Королевы и монстры. Шах

Холодный блеск в его глазах растворяется. Его сменяет нежное сияние.

– А ты на меня тогда сильно разозлилась.

– И до сих пор злюсь. Ты не единственный, кто может затаить обиду.

Его тело теперь вдавливает меня в матрас, и он берет за подбородок:

– Я могу тебе это возместить?

Его тон звучит напористо. Глаза горят. А огромный стояк у него между ног трется о мое бедро в ожидании игры.

Пытаясь скрыть улыбку на своих губах, торжественно ему отвечаю:

– Да. С этого момента называй меня Ваше Королевское Величество.

Заглядывая мне в глаза, Деклан шепчет:

– Все что хочешь, моя королева. Все что угодно, что бы это ни было.

А потом он целует меня, и на его губах я чувствую вечность.

Эпилог Кейдж

Он ходит передо мной взад-вперед как одержимый, с выпученными глазами и в термоядерной ярости.

Я никогда его таким не видел. По сравнению с остальными моими людьми Ставрос – просто мышка.

Но, опять же, любовь может превратить даже самого уравновешенного человека в беснующегося зверя.

Мне ли не знать.

– Как ты мог отдать ее ему? – кричит он, раскрасневшись. – Она моя!

Его слова эхом отдаются от голых бетонных стен и взмывают вверх, к сваям, где разносятся с угасающим шорохом, как стая испуганных голубей.

Хорошо, что мы одни на складе. В противном случае он бы уже кровью умылся за такое неуважение ко мне.

– Еще раз обратишься ко мне таким тоном – пожалеешь.

Ставрос резко останавливается и смотрит на меня округлившимися глазами, заламывая руки.

– Извини. Прошу прощения. Я не хотел… Просто я… Я не могу жить без нее. Слоан – моя жизнь.

Понятия не имею, как этой женщине удается так промывать мужчинам мозги, что они падают к ее ногам, как хныкающие идиоты. Но, надо отдать ей должное, это настоящий дар. Если она решит основать свой собственный синдикат, остальные боссы столкнутся с серьезной проблемой. Стоит ей поманить пальцем, и все наши солдаты кинут нас через десять секунд.

– Выдохни, Ставрос. Присядь, – я киваю подбородком на ближайший стул.

Он плюхается на него и упирает локти в колени. Хватается руками за голову и стонет:

– Ирландец. Ирландец. Как же я его ненавижу!

– Ты не одинок в своих чувствах, – сухо отвечаю я.

Он поднимает голову и заискивающе смотрит на меня.

– Почему ты не можешь просто его убить?

– Политика.

Можно описать ситуацию и так. А можно и так, что моя женщина отрубит мне мужское достоинство, закинет в блендер и скормит бродячим собакам, если я это сделаю. Но я не собираюсь ему в этом признаваться.

С другой стороны, есть способы этого избежать.

– Я не говорил, что этого никогда не случится. Просто не сейчас. И сделать это должен не я.

На его лице появляется тень надежды.

– Значит, это могу сделать я? Я могу убить его, и тогда все будет нормально?

Мысль о том, что он сможет добраться до этого ирландского изворотливого ублюдка настолько близко, чтобы хоть пальцем его тронуть, просто смехотворна. Но мне не хочется охлаждать такой похвальный энтузиазм.

– Все будет не просто нормально! Я на год освобожу тебя от выплат процентов.

Он энергично вскакивает на ноги.

– Но никому ни слова о том, что ты получил разрешение, – предостерегаю я, глядя на него жестким, угрожающим и неподвижным взглядом. – Если ослушаешься, ты труп.

Ставрос лепечет благодарности и кидается целовать мне руку.

Мне хочется его отогнать, но я не нахожу в себе сил пнуть его, когда он на коленях.

Чертова любовь сделала меня мягкотелым.

Мы обмениваемся еще парой слов, а потом он уходит, буквально на седьмом небе от счастья. Знал бы я, что ему так охота пролить ирландской крови, я был поручил ему задание гораздо раньше.

Когда он уходит, запираю дверь и выключаю весь свет. Потом иду к секретной лестнице в задней части склада.

Врезанная в пол кнопка приводит в движение дверь, замаскированную под кирпичную стену. Дверь медленно открывается, поворачиваясь на бесшумных петлях. За ней – чернильная мгла. Я прохожу несколько шагов и нащупываю кнопку, которая закрывает дверь.

Я нажимаю ее. Дверь захлопывается. Я погружаюсь во тьму.

Затем нажимаю на еще один выключатель, и простая лампочка, свисающая с потолка, освещает площадку. С трех сторон меня окружают голые гипсокартонные стены. С четвертой стороны в еще более густую темноту опускается деревянная лестница.

Сбегаю по лестнице, на последней ступеньке включаю свет и направляюсь к металлической клетке.

Она небольшая, но крепкая, с прутьями из армированной стали, утопленными в бетонный потолок и пол. Внутри клетки – унитаз. На полу стоит пластиковая баклажка с водой и пустая тарелка. На тонком матрасе ничком лежит мужчина.

Он поворачивается ко мне, щурясь от света. Это молодой латиноамериканец, слегка за тридцать. И весь мир считает его мертвым.

Он вполне мог бы быть.

Прислоняюсь плечом к его клетке и улыбаюсь.

– Привет, Диего. Я так понимаю, что твой друг и бывший заместитель Деклан О’Доннелл – шпион. И у меня есть к тебе предложение.

Благодарности

…вот такой поворот! Мне нравится писать истории про плохих/хороших парней, потому что никогда не знаешь, что они сделают дальше!

(Если вы еще не читали мою романтическую книгу про мафию «Beautifully Cruel» [10] , то, возможно, захотите вернуться к ней, чтобы получше познакомиться с Декланом и Диего. Эти персонажи впервые появляются именно там.)

10

Пока не издана у нас, но мы работаем над этим. Спасибо, что выбираете наши книги! Следите за выпуском новинок. Надеюсь, работы Гайсингер нравятся вам так же, как и мне. – Прим. ред.

Спасибо Линде Ингмансон за то, что была отличным редактором! Ты просто фантастически умеешь исправлять мои промахи!

Спасибо Саре Фергюсон из Social Butterfly PR за то, что всегда справлялась с работой безупречно, даже когда это было нелегко. Ты просто рок-звезда!

Шеннон Смит из SS Media Co., ты в моем сердце! Сколько мы уже знакомы? Лет двадцать? Потрясающий профессионализм. Потрясающая исполнительность. Я очень ценю то, что вы со Скоттом сделали для меня.

Спасибо Летиции Хассер из RBA Designs за создание моих обложек, а также за то, что мирилась с моей дотошной педантичностью и за долгое время совместной работы только однажды сказала: «Смоллс, ты меня убиваешь!» Я заслуживаю слышать такое гораздо чаще.