Король и Дева

Переламывая себя, Бард махнул рукой, торопя гондорцев. Выкрикнул: «Скорей! Гребите прочь со всей силы!» Пожилой воин из Минас-Тирита, взглянув на небо, махом перерубил канат, не тратя время на распутывание сложного узла.

Четыре весла быстро вспенили грязную воду, ширя пропасть между остающимися и уезжающими. Ингрид вскочила, готовая броситься с лодки и вплавь добраться до пирса. Лишь бы быть рядом с ним.

«Не сегодня, моя девочка…» Бард кивнул гондорцу, и тот крепко обхватил ее.

— Бард, нет, нет! — чуть не плача, Ингрид вырывалась отчаянно. — Что же ты делаешь? Да пустите меня к нему!

Он молчал, опустив голову и скрестив руки на груди. Не удержавшись, бросил взгляд на жену. История любит повторы, и Гирион, верно, также смотрел на супругу, понимая — больше не встретятся. Только что чувствовал при этом, легенды не сказывают…

— Позаботься о ней! — крикнул Бард, опомнившись. — И бегите со всех ног! Бегите, бегите как можно быстрее и дальше от озера!

Гондорец кивнул в ответ, не выпуская Ингрид. Лодка быстро исчезла из вида, скрывшись в сером тумане.

Бард развернулся к стражникам и горожанам, так и стоящим вокруг в ожидании, отрешившись от всего, кроме надвигающейся беды. Поверх голов людей, благо рост позволял, окинул взглядом пристань и ближайшие улицы.

— На Кружевной мост! Живо, орк вам в одно место! Рубите канаты!

Глянул на командира стражи, который стоял на пирсе.

— Зовите всех, кто может сражаться! К балрогу правила, ломайте двери оружейной, хватайте все, что ближе лежит! У нас времени полчаса, не больше, — Бард задумался на миг. — Второй отряд — на левый причал. Стража — на правый, с луками, арбалетами и копьями. Трубите тревогу, старый двойной сигнал: оповестите людей, пусть оставляют дома и уезжают, кто еще может, если им дорога жизнь!

Ребята побежали со всех ног, только пятки засверкали. Дело свое они знали хорошо и выполняли приказы четко, не медля и не пререкаясь.

— А кто решит остаться, пусть запасают воду — да побольше! — прокричал он вслед.

Хорошо, что у каждого с собой достаточно стрел. Приказывая страже всюду ходить при оружии, бургомистр заботился больше о внешнем виде, но сегодня это могло помочь. Барда же верный лук сопровождал ещё с юности везде и всегда, и сейчас был за плечом… Бывший помощник бургомистра быстро снял его с плеча и натянул тетиву.

Точка медленно разгоралась и теперь ярко пламенела на небосводе. Огонь приближался.

Горожане начали волноваться, глядя из окон и дверей на странное небесное явление.

— Дракон!!!

Раздались испуганные крики и плач. Тревожно зазвенели колокола на всех причалах, им вторил низкий двойной сигнал трубы, о значении которого все давно позабыли и переглядывались теперь в ужасе и смятении. Люди заметались — паника охватила город…

Лозунг бургомистра: «Мы не трогаем Дракона — Дракон не трогает нас!» — утратил свою силу.

Жители Эсгарота бросились к лодкам. Гребцы ударили веслами по воде, поднимая рябь. Торопливо отплывали большие и малые суда, унося людей на берег, в безопасное место.

Оставшиеся горожане набирали воду в какую только можно посуду, кто поумнее, несмотря на сопротивление, вытаскивали из домов соседей, привыкших все беды пережидать в четырех стенах или на чердаках.

Стражники, повинуясь приказу Барда, сажали в лодки женщин и детей. Один заехал в лоб знатному богачу, сунувшемуся в свою же лодку, обозвав его «жирным лещом». Тот так и застыл в изумлении, не понимая, что происходит с городом — вдруг лишились силы и звания, и деньги… Паника постепенно улеглась — горожане почувствовали твердую руку.

Бард помогал рубить канаты, ломая красивейший Кружевной мост, который, судя по рассказам деда, был бы для ящерицы-переростка удобным «насестом». Когда-то Бард помогал строить отцу этот мост, а теперь сам крушил его, лишь бы отвадить дракона от ненавистного и любимого города…

Наконец, тяжко заскрипев, канаты оборвались и взметнулись, едва не располосовав одного из стражников, с трудом успевшего откатиться прочь.

Мост рухнул в воду, потянув за собой часть улицы. Обдало жаром и сухим ветром. Бард, подняв голову, увидев живот чудовища, проносящегося прямо над ним. Они успели вовремя, лишив дракона места, куда бы он мог сесть… Дракон развернулся, выдыхая пламя, рисовавшееся багрово-черным на фоне заходящего солнца, отражаясь двойным кошмаром в темной воде Долгого озера. Затрещали волосы, кожу на лице защипало. Вблизи заполыхало сразу несколько зданий. Жители второпях поливали стены заготовленной водой, но огонь моментально пожирал ветхие домишки. Запахло не только горящим деревом, но и горящей плотью. Люди выскакивали на улицы, прыгали в воду, пытаясь отплыть и хоть как-то скрыться от огня. Но попадали в другую стихию, не менее безжалостную, где плавали льдины и выдержать можно было не более нескольких минут…

— Пли! — яростно закричал Бард, перекрикивая дикий треск и гвалт, и в дракона полетел железный ливень.

Смауг взревел, и в жутком реве явственно слышалась обида. Как смеют эти копошащиеся внизу муравьи сопротивляться ему?! Он разинул пасть, и вырвавшееся со свистом и гулом пламя мгновенно сожгло все летящее в него оружие. Дракон зашел с другой стороны города, но и там его встретил град копий и стрел.

Ящер был вне себя от гнева. Жалкие людишки должны были разбегаться в ужасе, а не огрызаться, не бросать в него злое железо! Они забыли, как страшен гнев Хозяина Горы! Все — его терпение иссякло!

Обойдя опасный участок, он поливал огнем центр города и от души развлекался, наблюдая, как рушатся стены, будто карточные домики, сгорая вместе с людьми. Пламя летело с поднявшимся ветром, его пытались тушить, но не успевали, и огонь захватывал все новые и новые кварталы.

Натешившись вдоволь, дракон развернулся к тому, кто так и продолжал стоять в одиночестве на пирсе и опять натягивал лук ему навстречу…

***

Стражники и добровольцы разбежались: ужас при виде мощи и злобы огненного дракона пересилил их храбрость и чувство долга. Рядом с лучником остался только один — помощник начальника стражи, белобрысый молодой парнишка.

— Уходи отсюда! Командуй отходом! — велел Бард.

Тот упрямо помотал головой и ответил:

— Ты мне здорово помог однажды. Даже если и не помнишь этого. И я не оставлю тебя один на один с этой раззолоченной тварью!

Тоже поднял свой лук, натягивая тетиву и зажимая стрелу в пальцах. Теперь их было двое. Бард, бросив взгляд на стражника, что-то припомнил — однажды он, сам нетрезвый, вышвырнул из трактира подвыпивших гуляк, пристававших к приезжему парню…

И тут же пошатнулся — откуда ни возьмись к нему на плечо упала большая черная птица и вцепилась в одежду. Ворон! Говорят, они долго живут и многое знают. Что-то про них рассказывал дед, вроде, они даже говорить могут?

Мягкое прикосновение крыльев защекотало кожу. Бард склонил голову набок и резко дернул плечом, надеясь сбросить птицу. Но она и не думала улетать и поглядывала на Барда черными бусинами глаз. Еще и перышки клювом расправить успела!

— Убирайся, — прошипел Бард. Руки его были заняты, и некогда было смахнуть птицу.

— Какой глупый! — глухо прокаркал ворон. — А еще из р-р-рода Гир-р-риона!

Говорилось тяжело. Сказать нужно было много, а мыслеслов, как с Торином, не получался. Очевидно, это было возможно лишь с Подгорными королями.