Король и Дева
Шрифт:
И долго смотрел на Ингрид, боясь уснуть сам.
Если бы был рядом кто знающий, то подсказал бы Барду, что ровно год назад Ингрид также безотрывно смотрела на него спящего. Но их бородатый хранитель, распив бутылочку, спал себе на ступеньках ратуши.
Свет нового дня пробивался сквозь прикрытые ставни и полумрак спальни. Шума ливня больше не было слышно — стало тихо, как в первый день творения. Бард расцепил руки, обнимавшие Ингрид так сильно, что они затекли. Опустил одну и попробовал нащупать одежду возле кровати. Вытянул, что попалось, присел и понял, что безуспешно пытается просунуть ногу в рукав рубашки. Припомнив сквозь зубы всех демонов разом,
Косматые тучи не собирались расходиться, но небо всех оттенков серого, видимое в просвете между домами — вечно пасмурное Эсгаротское небо — неожиданно ожило, наполняясь цветом. Веселая радуга вынырнула из Долгого Озера и толкала цветным рогом сизую тучу. На темном фоне облаков широкая полоса казалась осязаемой настолько, что хотелось дотронуться… добежать до нее, пробежаться по ней. Бард засмотрелся на переливы света и не заметил, как проснулась Ингрид, неслышно подошла к нему и обняла двумя руками, прижавшись к спине.
— Никогда не видел радугу в Эсгароте, — удивленно сказал Бард — больше для себя, чем для Ингрид — и ухватил ее узкие кисти, чтобы не исчезла никуда.
— Иногда бывает, — приглушенно ответила та. Голос был, как сама девушка — ласковый и золотистый, и в груди опять потеплело. — Ты просто…
— …не замечал? — усмехнулся Бард.
— Прости… — судя по вздоху, смутилась Ингрид. А потом рассмеялась: — Я не это хотела сказать. Я бы… вышла ненадолго, за едой? Ты, верно, голоден…
Судя по приятным ощущениям, Ингрид потерлась между лопаток очаровательным носиком. Впрочем, у нее все было очаровательным, и отпускать ее дальше, чем на расстояние вытянутой руки, Барду не хотелось совершенно. Как и думать о будущем. Передумано за эти дни было все, что можно. Больше всего хотелось опять завалиться в постель — нежить и тискать свое сокровище, чем он и собирался заняться в ближайшее время.
— Сегодня тебе будет не до походов. А насчет поесть…
Бард свистнул, и паренек, бегущий по деревянной мостовой и звонко шлепающий по лужам босыми пятками, остановился.
— Пацан! Найдешь, где достать еду?
Тот кивнул и цапнул тут же брошенную монетку, продолжая с интересом и без особого страха рассматривать в чужом окне полураздетого сонного Барда — грозу Эсгарота, цепного пса бургомистра и прочая и прочая.
— Столько же получишь, когда принесешь, — довольно зевнул тот.
— А… что вы тут делаете? — не выдержал паренек, любопытный, как все обитатели Города-На-Воде.
— Живу я тут, — ухмыльнулся Бард, упершись в створ.
— А-а-а… — с пониманием и некоторым ехидством протянул мальчишка, и Бард не удержался:
— А что — я не могу жить у своей жены? — он выудил из-за спины и прижал к себе Ингрид, которая покраснела, сопротивлялась и выглядела при этом до того очаровательной, что Бард чмокнул ее в щеку, заставив смутиться еще больше.
— Чтобы Бард женился?! — хихикнул пацан, взметнув тощей ногой кучу брызг. — То-то месячный дождь перестал!
Насмотревшись, как паренек множеством жестов и гримас высказал свое одобрение, Бард рявкнул: «Беги давай!», жалея, что не дотянется с подзатыльником.
Тот убежал, восторженно подпрыгивая, а Ингрид с упреком и смущением начала:
— Любовь моя, ну зачем ты…
—
Затем! Одному свидетелю мы уже показались. Домохозяйка не считается. Надо будет найти еще, но не сегодня, родная.Бард рассказывал о своем решении уехать, попутно разливая принесенное вино, разламывая хлеб и любуясь вытащенными Ингрид старинными бокалами из дутого стекла:
— Я понимаю, что прошу о многом… Подумай хорошенько, не отвечай сразу, — не удержавшись, прижал к губам ее руку, опять заставив Ингрид покраснеть до корней волос. — Это ведь мне здесь больше не жить и не работать. Я мог бы попытаться придумать что-нибудь еще, я мог бы уезжать на заработки или сопровождать грузы. А у тебя хорошая, любимая работа, да и Гондор так далеко! Ты даже из этого дома никуда…
— Когда выезжаем?.. — засияла Ингрид.
Ухватилась за его кисть своими пальчиками, поцеловала и прижала к груди, произнеся слова клятвы, такие древние, что они казались седой легендой:
— «Признаю тебя мужем своим, и пусть станет твоя семья моей семьей, твой город — моим городом, твое небо — моим небом».
Лукаво улыбнулась, глядя на Барда. Откуда, как она узнала?! Мало сказать, что он был ошеломлен, он был опять ошарашен и сбит с толку!
Старинная клятва Дейла, хранимая в его семье, не оставляла места даже разъезду супругов, не говоря уже о разводе. А Ингрид произнесла ее и согласилась идти с ним на другой край мира…
Это была еще одна сторона его новой жизни, о которой Бард даже не задумывался. Взять на себя ответственность за чью-то судьбу, столь трогательно и без сомнений врученную ему, оказалось куда труднее, чем уйти от бургомистра и продать все, что можно, собираясь в дальний путь. Оставалось лишь дождаться отряда, выступавшего на юг через одну-две недели. Гондорцы и в Ривенделл обещали заскочить по дороге, а если он сможет уговорить поехать с ними и Альберта, Бард будет самым счастливым человеком на свете!..
Рядом с Ингрид у него словно вырастали крылья за спиной и появлялось давно забытое ощущение — не самой юности в ее незрелости и наивности, а сопутствующих ей чистоты и знания, что все будет и все еще впереди…
Дни до отъезда и правда летели быстро.
Бард был очень занят. Расположившись рядом с Ингрид, лежащей на кровати и читающей вслух какую-то занудную книгу, он пытался без помощи рук — одними губами — расстегнуть пуговички на ее платье. Было их много, а платье было очень красивое. Коричнево-желтое с тонкой голубой вышивкой.
— М-м-м… я слушаю, слушаю!.. продолжай, — буркнул Бард. Пока получалось не очень хорошо. Раздосадованный, он оторвался от своего занятия: — Да! Ты нарочно издевалась надо мной?
Ингрид отвлеклась от чтения:
— Как это?..
— Ты оскорбляла мой взор своим… этим серым безобразием, по недоразумению именующимся платьем и негодным даже для мытья полов?
Серое безобразие, все еще висящее в шкафу, не было порвано лишь потому, что Барду не хотелось огорчать Ингрид.
— Я всегда ходила так в ратушу, — удивленно сказала она. — И что в нем…
— Все! Оно раздражало меня, — вознегодовал Бард и вздохнул. — Может, потому, что я знал, какая под ним скрывается прелесть? — провел любимым жестом через талию и ягодицы. — Ты продолжай, продолжай читать про своего героя, хотя я уже очень сильно беспокоюсь за твое душевное состояние.
— Ну так вот… — успокоилась Ингрид и продолжила чтение…
— …То есть, узнав, что женился на родной сестре и заделал ей ребенка, он кинулся на меч? Лучше бы со злодеями воевал. Вполне в духе эльфов!