"Король" с Арбата

Издалека они прилетели к окну нашего класса, нашего седьмого «Б». Сколько всего они видели, пока летели? Наверно, весь наш земной шар.

А земной шар - это вроде глобуса. Где окрашено в синий цвет - там вода. Все другие цвета - земля. Красный - наш Советский Союз. Это моя Родина. Только она очень большая. И нигде, кроме Москвы, я еще и не был. Например, на Дальнем Востоке не был. Ну и что же, что не был? Но ведь я же его люблю, этот Дальний Восток. А почему же люблю, если не был и не видел?

Наверно, потому, что по нашей Плющихе однажды шагал батальон красноармейцев. И тогда услышала улица:

Дальневосточная, опора прочная,

Союз растет, растет непобедим…

Значит, моя родина - Плющиха. Здесь живет мама. Здесь моя школа вместе с Пелагеей Васильевной. У нас во дворе Иван Иванович - пулеметчик революции, здесь наш кинотеатр «Кадр», здесь все мои дружки и наш киноаппарат.

Значит, все это вместе - моя родина.

А в других странах? Там тоже есть свои улицы. Там тоже есть окошки. И в эти окошки смотрят мальчишки. И девчонки, наверное, тоже очень хорошие.

Значит, у меня есть родина и у тех мальчишек - тоже родина. Они любят свою родину, а я - свою. И все-таки моя лучше, моя главней.

А почему?

Вот так же возьмут мальчишки всех стран и спросят:

–  Почему твоя лучше, почему твоя главней?

Я тогда скажу мальчишкам. Вот так встану и скажу:

–  Потому, что мы - ледокол. Мы первые идем. Мы раскалываем лед. А вы все идете за нами. Ну-ка, кто из мальчишек не хочет быть первым.

–  Грибков,- это голос Пелагеи Васильевны.-Скоро звонок. Когда же начнем писать?

И в самом деле уже давно пишут. Гога откинулся, отдыхает. Лампочкой любуется. У него на парте пусто.

Лидочка с Мишкой пишут. Женька рядом пыхтит. Только у меня один заголовок «За что я люблю свою Родину?»

Эх, а чего там долго выдумывать! Вот как сейчас все представил, так и напишу. Только еще про Красную площадь расскажу, про воздушный парад в Тушино…

В общем, начал со снежинок, и только добрался до Красной площади, как уже звонок.

Почему- то сегодня я ему не рад, я его даже не хочу. Так иногда бывает. Редко, но бывает.

На звонок даже злишься, если он вдруг, нахальный, никому ненужный ворвется в тишину, когда в пригороде Петербурга, на Черной речке стоят друг против друга два человека и молча поднимают пистолеты. А потом встревоженные кони, храпя, несут на Мойку карету, и в ней за бархатную обивку бессильно цепляются синие пальцы поэта.

И в это время школьный звонок. Он сейчас просто лишний.

Или вдруг зальется звонок в ту минуту, когда царь Петр I обращается к своим притихшим полкам с речью. Нервно дрожит ус Петра, прыгает щека, мнет царь в руках свою треуголку.

–  Русские воины! Потом и кровью создал я вас, не жалея живота своего. Не помышляйте, что сражаетесь за Петра! Нет, вы сражаетесь за Россию!

Полки слушают, полки ощетинились штыками, полки готовы здесь, на земле Полтавщины, огнем и сталью сказать шведам «спасибо!» за то, что научили воевать. И вот полки пошли… И в это время, взглянув на часы, поплелась из своей дежурки тетя Агаша. Поплелась нажать кнопку звонка.

Дала, старая, своим звонком передышку шведам. Теперь до следующего урока истории в наших портфельчиках и ранцах.будут бряцать отточенные, готовые к бою штыки. Будут глухо стукаться друг о друга чугунные ядра и шелком шептаться свернутые русские знамена.

Вот что такое тетя Агаша со своим звонком. Она не королева, не даже министр, а взяла да и временно отложила Полтавскую битву.

На перемене спрашиваем друг друга, о чем кто писал.

Женька рассказал про Горького, про Шмидта, которых он очень любит лепить.

–  А при чем же здесь тема сочинения?-горячится Гога.- Ведь тебе ясно было сказано: «За что я люблю свою Родину?» Понятно?

Женька часто моргает, на всех нас смотрит:

–  Значит, ребята, я не о том написал?

–  А как ты написал?-это хмуро спрашивает Мишка.

–  Ну, я написал про Горького.

Вот про то, как он был на пароходе посудником и выбрасывал за борт помои. Гога смеется:

–  Вот дал! Вот это дал! Тебя же про Родину спрашивают, а ты про помои. Ничего себе сравнил!

Женька опять долго моргает, рукой трогает батарейку, садится на нее, молчит и в окно смотрит.

–  Подождите,- говорит Лидочка,- он же не все сказал,- она тоже батарейку тронула, поморщилась, уселась рядом с Женькой:-Ну, давай, рассказывай.

Женька слюнявит чернильные пятна на руке, сердито оттирает их о штаны, говорит как будто сам себе:

–  Ну, вот значит, Горький был посудником на пароходе. Вот он выбрасывает за борт помои. А куда он смотрит, когда выбрасывает? Он в небо смотрит. Я такую скульптуру вылепил. Он так в небо глядит, словно ищет буревестника. А помои, ну, это все, что людям не нужно, их - за борт.

Женька остановился, руку запустил в зачес, на нас смотрит: мол, понимаем ли мы, о чем он говорит? Я где-то понял, но, правда, еще не до конца. В общем, про что-то интересное' рассказывает Женька.

Женька опять молчит и сам себе бормочет:

–  Я пробовал Ленина лепить, да пока не получается… Глина такая же, и инструмент такой же, а вот не получается. Похож, а не Ленин. И бородка и усы - все это есть. И даже костюм с жилеткой…

Мишка тихо перебивает:

–  А я про летчиков писал…

–  А ты о чем?- спрашиваем мы Лидочку.

–  Я даже сама не знаю… Писала и писала. Вот только звонок помешал.

–  А ты, Гога?

–  Я?- он лезет за расческой.- Ну, прежде всего, слово «Родина» большое понятие. Это не просто Горький или там

Шмидт со своей льдиной. Родина это знаете что такое?

Гога широко разводит руками.- Это наша Отчизна.

–  А отчизна что такое?

–  Отчизна? Ну, это… как бы вам сказать… Ну, значит, отечество…

–  А отечество?-Он чуточку думает, просветленный поясняет:

–  Значит, наша держава, согретая сталинским солнцем.

–  Так за что же ты любишь свою Родину?-не выдерживает Лидочка.

–  Об этом я написал в сочинении,- значительно говорит Гога.

Очередной звонок тети Агаши дружно сметает нас с теплой батарейки.