Королевы и монстры. Шах

– Невероятно, но да.

– Почему это невероятно?

Он молча смотрит на меня.

– А. Ты можешь его убить.

– Да.

– Но не станешь?

– Не стану.

Какое-то время мы смотрим друг на друга, а потом я говорю:

– Спасибо.

Кейдж недовольно фыркает.

– Ты представляешь, что бы со мной случилось, тронь я его сейчас?

– Да. Нат удалила бы тебе яйца хирургическим путем.

– Именно.

Он замолкает. Его темные глаза темнеют еще больше.

– Но к моим людям эти стандарты не применяются.

– Поняла. Если честно, я бы в тебе разочаровалась, если бы все было так просто.

– Передай ему, что мне хотелось бы знать, откуда взялась информация, которую он мне передал.

– Что за информация?

– Что ФБР уже двенадцать лет собирало по мне информацию с целью запрятать за решетку. Он прислал мне все. И вообще-то они были чертовски близки. Но каким-то образом вся эта информация теперь исчезла. Без малейшего следа, как будто ее вообще не существовало.

Его темные глаза впиваются в меня.

– Ты что-нибудь об этом знаешь?

– Нет, – говорю я без запинки, даже не дрогнув под его пристальным взглядом. – Я ничего об этом не знаю.

Спустя секунду он сухо говорит:

– А если бы и знала, то не сказала мне.

– Это не из неуважения к тебе, – мягко отвечаю я.

– Я знаю, из-за чего это. И, должен сказать, я не ожидал, что в тебе это есть.

– А я тем более.

Кейдж улыбается, качая головой.

– Ладно. Собирай свои вещи и попрощайся с Нат.

Когда он собирается уходить, я останавливаю его:

– Кейдж!

Он разворачивается и ждет.

– Как ты можешь быть уверен, что вся информация о тебе исчезла?

Я замечаю неуловимую улыбку на его губах – настолько неуловимую, что ее как будто бы и нет.

– Твой ирландец – не единственный, у кого есть контакты в бюро.

Он знает кого-то в структуре ФБР? Ох, черт. И что это значит? Он знает, что Деклан шпион?

Мое сердце громом гремит от паники. Мне сложно сохранять полностью нейтральное выражение, но, кажется, получается.

Улыбка Кейджа становится шире:

– Когда я сказал ему это, на том конце провода повисла очень странная тишина. Наверное, у него было такое же выражение лица, как и у тебя сейчас.

Я жду, пока он скроется, и ударяю кулаком в стену.

Мы на подземной парковке небоскреба. Нат и я держимся за руки, стоя за спинами выстроившихся в ряд вооруженных русских. Кейдж стоит перед своими людьми, скрестив руки на груди.

Когда из-за поворота появляется черный «Эскалейд», мужчины поднимают свои винтовки и направляют на машину.

Представив, как Деклан гибнет под градом пуль прямо у меня на глазах, я сдерживаю судорожный вдох и сжимаю руку Нат сильнее.

Внедорожник останавливается. Деклан открывает водительскую дверь и выходит. Он находит меня глазами. Они излучают почти осязаемый голод.

Нат рядом со мной шепчет:

– Вау. Какие голубые глаза.

Кейдж бросает на нее кислый взгляд через плечо.

Деклан медленно обходит внедорожник, поправляя галстук и облизывая губы, и смотрит только на меня, не обращая внимания на остальных мужчин с их оружием.

– Такого расстояния достаточно, – приказывает Кейдж.

Деклан останавливается. Двое мужчин несколько мгновений оценивают друг друга. Люди Кейджа как на иголках, они не снимают пальцев с затвора, и у них руки чешутся их спустить. Напряжение в воздухе такое плотное, что мне хочется кричать. Рука Нат дрожит.

Только Деклан и Кейдж остаются спокойны.

Не разрывая зрительного контакта со вторым, Деклан говорит:

– Скажи «пока» своей подружке, детка.

Его голос звучит размеренно и непринужденно, но я слышу в нем страсть. Это наполняет меня чем-то летучим и разреженным, как гелий.

Мы с Нат заключаем друг друга в крепкие объятия.

Она шепчет мне в ухо:

– Мать моя женщина, а он улет.

– Мне можешь не рассказывать.

– Ты уверена, что действительно этого хочешь?

– Более, чем чего бы то ни было в жизни.

– Потому что единственный раз, когда я с ним разговаривала, он угрожал бросить твой изуродованный труп на нашем пороге.

– Это единственный знакомый мне человек, который любит драму больше меня. Но на самом деле он котик. Гарантирую тебе.

Нат вздыхает.

– Позвони мне, как только устроишься.

– Обязательно. Люблю тебя.

– И я тебя люблю.

Я последний раз ее обнимаю, а потом отпускаю и поворачиваюсь к Кейджу.

– Позаботься о ней за меня.

– Ты же знаешь, что позабочусь.

– И спасибо тебе.

Он оглядывается на Деклана, и его интонация приобретает зловещий оттенок:

– Пока не благодари. Еще не все кончено.

Нат тихо его осаждает:

– Милый…

Целую Деклана в щетинистую щеку и стараюсь не улыбаться. Он открывает для меня пассажирскую дверь, и я запрыгиваю внутрь.

– Ремень, – сипло говорит он, глядя мне прямо в глаза.

Я тоже скучала.

Мы уезжаем без единого выстрела. Я смотрю, как Нат и Кейдж уменьшаются в зеркале заднего вида, и пытаюсь представить, как можно разыграть эту пьесу о любви, дружбе и вражде, чтобы в финале никто из нас не пострадал.

Если честно, мне это не кажется возможным.

В таких запутанных историях, как наша, в конце всегда кто-то умирает.

42 Деклан

По пути в аэропорт никто из нас не заговаривает. Я наблюдаю краем глаза, как она смотрит в окно на пролетающие огни ночного города, но не принуждаю ее к разговору. Слоан сейчас в своих мыслях, разбирается в многочисленных хитросплетениях судьбы. Я не дурак, чтобы мешать этому процессу.

Как только мы оказываемся в кабине моего джета, я притягиваю ее к себе и страстно целую.