Конечно, это не любовь
Шрифт:
Гермиона же, напротив, была уверена, что замуж не выйдет — хотя бы потому что мужчину, которого искренне любила, она была готова выносить не чаще пары раз в неделю, порционно. Да и вообразить Шерлока образцовым мужем не выходило, равно как и себя — примерной женой.
Гермиона позволила своему воображению нарисовать абсурдную картинку — как вместе с Шерлоком, например, выбирает мясо для барбекю («Брось, неужели не ясно, что владелец этой коровы курил кальян и не следил за ее питанием!»), устраивает воскресный ужин («Надеюсь, вы не против, если Билли — мой домашний череп — будет сидеть с нами?») или отправляется на курорт («Можешь
— О чем замечталась? — спросила подруга, садясь рядом.
— О разном, — уклонилась от ответа Гермиона, которой вовсе не улыбалось пересказывать свои бредовые фантазии.
— Мама тебя мучила?
— Пыталась.
Джинни фыркнула и приманила со стола бутылку вина и два бокала, разлила, сунула один Гермионе.
— За что будем пить?
Джинни хмыкнула и уточнила:
— За твою личную жизнь, похоже, бесполезно?
Гермиона аккуратно показала Джинни кулак, и та прижала руку ко рту:
— Молчу! Тогда за исполнение желаний.
Гермиона задумалась — а чего она желает? Подняться по карьерной лестнице — так уже некуда, следующая ступень — пост министра магии, и это просто вопрос времени. Получить в конце концов то самое пресловутое женское счастье? Кажется, нет — не ее вариант. Прославиться? Тоже не то — ее имя знают даже школьники, куда уж больше славы. Установить справедливые законы, добиться процветания магического мира? И это не подходит — это не желание, а цель. Тогда чего она желает? Пожалуй, чтобы несносный обормот с шилом в заднице, зовущийся Шерлоком Холмсом, живым и здоровым вернулся домой.
— За исполнение желаний! — отсалютовала она Джинни бокалом. Та хитро улыбнулась — не то затеяла пакость, не то угадала направление мыслей Гермионы, — и первой пригубила вино.
Праздник закончился, когда совсем стемнело — малышку Розу, конечно, Милли унесла домой значительно раньше. Гермиона до конца опасалась каких-нибудь побочных эффектов от вина Джинни, но, кажется, ей в этот раз повезло, и вино было просто вином. И все-таки перед тем, как аппарировать домой, она выпила универсальный антидот, который носила в сумочке — с Джинни сталось бы подмешать зелье, которое меняет цвет волос на ярко-голубой, к примеру, да еще и отсроченного действия.
Оказавшись у себя в гостиной, Гермиона сразу же почувствовала чей-то чужой взгляд, и уже хотела было отчитать Шерлока за привычку вламываться к ней в дом по ночам, но вдруг вспомнила — Шерлок в Восточной Европе. Едва ли он оставил бы свое дело и зашел бы к ней выпить чаю. Она мгновенно наколдовала щит, а следом засветила мощный «Люмос» — и вскрикнула.
В кресле напротив камина сидел Драко Малфой.
Примечание:
* — обнаружилось фактическое несоответствие (спасибо Sorting_Hat). Ранее написала, что детям Гарри и Джинни сейчас десять и одиннадцать лет, но это не так. На дворе 2014 год, так что Джеймсу девять, а Альбусу восемь.
Конечно, это не любовь. Глава 32.2
За миг до того, как с палочки Гермионы сорвалось проклятие, Малфой выкрикнул:
— Подожди!
Гермиона замерла, но палочку не опустила ни на дюйм. Она
была готова атаковать в любую секунду. Впрочем, Малфой не предпринимал каких-либо попыток напасть, просто сидел в кресле.— Что тебе нужно? — спросила она с угрозой.
— Поговорить. Если хочешь, обезоружь меня.
Гермиона не колеблясь произнесла: «Экспеллиармус!», — и палочка Малфоя прилетела к ней.
— Говори.
— Мне жаль, что так вышло с Холмсом, — сказал он. — Жаль, что он умер.
Гермиона позволила себе вспомнить те страшные доли секунды, когда Шерлок летел вниз с крыши больницы, и слезы сами собой подступили к глазам. Что бы Малфой ни задумал, нельзя дать ему понять, что Шерлок жив.
— Очень своевременные сожаления, — ответила она ядовито.
— Я не хотел такого исхода.
В этот момент Гермиона снова едва не наложила на него проклятье и прошипела:
— Как у тебя только язык поворачивается?!
— Послушай! — Малфой встал из кресла и подошел к окну, присел на подоконник. — Я испытывал глубокую неприязнь к Шерлоку Холмсу с первых минут нашего знакомства. Когда ты ушла к нему от меня, я его возненавидел, очень сильно…
— Ты идиот, — вздохнула Гермиона, — между мной и Шерлоком ничего тогда не было. Его не интересуют… не интересовали физическая близость и эмоциональная привязанность. Никогда.
— Ты не видела себя со стороны тогда, в его постели.
— В любом случае, — прервала его Гермиона, — к делу это не имеет отношения. Что бы ты ни испытывал, ты фактически убил его. Разговор окончен.
— Подожди! — он вскинул руку в останавливающем жесте. — Об этом я и хочу поговорить. Я много времени думал о произошедшем. О том, как пытался удержать тебя в кабинете, помогая Джейсону завершить дело, как обезоружил. И…
Он сделал паузу, потер подбородок тем жестом, который когда-то позволил Гермионе найти сходство между ним и Шерлоком, потом побарабанил пальцами по стеклу и продолжил:
— Я испытываю отвращение к убийству. Любому. Я не смог убить даже тогда, когда от этого зависела моя жизнь и жизнь моих родных. И то, что я совершенно спокойно, с полной уверенностью в своей правоте способствовал убийству пусть неприятного мне, но живого человека — это нонсенс. Я не мог так поступить в здравом уме.
Гермиона подняла палочку чуть повыше и уточнила холодно:
— Хочешь спеть мне песенку про «Империус»? Не поверю.
— Не «Империус». Послушай, Гермиона…
— Не называй меня по имени!
— Грейнджер, — он вздохнул, — я не пришел бы сюда просто так. Поттер прижал меня к ногтю очень серьезно, поднял старые документы, провел обыск и нашел у меня три десятка запрещенных артефактов и дюжину зелий, а потом как следует подставил. Одно его слово — и меня ликвидируют при задержании как опасного преступника. Мне невыгодно находиться в Британии, но я здесь.
— Я тебе поверила однажды, Малфой. Когда после войны ты убедил меня в том, что изменился, — сказала Гермиона, — не думаю, что хочу верить тебе еще раз. Но я готова выслушать твои соображения.
— Что-то повлияло на меня, — сказал он торопливо, словно опасаясь, что его прервут, — что-то мощное. Это не «Империус» — я бы иначе не помнил своих действий. Это что-то другое. Клянусь тебе, я не стал бы делать то, что сделал, находясь в своем уме.
Он замолчал и отвернулся к окну, заинтересовавшись редкими прохожими.