Корейский для начинающих

– Это так важно? – спросил он безо всякой злобы.

– Просто интересно…

– Тридцать семь, вас это как-то смущает?

– Нет, я примерно так и думала, - ответила я, хмыкнув.

Он протянул руку и тыльной стороной ладони коснулся моей скулы, так мягко и осторожно, что в моем вмиг потеплевшем сердце не хватило места для испуга. Прикосновения исчезли, стоило мне невольно зажмуриться, но я нашла его руку и осторожно направила обратно. Всё было слегка неуместно, непривычно, но от жара его ладони земля медленно, но верно уходила из-под ног, и почему-то хотелось прижаться сильнее, словно ничего не было важнее в этот момент. И трепет, охвативший меня, когда он подвинулся ближе и просто положил руку мне на талию, невозможно было описать. Не было ожидаемого напряжения, не было ни страха, не было во мне укора, а лишь спокойствие, расслабленность и желание, чтобы этот момент не кончался. А Юн Сон как-то трогательно уткнулся носом мне в плечо… Сердце ёкнуло в ни пойми откуда взявшейся тоске… тоске за него…

Его странное желание быть рядом со мной казалось безысходностью, одиночеством, может, он запутался в себе и его определенно что-то гложет, не даёт покоя. Мне казалось правильным просто погладить его по волосам, которые на ощупь оказались вовсе не такими мягкими, как я представляла. Так мы и лежали в обнимку, просто наслаждаясь тишиной, вот только его непонятное состояние меня сильно беспокоило, почему-то казалось, что на моём месте могла быть любая другая женщина, но это нисколечко не смущало. Вряд ли он ждал от меня жалости, поэтому я не пыталась что-то говорить или лезть к человеку в душу, а лишь на время попыталась стать его опорой.

Прошло наверное полчаса, и я решила, что Юн Сон уснул, посему, осторожно сместив его руку с талии, постаралась подняться, чтобы уйти спать вниз, но не смогла.

– Куда вы?
– донёсся тихий голос.

Он некрепко обхватил моё за запястье, не позволяя уйти, а в глазах читалась настоящая мольба, словно ему действительно было необходимо не чьё-то, а именно моё присутствие. Ничего не ответив, я просто легла обратно на сгиб локтя и с пониманием взглянула на него.

– Вы действительно странная, - рассудил он, - мне казалось, что вы боитесь меня.

– Я боюсь вовсе не вас, - сказала я, не пытаясь лгать.

– А тогда чего же?
– но в его голосе не было настойчивости, может, он и вовсе не стремился услышать ответ.

– Я боюсь себя, - при этих словах мне изо всех сил перебарывать смущение, которое наверняка выдавал с потрохами мой взгляд мимо Юн Сона.

Его лицо оказалось в дюйме от моего; Юн Сон будто бы спрашивал, не решаясь преодолеть оставшееся расстояние без моего одобрения, но я сама дотронулась до его губ поцелуем, как-то кротко, осторожно, будто боялась поранить. Теперь всё было логично, несмотря на все его прошлые слова о моих опасениях. Я не попалась на удочку, ведь он никогда не пытался меня к чему-либо принудить…

– Вы уверены? – он прервал поцелуй и взглянул на меня серьёзно, чуть тревожно. – Я не хочу, чтобы…

– Юн Сон, - впервые позволила я себе опустить формальную приставку к имени, - я никогда бы не сделала то, что противоречит моим желаниям.

И в миг, когда он мягко продолжил поцелуй, куда-то испарилась вся неуверенность, оставив после себя лишь ощущение нереальности происходящего. Та нежность, которую он вкладывал в каждое прикосновение, отдавалась истомой в моём сердце, необъяснимой приятной тоской и простым желанием прижаться к нему в поисках необходимого как воздух тепла. Пускай позже у меня могут возникнуть угрызения совести, но, пожалуй, я подумаю об этом завтра*, а сейчас было уже сложно контролировать свои чувства и эмоции, поглотившие нас обоих целиком.

