Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка»
Шрифт:

В романе мелькает в истории еще одного пьяницы. См. комм., ч. 3, гл. 4, с. 209.

С. 315

хозяин постоялого двора уже едва держался на ногах, настойчиво предлагая сыграть в «железку»

В оригинале игра «краски» – ferbl (chtel neust'ale hr'at ferbla). См. комм., ч. 1, гл. 9, с. 111.

С. 316

Дежурный вахмистр послал за начальником управления ротмистром Кенигом.

Реальным начальником жандармского управления в Писеке был и до войны,

и во время войны хороший знакомый Гашека, кинолог и заводчик, многократно упоминаемый в романе, ротмистр Теодор Роттер (Theodor Rotter). См. здесь же ранее, ч. 2, гл. 2, с. 285 и комм., ч. 1, гл. 3, с. 51.

С. 317

— Ага! Ром, контушовка, «черт», рябиновка, ореховка, вишневка и ванильная.

Из этого ряда коржалок и ликеров, так или иначе упоминавшихся в комментариях, стоит выделить только одну еще невиданную и неочевидную – черт (cert). Это очень густой горько-сладкий ликер с основой в виде настойки на горьких травах (hork'y bylinn'y lik'er), некогда весьма популярный в Чехии. Темно-коричневый цвет и характерная густота достигается тем, что начальную настойку на горьких травах подслащивают смесью сахарного (свекловичного) сиропа с картофельным крахмалом. Получается очень плотно, но не очень сладко. А крепость обычная, не превышающая 40 градусов, так что комментарий по поводу «черта» в ПГБ 1929 «особенно крепкая настойка» – не вполне верен. Относится к категории диджестивов (zaludecn'i lik'er).

Приковать себя кандалами к арестованному и прийти вдребезги пьяным!

В оригинале последние слова говорятся по-немецки: Prij'it ozral'y, total besoffen. Сначала констатация по-чешски – «прийти пьяным», а затем уточнение уже по-немецки – total besoffen – совершенно пьяным.

— О вас пойдет донесение в суд, — коротко бросил ротмистр. — Господин вахмистр, посадить обоих! Завтра утром приведите их ко мне на допрос

К провинившемуся ефрейтору ротмистр обращается на вы, а своему вахмистру «оникает» (см. комм., ч. 1, гл. 3, с. 48):

«О v'as pujde bericht к soudu», strucne rekl rytmistr, «pane str'azmistr, zavrou oba muze, r'ano je privedou к v'yslechu»

С. 318

Черно-желтые горизонты подернулись тучами революции. В Сербии и на Карпатах солдаты целыми батальонами переходили к неприятелю. Сдались Двадцать восьмой и Одиннадцатый полки.

Черный и желтый – цвета австрийского флага.

Об истории пленения в Карпатах весной 1915-го значительной части 28-го пражского пехотного полка (3 апреля) и 36-го младаболеславского пехотного полка (27 мая) см. комм., ч. 3, гл. 1, с. 10.

Здесь лишь отмечаем в очередной раз рваную, все время дергающуюся хронологию романа. Метель, через которую пробивались Швейк и пьяный жандарм-ефрейтор, явление не характерное для апреля и уж тем более мая в южной Чехии. Таким образом, в очередной раз время действия в романе неожиданно проваливается в будущее.

Что, касается 11-го пешего полка, то история не помнит особо позорных, связанных с массовыми перебежками к неприятелю, страниц в его истории. Всю войну полк провел на итальянском и сербском фронтах и отличился в нескольких сражениях, в частности у Пиавы (см. комм., ч. 1, гл. 14, с. 197). Здесь упоминается, по всей видимости, из-за того, что один из четырех батальонов полка формировался в Писеке. Остальные три были пражскими. См. также комм, о райнераках: ч. 2,

гл. 1, с. 277.

В этой грозовой предреволюционной атмосфере приехали рекруты из Воднян с искусственными черными гвоздиками.

Речь об издевательстве над традиционным рекрутским букетом (см. комм., ч. 1, гл. 7, с. 83). В оригинале, кстати, упомянут материал, из которого были сделаны цветы, — это хлопчатобумажная ткань для штор органтин (rekruti z Vodnan s karafi'aty z cern'eho organtinu).

несколько евреев из Писека закричали в виде приветствия: «Ней! Nieder mit den Serben!» /Хайль! Долой сербов! (нем.)/Им так смазали по морде, что они целую неделю потом не показывались на улице.

Комм, по поводу пронемецких сантиментов чешских евреев см. ч. 1, гл. 7, с. 83.

— Валяетесь дома на печке и думаете

Не просто представить себе в чешском доме русскую печку и валяющегося на ней австрийского жандарма. В оригинале, конечно, попросту «прохлаждаетесь дома и думаете себе» (V'al'ite se pekne doma а mysl'ite si).

С. 319

«Нынче я опять разыграл нашего старого болвана».

В оригинале используется замечательное и сочное выражение – star'a mrtafa (Tak jsem v'am zas mel dneska srandu z naseho star'yho mrtafy) – нечто прогнившее, протухшее, мертвое изнутри. «Опять валял дурака с нашей старой гнилушкой».

так как внизу, в пивной, его ждала партия в «шнопс»

В оригинале: ponevadz dole u Otavy cekaj'i na neho s parti'i «snopsa».

To есть не «внизу, в пивной», а в нижней части города у реки Отавы. Здесь же при замене названия реальной писекской реки на слово «пивная», при оставленном слове «внизу», выходит, что пивнушка была в том же доме, только этажом ниже жандармского отделения. По поводу возможности того, что речь идет о писекской гостинице «У Отавы», Йомар Хонси резонно указывает на очевидное противоречие с текстом романа – гостиница «У Отавы» находилась еще дальше от одноименной реки, чем жандармское управление на Большой площади (см. комм, выше: ч. 2, гл. 2, с. 316), то есть выше, а не ниже, как у Гашека.

Шнопс (snops) – заимствованное из немецкого название игры «шестьдесят шесть». См. автокомм. Гашека ч. 3, гл. 1, с. 57. Ярда Шерак замечает (JS 2010), что немецкое название Schnapsen связано со ставдартным штрафом проигравшему в немецкой пивной. Выставить der Schnaps выигравшему.

Плохо меня эта публика знает! А я могу быть жестоким.

В оригинале «жестокий» – немецкий дериват prev'it (Me ty lidi jeste m'alo znaj'i, j'a dovedu b'yt prev'it) – гнусный, подлый, ну и, наверное, жестокий, — подходит. От das Privet.

С. 321

— Что и говорить, геркулесова работа, — сказал наконец ротмистр.

Композиционно у Гашека большой швейковский анабазис начинается древней историей (Ксенофонт) и заканчивается античной легендой (Геркулес). Красиво, даже если имелся в виду Сизиф. В любом случае, Гашек доказал свое право на фельетонный прием, сделав из него наконец двигатель сюжета с подтекстом. См. комм., ч. 2, гл. 2, с. 278. и ч. 1, гл. 2, с. 42. См. также комм., ч. 2, гл. 5, с. 451.

Поделиться с друзьями: