"Король" с Арбата

–  Так вот где колесики от кровати,- удивляется моя мама.

А это ремень от моей швейной машинки,- почему-то хмуро делает открытие мать Славика.

–  Позвольте, позвольте,- близко нагибается к аппарату Ларискин отец,- да ведь это же электропатрон с нашей лестничной клетки…

Я выключаю свет. Во дворе темень.

…Хорошо засыпать на простыне, которую только что обласкало море.

С утра мы уже в сарае. Женька тонкой кисточкой разрисовывает на плотной бумаге пригласительные билеты для райкома комсомола.

Чего только не нарисовала веселая кисточка на этих билетах! Здесь и голубой луч, и сверху красная звезда, серп и молот, и даже по углам якоря. Зачем якоря - не знает даже Женька. Но, в общем, все очень красиво. На одном из билетов чернилами написали (Лидочка писала. У нее самый аккуратный почерк):

«Уважаемый товарищ Наташа!

Кино готово наше!

Приходите, когда стемнеет,

Мы все вас очень ждем».

Внизу все подписались. Славик добавил к своей подписи: 6X8 = 48.

Так. Билеты готовы. Еще чуть подсохнут и готовы.

Мы на них по очереди дуем. А упрямая краска не сохнет. Обидно, если размажется.

–  Понесем в руках,- предлагает Лидочка.

Мы идем в райком комсомола. Идем к Наташе.

Перешли Садовое кольцо. Вот он, в зелени, веселенький, аккуратный, словно тортик, райком.

–  Значит, так,- останавливается Лева.- Сначала вытрем ноги, а потом всем скажем «здравствуйте!».

–  А потом?

–  Ну, а потом отдадим билеты, и все.
– ' Не отдадим, а вручим.

–  А как это - вручим?

Стоим, переглядываемся: ни мы, ни нам еще никто никогда ничего не вручал. Мишка говорит:

–  Пусть один выйдет вперед, а мы все позади. И пусть он скажет: «Дорогая Наташа…»

–  А мы что будем делать?

–  А мы? Ну, наверное, улыбаться…

–  Как?

–  Ну, как Джоконда,- предполагает Женька. Меня просто зло берет:

–  Да ну вас, с вашей Джокондой. Скажем просто: «Мы построили киноаппарат. Приходите, посмотрите». И чего тут выдумывать?

–  Нет, так просто нельзя. Надо, чтобы все было торжественно. Вот как по радио: «Рапортуем вам и рады доложить, товарищ Сталин…»

Ну уж, если так, тогда, конечно. Идем. Славик спрашивает:

–  Мне тоже можно?

Входим в райком. Я коврик ищу. Меня в спину подталкивают. А коврика нет. Тех ребят в коридоре, что в комсомол принимали, - тоже нет. Одно все время вертится: надо вручать билет, надо рапортовать… А как это делается?

–  Ну, Алешка,- это толкает Лидочка.- Ну, что ты? Вот и ручка в комнату Наташи. Сама дверь открылась, меня потащила:

–  Здравствуйте!

Совсем рядом Наташа. В телефон что-то говорит.

–  Здравствуйте,- топчемся мы.

Она нам кивает и опять в свой телефон. Ребята напирают. Я билеты протягиваю.

–  Аппарат вот построили…

Она рукой знаки делает, нас приглашает садиться, торопится, на кого-то в трубку сердится:

–  Есть же рисунки, картины… есть свои таланты, художники-строители… Почему негде выставить? Прямо на стройке… Ну, прямо на доме. Пусть все видят. Ничего, не размоет.

Она нам рукой показывает: мол, садитесь. И опять - в телефон.

Наконец положила трубку, а нас не видит. Встрепенулась и уже обращается к девушке напротив:

–  Ну, Клава, все поняла?

Потом волосы пригладила и - к нам:

–  Ну, что у вас, ребята?

Я ей билет подсовываю. Она читает и ничего не понимает.

–  Так что же это?

–  Ну, билет пригласительный.

–  До свидания, Наташа,- это нам мешает Клава.- Я к ним поехала… Все поняла.

–  Подожди, Клава, минуточку. Извините, ребята. Мы, конечно, извиняем.

–  Ты им расскажи,- медленно, строго говорит Наташа,- про сегодняшний поезд. Расскажи, как детей из лагеря встречали…

Клава кивает:

–  Все ясно, Наташа. Ну, я пошла.

За дверь взялась, нам, улыбаясь, кивнула и ушла.

Мне как- то обидно. Вот они сразу друг друга понимают. А мы все лето уткнулись в аппарат и ничего не знаем. Какой поезд? Какие дети из лагеря?

–  Ну, садитесь, ребята,- приглашает Наташа. И сама вдруг смеется: -Да ведь вы уже сидите.

Наш пригласительный билет в руках вертит, говорит:

–  Хорошо, хорошо, ребята. Молодцы.

А мне видно, что никак еще она не поймет, в чем дело. То на телефон поглядывает, то на дверь, где только что была Клава.

–  Наташа,- решаюсь я,- какой поезд из лагеря? Какие

дети?

Она встает, ходит по комнате, ловко, сильно щелкает пальцами. Кто-то у меня за спиной так же пробует. Оглянулся: это Мишка. Смутился, руки в карманы.

–  Так вот какой поезд,- садится Наташа и подпирает руками голову.- Вчера ребят из лагеря встречали. Вокзал.

Перрон. Мамаши толпятся. Поезд подходит. Мы около райкомовского знамени стоим. Рядом барабанщик, горнист. Ну, вся детвора с цветами, скорее из вагонов к родителям. Соскучились. Такой гвалт - ничего не разберешь. Все отряды перепутались.

Ну, конечно, целуются, смеются. И вдруг слышу: «Мама, кормили гадко. Скучища была страшная. Будили рано. Ни за что больше не поеду».

Смотрю, повис на шее у худой мамы толстый верзила. Ну, наверное, пятый-шестой класс. Вот как вы. А что мне было делать?
– беспомощно разводит руками Наташа.
– Вмешаться? А тут кругом цветы, ребята загаром хвастаются.

Наташа опять присела, задумалась, наш пригласительный билет в руках вертит.

–  Сегодня в пятнадцатой школе интересный вечер будет. Комсомольцы собираются. Клава туда поехала.

–  Это же наша школа, - довольные, переглядываемся мы.

–  А какой вечер?

Наташа молчит, нас по очереди оглядывает. На дверь осторожно посмотрела, к нам придвинулась:

–  Вот слушайте. Из фашистской Германии к нам тайно бежал революционер. И он будет сегодня выступать в пятнадцатой школе. Мы в зале свет погасим, чтобы никто его лица не увидел. И он будет рассказывать. А когда кончит, уйдет, мы опять свет зажжем. В общем, будет встреча комсомольцев в честь нового учебного года. Понятно? А остальное - тайна.