отрезок швейковского анабазиса, поскольку указание на местоположение старой овчарни князей Шварценбергов никому до сих пор не удалось найти в документах той эпохи. Возможно, просто не искали. В любом случае, все предположения современными исследователями вопроса делаются на основании слов бродяги о четырехчасовом переходе от Штекно плюс то описание местности, которое дал Гашек, рассказывая об утреннем бегстве бравого солдата из овчарни. См. комм, ниже: ч. 2, гл. 2, с. 288.
Таким образом.
Ярда Шерак полагает, что овчарня находилась немного северо-западнее Волине; именно этот город и увидел невдалеке от себя справа Швейк, утром следующего дня зашагав на восток. Впрочем, у Радко Пытлика и Йомара Хонси иной вариант. Свою точку они ставят немного восточнее, на северо-западе от другого южночешского городка Скочице (Skoc'ice).В любом случае, пройденное расстояние за этот день можно определить с вполне достаточной достоверностью. От стога у Путима до Штекно 10–11 километров и еще 15–16 (четыре часа ходу, как предупреждал бродяга) от Штекно до овчарни. Итого, где-то 25 километров. С учетом предыдущего дня общая протяженность пути 88+25 = 113 километров.
Стоит отметить, что в одну из своих отлучек из будейовицкого госпиталя весной 1915-го Гашек и сам ночевал в овчарне у Netolice (Нетолице). См. комм, ниже: ч. 2, гл. 2, с. 311.
помнил еще рассказы своего деда о французских походах,
В оригинале скорее «о битвах с французами» (vypravoval о francouzsk'ych vojn'ach). Речь идет о периоде 1804–1815 гг. и наполеоновской армии.
С. 284
А вот сын Яреша, дед старого Яреша, сторожа рыбного садка из Ражищ что около Противина
Третье по счету упоминание деда Гашека по материнской линии. См. комм., ч. 1, гл. 2, с. 33. А также комм., ч. 1, гл. 14, с. 230.
— Вот с ума спятил! Тянет его в Будейовицы, и все тут, — ответил за Швейка бродяга.
В оригинале бродяга говорит Ale chyt ho rapi – это полная калька немецкого выражения er hat den Rappel bekommen – ему дурь в голову ударила; он спятил, он рехнулся.
Свистнем какую ни на есть одежонку, а там все пойдет как по маслу!
На самом деле ни здесь, ни ранее в этой главе бродяга не говорит про кражу. Он все время, когда заходит речь о гражданке, использует глагол splasit (Nejakej civil splas'ime), то есть «добудем, достанем».
Долгие войны уже бывали. Наполеоновская, потом, как нам рассказывали, шведские войны, семилетние войны.
Под шведской войной имеется в виду Тридцатилетняя война (1618–1648), которая первый и последний раз видела этот северный народ вовлеченным в центрально-европейские дела. Первый и последний, но уж так глубоко, что память о зверствах, безобразиях и бесконечных грабежах стала частью народного сознания. У Гашека в романе эта первая общеевропейская война упоминается неоднократно, чаще всего в шуточном у него контексте военно-полевой евгеники. См. комм., ч. 2, гл. 3, с. 352 и ч. 3, гл. 3, с. 321.
Семилетняя война (1756–1763) началась как конфликт Пруссии и Австрии из-за Силезии, но приняла масштабы мирового с военными действиями не только в Европе, но и в северной Америке и Индии с участием центрально-европейских государств, а также Англии, Франции и России. Впрочем, для чехов, понятно, это было местное, свое несчастье.
С. 285
А наши бары – так те прямо с жиру бесятся.
В оригинале старик говорит: «А нашим барам все новенькое подавай» (Dytvona i ta nase vrchnost uz roupama nevedela co delat). Roup или roupama – это острица. Сочное выражение буквально означающее: «все глисту заняться нечем», возникло из-за того, что лезут эти паразиты по ночам у детей из известного места, как будто любопытство их мучает, свежих ощущений ищут.