Король и Дева

— Хватит! Не смей, не смей даже приносить имя Ингрид! Да что ты понимаешь в этом? Ты — человек, но тебе нет дела до нас. Не обманывайся! Тебя не заботят люди Озерного — ты думаешь только о Торине! Даже сейчас! Может, поговорим лучше о тебе, Жанна? Почему ты на стороне этого гнома? Откуда ты взялась, кто ты такая? Ты носишь кольчугу Ривенделла, меч Мирквуда. Ты — мечница и женщина гнома! Ты — женщина, а война — это дело мужчин!

— Мне — не все равно. Я равно люблю людей Озерного и гномов Эсгарота, но Торин — мой король, и я и есть — его сторона, — Жанна не сдержалась: — Что я в этом понимаю?!

Красная пелена затмила сознание. Вне себя от ярости, Жанна ударила кулаком в кольчужной перчатке по столу, да так, что звон подскочивших и посыпавшихся на пол кубков и тарелок привлёк внимание охраны. Ворвавшись в шатёр, они принялись шарить взглядами в поисках источника шума и опасности. Но только пролитое вино тонкой струйкой тянулось на пол. Бард мотнул головой, и охранников как ветром сдуло. Не удивились присутствию незнакомки в шатре, или вида не показали. Только пожилой воин застыл на пороге. Посмотрел на Барда, а потом все-таки тоже вышел.

Жанна дождалась, пока уберется последний стражник, и продолжила не менее гневно, чем Бард:

— Моя бывшая родина стонала под игом захватчиков, и никто не мог ничего сделать… Мужчины только проигрывали битвы, выставляли требования и вели переговоры! Я жизнь свою положила на то, чтобы заслужить свободу своей стране и корону своему королю! Так что будь со мной повежливее!

Бард, откинувшись на спинку кресла, сложил руки на груди, не собираясь отвечать. Лишь ухмыльнулся ее горячности. Гробовое молчание темным облаком расползалось в шатре. Оба смотрели друг на друга, как тогда, в полутемном зале ратуши.

Что же делать, как достучаться до него? Он упрямый, как и Торин. Какая, к Смаугу, одна двенадцатая? Почему не половина? Явно происки Трандуила, взятая с лесной кроны, ничего не значащая цифра.

А Торин и Бард… Два короля. Один прав, другой нет… Да какая, к оркам собачьим, разница? Нужно что-то делать… И эльфы не уйдут, вершители раздора! А эти двое… Так и будут до последнего орать друг на друга, пока не станет уже слишком поздно, пока не прискачут злобные орки верхом на мерзких варгах и все вокруг не зальется кровью, красной — как и у эльфов, так и у гномов. И у людей… И все погибнут там…

Сердце отчаянно заколотилось.

Но ведь и король гномов иногда прислушивался к ее словам. Надо сказать Барду нужное и вовремя. Оставалось последнее средство, крайне опасное как для Торина, так и для нее. Ведь если все повернется не по-задуманному, Король-под-Горой ее не простит. Она навсегда останется предательницей в его глазах. Правда, если это все-таки произойдет, и прощать-то будет уже некого…

— Ингрид говорила, вы были в Ривенделле, — хмуро начал ее теперешний враг, прервав невеселые мысли.

— Да, это правда, — Жанна на миг закрыла глаза, с болью вспоминая сады Имладриса. Настоящее резко приблизлось, и она не сдержалась: — Что ты хотел узнать про эльфов Последнего Приюта — не придет ли еще одно войско?

Бард вытащил из внутреннего кармана куртки небольшой рисунок и протянул Жанне:

— Мой брат… Он уехал туда около года назад. И с тех пор ни слуху, ни духу. Ни одного письма. Ты не встречала его? Ты бы запомнила Альберта — его все любят, у него доброе…

И остановился. Жанна закусила губы — узнать красивого юношу можно было с большим трудом, но тут уж не ошибешься. И она поняла наконец, чьи глаза напоминали ей глаза Барда.

— Нет. У Элронда — я его не видела…

Воспоминания хлынули горным обвалом… Пещера гоблинов, Торин, бросившийся ей на помощь, замученный до полусмерти пленник, тихий шепот: «убейте меня»…

— Ты… что-то знаешь о нем? — Бард, не сдержавшись, тряхнул ее за плечи: — Жанна, да не молчи же!

— Бард, у меня… у меня дурные вести, — в груди сжималось, и она еле могла говорить. Но и смолчать было невозможно. — Прости. Прости меня, что именно я принесла их тебе. Прости, что не смогла спасти его…

— Нет… Нет! Неправда!..

Словно черный вихрь внезапно возник в центре шатра, на месте Барда. Жанна сама не поняла, как оказалась отброшенной к одной стенке, к другой — полетел стол со всем, что на нем было.

Стража и носу не показывала.

Жанна зажмурилась, обиженный локоть отозвался острой болью, но тут же потеряла дыхание. Бард, яростно дернув ее с земли, подхватил за горло и оттолкнул лишь, когда она, вися в воздухе, начала задыхаться.

— Да говори же! Рассказывай все, как было!

…Бард долго молчал после ее рассказа. Жанна сглотнула, потерла болевшую шею. Осторожно положила ладонь ему на плечо, но Бард тут же сбросил ее.

— Похоже, обещанная бургомистром охрана была никуда не годной. Если вообще была. Судя по времени, брата сразу сцапали эти твари, — пробормотал Бард. — Сколько же времени он пробыл в плену? Альберт! Значит, отдал команду Торин? Он и убил его. И бургомистр. Вы даже не похоронили его!..

«А про гоблинов ты даже не вспомнил, — вздохнула Жанна. — В неудачное время я…»

— Уходи! Убирайся прочь! И скажи спасибо, что я не убил тебя!

Жанна на миг зажмурилась.

— У тебя еще будет такая возможность.

Она развернула тряпицу, и на столе всеми гранями запылал Аркенстон. Жанна, отстегнув Каранлах и вытащив нож, сложила оружие.

— Так говоришь, ты человек? Настоящий мужчина, знающий, что такое война? Воин, готовый на все ради победы. Я знала много таких. Может, заслужишь право так называться? Убей меня, и камень твой. А Трандуил только порадуется своей доле, он ведь его у тебя просил?! И золото даст в обмен — возможно. Ведь для холодного эльфа драгоценные камни превыше всего, и уж точно превыше одной человеческой жизни.

Бард молчал. Жанна яростно продолжала:

— Но Бард, задумайся, прошу тебя! Ты, наследник властителей великого города людей, ты, приехавший под стены Эребора убивать и умирать — это ли тебе надо?!

— Откуда ты знаешь, что мне надо? И что просил лесной король?.. — отрешенно спросил Бард, не сводя с алмаза зачарованного взгляда.

«Похоже, все зря», — горько думала Жанна, глядя на то, как меняется его лицо — словно камень поглощал душу, заставлял замолчать сердце.

Человеческая сущность переменчива. Этот камень — соблазн, великий соблазн для всех, кроме гномов. Для них он — реликвия, «святой Грааль»… А для людей — лишь деньги и власть. Поверить в честность и благородство Барда было безумием с ее стороны.