Король и Дева

Торин кивает Жанне из-за спины тролля. Сжав зубы, она кидается вперед, полосуя морщинистый живот крест-накрест. И тут же отскакивает как можно дальше. Тролль с ревом тянется к ней, наклоняется… Жанна едва успевает откатиться от его лапы, царапнувшей землю рядом так, что в рот прилетает пыль и камни. Торин, с выхваченной из костра горящей головней, взлетает по ногам и спине чудовища. Вскочив на плечо, всаживает в левый глаз головню и едва успевает отпрыгнуть вниз — тролль с визгом падает и вертится на месте, прижимая лапы к обожженной голове. Черная кровь течет из-под его пальцев. Запах горелой плоти сжимает горло и Жанну едва не выворачивает.

Оставшиеся тролли, взревев от злости, бросаются на гномов. Сражение разгорается с новой силой.

— Остановитесь, а то ему не жить!

Жанна цепенеет, опустив оружие и тяжело дыша. Тролли устали гоняться за гномами и схватили Бильбо. Они держат его в воздухе, распяв, словно апостола Андрея на кресте. Видно, бедный хоббит не успел вовремя отползти…

Невыносимо больно видеть смертный ужас в глазах Бильбо, а цветом лица он может поспорить с троллями.

Жанна выдыхает и закрывает глаза. Она видела смерть вблизи, слишком часто и слишком много раз, в бою и в мирное время. Сейчас гномы рванутся вперед, тролли дернут в стороны… Бильбо закричит от невыносимой муки, мышцы натянутся и порвутся, хлынет кровь, разлетятся в клочья сухожилия, и он тряпичной куклой упадет им под ноги. Умирающий или мертвый.

Что значит одна жизнь по сравнению с отрядом?

Металлический скрежет заставляет ее в недоумении открыть глаза. Торин бросает оружие, и его примеру следуют раздосадованные гномы. Что они делают?!

Обрадованные легкой победой тролли, опустив хоббита, тянут к ним лапы.

Фигура мага появляется в рассветном небе, ударом посоха рассекает огромный камень. Ослепительные лучи восходящего солнца заливают все вокруг, разгоняя серые тени и выжигая зло… Тролли жалобно скрипят, пригибаясь к земле, будто уменьшаясь в размерах. И вот уже на поляне возвышаются лишь три каменных изваяния…

Горячка битвы понемногу уходила, и Жанна наконец-то увидела, как Торин улыбается. Светло и радостно…

— Развлекаетесь? — спросил маг, обходя замерших троллей и постукивая посохом по каменной морде. — Бильбо, скажи, зачем ты вообще полез к ним?

Торин внимательно поглядел на смутившихся племянников.

— Да, интересно, зачем?

— Я хотел украсть кошелек, — деловито сказал Бильбо, уже оправившись от страха. — Вор я или не вор?

— Ты воррохоббит, вот ты кто, — усмехнулся Гэндальф в ответ. — Пойдем, поищем, здесь очень близко должна быть пещера, где тролли укрывались от света дня.

Жанна осталась у костра.

Гномы с магом вернулись вскорости, и после найденных трофеев в пещере троллей королевский клинок окончательно перешел к Жанне. Гэндальф и Торин обзавелись древними эльфийскими мечами, легкими и красивыми. У мага меч был прямой, как стрела, а у короля гномов — словно женщина, расширялся в нижней трети. Бильбо тоже получил свой клинок, правда, совсем маленький, зато тоже эльфийский.

Жанна, оправила лезвие и, протерев тряпицей, бережно вложила меч в ножны. Ей не надо другого оружия: клинок прекрасной работы, как и все, что делают гномы. Это Жанна уже заметила по дороге. Меч не подвел в бою, а то, что немного тяжел — не страшно, она привыкнет.

В этот день они остались на том же месте.

— А помнишь, ты рассказывала мне о голосах? — спросил маг.