Исчезли комплексы, стёрлись противоречия и разница в возрасте. Я и не думала, что смогу когда-либо почувствовать нечто подобное, невероятно нужное с мужчиной, которого знаю чуть больше недели. Но время становилось неважным, были только его руки, губы и обнажившаяся душа. Его нежность поглощала меня, вызывала страсть и в то же время убаюкивала, заставляла терять сознание, растворяться в объятиях и вздрагивать при поцелуях… И эти, возможно, банальные, но в этот момент такие прекрасные и желанные слова: “Ты такая красивая…” навсегда впечатались в сознание…

***

Триоль* - различные комбинации нот и пауз.

Айгу* - корейское восклицание, что-то типа «о, Боже»

Андуэ* - – нет

Дуэ* - – да, может

Кочжитмальхачжи ма* - Не лги мне.

Чега? Нан кочжитмальхачжи анаё*, (? ) – Я? Я не лгу.

Йа, чинчча* – (, ) - чинчча – обычно «правда, действительно», но в данном случае это больше саркастичное « серьёзно, что ли?» из серии «вы надо мной издеваетесь?».

Уаиныль чом то мащильккаё?* ( ?) – А не выпить ли нам еще немного вина?

Я подумаю об этом завтра* - цитата Скарлетт О`Хара из книги «Унесенные ветром»

========== Глава 9 ==========

Наверное, меня поймёт всякая женщина, просыпавшаяся в тёплых руках мужчины под его размеренное дыхание. Лицо Юн Сона выглядело безмятежным и расслабленным: морщинки разгладились, отчего он казался почти юным. На улице было ещё совсем темно, но я более не смогла уснуть, наслаждаясь каждым мгновением, улыбаясь и ощущая лёгкость, непринуждённость. Аккуратно убрав волосы с его лба, я чуть отстранилась, когда он неуклюже перевалился на спину, и положила голову ему на грудь, чувствуя неописуемый восторг и истому. Мне хотелось обнять его крепче, но совесть не позволяла беспокоить его размеренный сон. Эта ночь была странной, ласковой, наполненной обыкновенной страстью; и сейчас путалось сознание, и сейчас пронзительно изнывала душа, а тело вздрагивало при мысли о его кротких прикосновениях и невыразимой нежности.

Я не строила воздушных замков, которые могли раствориться в любую секунду, ведь прекрасно понимала, что сегодня нас разделят пятьсот километров до Пусана, и это расстояние может стать финальным аккордом в наших едва зародившихся отношениях. Встретиться с Юн Соном, скорее всего, станет невозможно… Я ничего не знала о его семье, есть ли у него дети? Я старалась отложить эти мысли на потом, жаждая сполна насладиться мгновением, которое навсегда останется в моём сердце теплым отголоском. Дотянувшись до прикроватной тумбочки за айподом, я воткнула наушники и включила печальную мелодию, как нельзя кстати подходящую моему состоянию.

Юн Сон зашевелился; мне пришлось нехотя дать ему свободу и перевернуться на другой бок, но лишь сделав это, я почувствовала его руку, оказавшуюся на моей талии, и он одним ловким движением подвинул меня к себе.

— Холодно, — зачем-то сообщил он, забрав один наушник и уткнувшись мне в шею. — Что это за музыка?

— Романс для фортепиано с народным оркестром композитора Бибергана, — запинаясь, прошептала я, пытаясь утихомирить внезапную дрожь от его дыхания, обжигающего кожу.

— Красиво, — сонно отозвался он. — Что за инструменты на заднем плане?

— Балалайки…

— Так вот они какие… — сонно заметил Юн Сон и пролез второй рукой под мою талию, прижав к себе так крепко, что я, едва сохраняя ровное дыхание, могла выдержать эту близость.

Кое-как справившись с нахлынувшими чувствами и участившимся пульсом, я закрыла глаза и отдалась звукам музыки, ощущая благодарность мужчине, обнимавшему меня. Наверное, впервые я не чувствовала необходимость одиночества после бурной ночи — обычно это состояние наступает при пробуждении и появляется желание исчезнуть из чужой постели или же, если нахожусь на своей территории, поскорее избавиться от присутствия постороннего. Сейчас всё было по-другому, словно меня подменили; чувствуя неизбежность расставания, я, напротив, пыталась справиться с внезапно наступившей сонливостью и продлить эту ночь. Тепло его тела обволакивало меня, и я не заметила, как уснула, а при пробуждении обнаружила лишь пустую смятую постель. Отчего-то сильно хотелось взвыть…