Корейский для начинающих

— Сволочь… Какая же он сволочь… — вдруг гневно стала нашептывать я, и эта характеристика была отнюдь не самым плохим, что я говорила.

— Я ему точно что-нибудь оторву, если явится в Пусан, — зарычала Даша, понимая, что их подозрения касательно поведения Юн Сона были правдивы. — Ань, ты ещё днём вчера писала, что у тебя всё хорошо…

— Всё и было хорошо, — чуть успокоившись, икая, выдавила я, чувствуя, что ещё немного, и я сама выложу всё подчистую. Девочки, на удивление, терпеливо ждали. — Я сама во всём виновата, он тут ни при чем…

— У тебя как всегда все хорошие, мы знаем, — всплеснула руками Ксю, присев на корточки возле моих ног. — Может, расскажешь всё-таки? А то вон Дашку скоро хватит кондратий.

— Макколи ещё есть? — спросила я.

— Тебе хватит, — отрезала Даша по-матерински строго.

— Я сама знаю, когда мне хватит, — огрызнулась я нервно.

Когда едва начатая последняя бутылка макколи оказалась в моих руках, я сделала несколько больших глотков, отчего «по усам потекло», прикурила ещё одну сигарету и, собравшись с силами, как на духу рассказала обо всём, что произошло в Сеуле, опустив лишь подробности проведенной в объятиях Юн Сона ночи.

— Я знала, на что шла, но и подумать не могла насколько всё серьёзно. Этот мужчина оказался подлецом, каких свет не видывал, — завершила я свой слёзный рассказ, чувствуя, как сжимается сердце — мне словно пришлось пережить все заново.

Всегда смуглое лицо Гюнай сейчас напоминало оштукатуренную стену, Ксюша молча рассматривала свои шлёпки, и даже Даша с непониманием и неверием глядела куда-то мимо меня, не в силах выдавить комментария.

— Всё то, что бывает в дорамах — чистейшей воды бред, — провела я невеселую аналогию. — Хочу домой, в Москву, не могу даже в одной стране находиться с этим человеком. Ясное дело, что лично мне он ничего не сделал, но…

— Вот ведь урод! — Гюнай, никогда особо не использовавшая ругательств, сказала это с яростью. — Конечно, мы тебя понимаем, Анечка, — вдруг ласково добавила она, — и ты не должна себя винить…

— Как это, не должна? Знаешь, как мне стыдно за этот поступок? Особенно перед тем ачжощи, но не перед этим… Этим… — но я была не в состоянии назвать его по имени, а лишь уныло прислонила ледяную ладонь ко лбу. — Спасибо, что выслушали, мне стало легче… Пожалуйста, никому не рассказывайте…

— Ну, конечно же, мы никому не скажем, — тут же закивала Даша.

— Сон Чжин, правда, в курсе, что у тебя тогда истерика случилась…

— Скажите, что от счастья… — буркнула я, утирая слёзы.

— Ага, от счастья, как же…

В этот момент в туалет заглянули полуночницы-кореянки, с которыми у нас была стычка, но быстренько передумали курить, увидев картину пьяных обнимашек «этих странных русских», и ретировались, не сказав ни слова.

— Пошли им бить морды! А что, древняя русская традиция — стенка на стенку, — воинственно сжав кулаки, предложила я, чувствуя, что от сердца отлегло. — Где моя бутылка?

Странно, я ожидала, что после рассказа станет хуже…

— Тебе ещё глоток и ты упадёшь…

— Завтра в школу не пойдём! Кстати, да, я завтра вряд ли встану, — решила я. — Предупредите Ан сонсеним и извинитесь за меня. Скажите, что я была… в говно…

— Твоя честность и красноречие и так частенько сражают её наповал.

Уже хихикая, мы отправились в комнату, где, слава Богу, не было Таку, которая снова умотала на третий этаж к Жене. Ксюшку я не отпустила, приказав ночевать у нас. Достав из пакетика, купленного в аквариуме, игрушечного белька, я усадила его на подушку.

