Коронованный наемник

– Но…

– Погодите, не перебивайте. Таргис видел много Рабов Слез и многое мне о них рассказал. Обращение сначала делает их невероятно злобными и совершенно неуправляемыми. В этот период их очень трудно убить, у них даже внутри все словно не на местах, ткнешь, где сердцу быть надобно, а он только озлится. Но потом, когда обращение идет к концу, злоба в них утихает, они словно принимают себя в новом облике. И чем более Раб Слез хитер и разумен – тем ближе он к последнему порогу, за которым исцеление уже невозможно. У Эрсилии нет времени, Сарн. Совсем нет. И теперь, когда ее исцеление так близко, я не знаю, где она. К балрогам мои раны, нужно выезжать сегодня же, сейчас. В конце концов, мне пора вернуть вам долг.

Сарн сдвинул брови, на миг задумавшись:

– Вы правы. Но мы все же выедем на рассвете.

– Почему на рассвете?

– