Королевство пепла

…

Ворчание среди хромых, измученных солдат оставалось мимо Лисандры, когда она шла между ними, в форме лошади. Она позволила молодому человеку сесть на ее спину, когда она увидела кишки, почти висящие из его доспехов.

В течение долгих миль его текущая кровь согревала ее бока, когда он лежал, растянувшись на ней.

Теплая струйка давно остановилась. Замерзла. Так сделал и он.

У нее не было сил, чтобы сбросить его со спины, оставить мертвое тело на поле, чтобы его растоптали. Его кровь все равно уже застыла.

Каждый шаг был силой воли, ее собственные раны заживали быстрее, чем умирали солдаты вокруг нее. Многие падали во время отступления в сторону Перранта. Некоторые были схвачены.

Некоторые не поднимались снова.

Сопротивление не должно было так быстро пропасть.

Ругань ухудшала приближение к Перранту, которое они делали, несмотря на быстрые несколько часов отдыха в эту первую ночь. Где королева? Где ее огонь?

Она не могла сражаться как Аэлина — не так убедительно, и недостаточно хорошо, чтобы остаться в живых. И когда Огненное Сердце сражалось без огня… они могли понять.

Она убежала. Снова.

Два молчаливых ассасина заметили второй ночью, что мертвый солдат все еще лежит на спине Лисандры.

Они ничего не сказали, когда набрали теплой воды, чтобы растопить кровь, которая осталась от него на ней. Затем вымыть ее.

У нее не было слов, чтобы поблагодарить их, она не могла спросить, знают ли они, кто она. Тем не менее они относились к ней с добротой.

Никому не было дела до одинокой лошади, бродящей по ветхому лагерю. Некоторые солдаты ставили палатки. Многие просто спали рядом с огнем, под плащами и куртками.

Ее уши звенели. С первого столкновения битвы.

Она не знала, как она нашла палатку, но вот она пошла туда в ночь, увидев что он стоит с Галаном, Ансель и Реном.

Взгляд Рена поднялся, когда она вошла, ее голова почти упиралась по потолку.

Лошадь. Она все еще была лошадью.

Рен бросился к ней, несмотря на то, что усталость наверняка была во всем его теле.

Лисандра дернула за нить внутри нее, возвращаясь к ее человеческому телу, мерцающему свету.

Четверо из них только узнали ее, они сражались с ней. На магию ушли ее последние силы. К тому времени, когда она снова оказалась в своей коже, она уже падала на пол, покрытый снегом.

Она не чувствовала холода на ее обнаженной коже, ей было все равно, когда она упала на колени.

Ансель уже был здесь, накинув на нее плащ.

— Где, черт возьми, ты была?

Даже Королева Пустоши была бледной, ее красные волосы исчезли под грязью и кровью.

У Лисандры не осталось слов. Она смогла только встать на колени, сжимая плащ.

— Мы выдвигаемся за час до рассвета, — сказал Эдион, приказ — явный намек на расход.

Ансель и Галан кивнули, выходя из палатки. Рен только пробормотал:

— Я найду вам еду, леди, — прежде чем он вышел из палатки.

Сапоги хрустели по снегу, а затем он опустился на колени перед ней. Эдион.

На его лице ничего не было. Никакой жалости или тепла.

В течение долгой минуты они только смотрели друг на друга.

Затем принц тихо проворчал:

— Твой план был дерьмом.

Она ничего не сказала и не могла остановить ее плечи от дрожи.

— Твой план был дерьмом, — выдохнул он, его глаза вспыхнули. — Как ты могла быть ею, носить ее кожу и думать, как избежать этого? Как ты могла подумать, что обойдешься тем фактом, что наши армии рассчитывают, что ты сожжешь врага дотла, а все что ты можешь сделать, это убегать и появляться каким-то зверем?

— Ты не можешь обвинять меня, — прохрипела она. Первые слова, которые она произнесла за несколько дней.

— Ты согласилась позволить Аэлине пойти на ее смерть и оставить нас здесь, чтобы нас разрезали на кровавые ленты. Вы двое не сказали ничего о своем плана, не сказали никому из нас, кто мог бы объяснить реальность этой войны, что нам понадобится проклятое Огненное Сердце, а не неподготовленный бесполезный оборотень, против Мората.

Удар за ударом, слова приземлялись на ее усталое сердце.

— Мы…

— Если ты так охотно позволила Аэлине умереть, тогда ты должна была позволить ей сделать это после того, как она сожгла бы врагов.

— Это не остановило бы Маэву от желания захватить ее.

— Если бы вы сказали нам, мы могли бы спланировать все по-другому, действовали бы по-другому, и нас здесь не было бы черт возьми!

Она уставилась на грязный снег.

— Тогда выкинь меня из своей армии.

— Ты все испортила. — его слова были холоднее, чем ветер снаружи. — Ты и она.

Лисандра закрыла глаза.

Снег шуршал, и она знала, что он поднялся на ноги, знал, что его слова пронзили ее.

— Убирайся из моей палатки.

Она не была уверена, что может двигаться достаточно, чтобы повиноваться ему, хотя она хотела.

Сражаться. Она должна сражаться. Поднималась ярость на него из-за того что он набросился на нее, нуждаясь в выходе своего страха и отчаяния.

Лисандра открыла глаза и посмотрела на него. С яростью на лице и ненавистью.

Ей удалось встать, ее тело шатало от боли. Ей удалось взглянуть ему в глаза, даже когда Эдион снова сказал тихим голосом:

— Убирайся.

Босиком по снегу, обнаженная под плащом. Эдион взглянул на ее голые ноги, словно понимая это. И не заботясь.

Лисандра кивнула, сжимая плащ Ансель, и шагнула в холодную ночь.

… <