— Этот мужчина теперь будет жить с нами.

— Как его зовут? — вплетаясь в невинную забаву, спросила Гюнай, забирая его с подушки и прижимая к щеке. — Классный.

— Валера! О, точно, будет Валерой! — сразу же сообразила я.

— Валера из Тагила, — радостно поддержала Даша, а я, отобрав игрушку, запульнула её на кровать Гюнай.

— Гляди, Гюнай, у тебя теперь мужик в постели!

— Валера — единственный мужчина, которому это дозволено, — заползая по лестнице, кокетливо сообщила та, хлопая глазками.

— Эй, отдай Валеру, он мой! — возмутилась я, так как она успела устроить его возле подушки, где уже был целый зоопарк: большой розовый медведь, выигранный Викой, и круглая красная птичка из игры «Angry birds».

— Ну, уж нет, ты сама его кинула.

— Мне ущипнуть тебя за грудь?

— Андуэ!

— Дуэ!

— Аня, прекрати! — стала отмахиваться Гюнай, когда я, стоя на ступеньке лестницы, пыталась до неё дотянуться, но в какой-то момент просто схватила Валеру и кинула Ксюше, что уже была на моей кровати.

— Руки прочь от моего Валеры, — брякнула я, перелезая через Ксюшу к стенке. — Даш, свет потуши. Гюнай, а теперь рассказывай, что у вас там с Алестером в Сеуле было…

Даже в наступившей темноте можно было заметить её загоревшиеся, точно китайские фонарики, красные щечки. Гюнай сидела, обнимаясь с розовым медведем, и выглядела до невозможности счастливой.

— Ну… Мы гуляли по Хондэ, болтали о жизни, а потом я сказала, что сильно устала и предложила поехать в хостел…

— А вот теперь поподробнее, — устало попросила я, искренне радуясь за подругу.

— Он не отпустил меня спать… Я не знаю, как так вышло, но… — она запиналась на каждом слове, словно открывая какую-то супер секретную информацию. — Он просто взял меня за руку, мы так и сидели всё утро, я даже толком не могу вспомнить, о чём мы разговаривали.

— Вы целовались? — спросила я, но услышала дашин глухой смех в подушку, смекнув, что дальше скажет Гюнай.

— Он меня поцеловал, — кусая лапу медведя, пробурчала она.

— Да-да-да-да! — заверещала я. — Твой первый поцелуй…

— В щёчку…

Я аж поднялась в сидячее положение, больно чирканув по стене плечом.

— Что? Ты издеваешься? — недовольно бросила я, потирая ушибленное место.

— Гюнай — такая Гюнай, — сонно проговорила Ксюша, обнимая подушку.

Но Гюнай было не до нас, она, мечтательным взглядом глядя за окно, предалась воспоминаниям. Ну, да… Чего ещё было ожидать, Гюнай была невинна и чиста, точно первый снег, и даже простой поцелуй в щёку для неё был чем-то особенным, непривычным. Ощущая, как по комнате разливается её розовая аура, я тоскливо завидовала, ведь моя испорченная натура уже давно не способна на такую простую романтику. Если бы дело не дошло до постели, я бы не чувствовала себя такой угнетённой, но из-за этого на плечи легла ответственность. В жизни за всё приходится платить, искупать грехи стыдом, позором… Как-то тяжело стало сразу на душе, едва ощутив лёгкость, я вновь погрузилась в наболевшие мысли, но теперь как-то по другому, словно глядя на всё со стороны. Наверное, я просто выговорилась за сегодняшний вечер, а может, просто была пьяна, но я уже не ощущала того груза на душе. Мне просто вдруг стало грустно, грустно лишь от разочарования, но не от чувства вины… Теперь просто стоило забыть этот момент своей жизни и спокойно жить дальше, получив печальный опыт и понимание, что безответственность никогда не доведёт до добра…