Жанна отвернулась, не зная, радоваться или печалиться.

— Теперь я их уже не слышу.

Ей подумалось, что долгое время голоса были для нее почти семьей. Своими мыслями и страхами она могла делиться только с ними. Но даже им не признавалась, что до последнего вздоха ждала помощи и верила в короля. В своего короля. Она всегда его так называла: когда ее захватили бургундцы, когда меняли, как вещь, на золото, и во время всего тягостного, мучительного процесса. Эта вера помогала ей с гордостью выдерживать допросы, поддерживая даже во время казни.

Теперь у нее нет ни Бога, ни голосов, ни короля. Ее король предал ее, не задумываясь — даром, что она вернула ему корону. Он и пальцем не пошевелил, чтобы помочь ей. Более того, уже в этом мире она начала осознавать, что предательство просто-напросто было выгодно ему.

А Торин! Он бросился в сражение. Он защищал Бильбо, рискуя жизнями всего отряда. Это не укладывалось в голове. Что это было — жертва, безумие? Ведь они едва уцелели! Он не должен был лезть впереди всех, король не должен думать обо всех, король не может всех спасти… А этот король старался!

Злые слезы выжигали глаза, комок стоял в горле. Торин стоил того, чтобы ему помочь. Может, в служении ему и состоит ее миссия в этом странном мире?

Время и вечность, вновь очертив свой круг, замерли в отдалении. Казалось, замолкли даже птицы и стих шелест листвы. Сейчас или никогда.

С легким поклоном прошла она мимо принцев, быстрым шагом пересекла поляну, опустившись на колено перед королем, положила меч к его ногам.

Не двигаясь с места, Торин медленно поднял глаза на девушку. Он выглядел очень уставшим, и ему явно было не до ее признаний.

— О, мой король! Разреши служить тебе верой и правдой! Разреши разделить твой долг, твою веру, помогать и сопровождать в твоем походе! Клянусь быть верной тебе и отдать свою жизнь за твою, Торин, сын Трайна, внук Трора.

Она смотрела только на Торина, не отводя взгляда, до судороги сжимая нож под одеждой. Он откажет. Зачем ему лишний рот в дороге? А откажет — ей и жить незачем. Мгновения проходят, как века, только кровь глухо стучит в висках, отсчитывая удар за ударом.

Жанна бросает быстрый взгляд вокруг. Двалин даже бровью не ведет, стоя чуть поодаль. Скажет король, «пойдет с нами», значит, так тому и быть. Прикажет оставить в лесу — ему виднее. Кили хлопает себя по голенищу, недоуменно переводит взгляд на коленопреклоненную Жанну. И краснеет. Балин напряженно смотрит на Торина, как, впрочем, и Гэндальф.

— Хорошо! — с досадой прорычал наконец Торин. — Ты будешь сопровождать нас. Но если станешь обузой, если будешь задерживать отряд, клянусь — тогда я сам тебя прикончу!

Жанна перевела дух. Гэндальф молвил:

— Ты же говорила, у тебя нет больше веры?

— Старой — нет. Зато появилась новая. В моего короля.

Жанна потерла шею — от когтей троллей осталась небольшая царапина.

— Дай посмотрю, — Балин склонился к ней. — Что это у тебя?

Жанна прекрасно знала, что он мог увидеть — под свежим разрезом белел косой старый шрам.

— Ничего страшного. Рана от стрелы. Даже не в бою, в парижских рвах.

— Женщина и война, — неодобрительно сказал Балин, как ворчал всю дорогу, и Жанна вскинула голову в ответ, но гном лишь устало вздохнул: — Чуть глубже, и ты бы тут не стояла.

— А я и так тут не стою. Я не уверена, что все вы мне просто не сни… Ай!

Жанна вскрикнула — скорее от удивления, чем от боли. Жесткий щипок за плечо заставил ее обернуться. Тем удивительнее было увидеть рядом того, кому она поклялась в верности.