Королевство пепла

— Это займет три недели пешком, если мы будем идти сверху, — объяснил Гавриэль, его золотые волосы отливали серебром в свете фонаря. — Возможно, дольше.

Элида играла кольцом на пальце, крутила снова и снова. Она предпочла бы путешествовать месяц пешком, чем оставаться в этих темных местах без воздуха.

Но у них не было выбора. Аннэйт не шептала предупреждений — ничего не сказала, прежде чем они забрались в эту лодку. До того, как Аэлине была дана корона древней королевы Фэ, ее первородство и наследие.

Королева спрятала корону Мэбы в одном из своих мешков, словно она была не более чем дополнительным поясом меча. Она не говорила, и они тоже не задавали ей никаких вопросов.

Вместо этого она провела эти последние несколько часов, сидя в задней части лодки, изучая ее чистые руки, иногда вглядываясь в черные воды под ними. То, что она ожидала увидеть за пределами своего собственного отражения, Элида не хотела знать. Падших и древних созданий на этих землях было слишком много и большинство из них не были дружелюбны к смертным.

Наклонившись над своими мешками, Элида взглянула влево от нее. Там расположился Лоркан, вдоль края лодки. Ближе к ней, чем несколько недель до этого.

Чувствуя ее внимание, его темные глаза скользнули по ней.

В какое-то мгновение она позволила себе взглянуть на него.

Он полз вслед за Маэвой на пляже, чтобы спасти Аэлину. И он нашел ее, когда она исчезла — подстроил это. Сделал бы он это, бросил бы вызов Маэве? Даже если бы Маэва поставила ловушку, даже если бы он не знал, что Маэва приготовила для Аэлины, решил ли он позвать ее?

В последний раз, они разговаривали как друзья на борту того корабля за несколько часов до прибытия армады Маэвы. Он сказал ей, что им нужно поговорить, и она предположила, что это касается их будущего.

Но, возможно, он собирался рассказать ей, что он сделал, что он ошибался по отношению к Аэлине. Элида перестала крутить кольцо.

Он сделал это для нее. Она это знала. Он вызвал армаду Маэвы, потому что считал, что они будут уничтожены флотом Мелисанды. Он сделал это для нее, так же как он создал щит вокруг них в тот день, когда Фенрис вырвал у нее кусок руки, и в обмен на то, что Гавриэль исцелит ее, предложил свою жизнь.

Но королева молча сидела за ними, никаких следов этого остроконечного огня, который можно было увидеть, и той злой ухмылки тем, кто пришел за ней… Два месяца с садистом. С двумя садистами. Это была цена и бремя, которое несла Аэлина и все они.

Эта тишина, которая покрыла огонь из-за него. Не совсем, но в некотором роде.

Рот Лоркана сжался, словно он читал мысли на ее лице.

Элида снова посмотрела вперед, где пещерный потолок опустился настолько низко, что она могла коснуться его, если встанет. Пространство сжималось все сильнее и сильнее…

— Скорее всего, это переход в большую пещеру, — пробормотал Лоркан, как будто он мог видеть этот страх на ее лице. Или учуять его.

Элида не стала отвечать. Но она не смогла не почувствовать благодарности.

Они продолжили идти в древнюю, тихую тьму, и никто не говорил некоторое время после этого.

Ошейник не был настоящим.

Но была вызвана армия Маэвы.

Дорин и Манона с ним гнались за последним ключом Вэрда. Если они опередят Эравана, где бы король Валгов не хранил его, он должен овладеть всеми тремя…

Звук бьющейся о борт реки был единственным звуком.

Гавриэль держал свои часы перед носом, наблюдая за Лорканом с правого борта, его челюсть напряглась. Фенрис и Элида спали, голова леди прислонилась к его боку, чернильно-черные волосы лежали на белоснежной шерсти.

Аэлина взглянула на Рована, сидящего рядом с ней, но не касавшегося. Ее пальцы сжались у нее на коленях. Мигание во мраке было единственным признаком того, что он знал о каждом ее движении.

Аэлина вдохнула его запах, позволила его силе углубиться в нее немного глубже.

Дорин и Манона могут быть где угодно. Охотиться за ведьмой и королем было бы безумным приказом. Их пути могли снова пересечься, а могли и нет. И если он найдет последний ключ, а затем принесет его ей, она заплатит то, что требовали боги. То, что она должна за Террасен, мир.

И все же, если Дорин решит закончить всё сам, сделать Замок… ее желудок взбунтовался. У него была сила. Такая же, как у нее, если не больше.

Это должно было быть ее жертвой. Ее кровь прольётся, чтобы спасти их всех. Позволить ему сделать это..

Она могла. Она должна. Связавшись с Эраваном, несомненно, армия Маэвы навлечет на Террасен невообразимое горе, она могла позволить Дорину сделать это. Она доверяла ему.

Даже если она никогда не простит себя за это.

Ее долг, как предполагалось, она должна была его отплатить. Возможно, наказание за то, что она этого не сделает, — это жить самой. Обязанность жить со всем, что было сделано ей в эти месяцы.

Чернота подземной реки давила на нее, раскрыла свои объятия и поглотила.

Отличная от черноты железной коробки. Тьма, которую она обнаружила внутри себя.

Место, куда она никогда не сможет сбежать.

Ее сила всколыхнулась, пробуждаясь. Аэлина сглотнула, отказываясь признать это. Успокойся.

Она не хотела. Не получалось. Еще нет. Пока она не была готова.

Она увидела лицо Рована, когда она говорила о том, что его обман с ошейником побудил ее сделать. Он заметил, как ее спутники смотрели на нее, жалость и страх были в их глазах. Что с ней сделал, кем она стала.

Новое тело. Инороднее, странное тело, как будто ее вырвали из одного человека и засунули в другого. Как бы то ни было. Она еще не пробовала переходить в свое человеческое тело. Не видела смысла.

Сидя в тишине, когда лодка прорывалась сквозь мрак, она чувствовала вес этих взглядов. Их страх. Они чувствовали, как она была разбита.

Ты не уступишь.

Она знала, что это было на самом деле, — что это был голос ее матери, который говорил, а не кто-то другой.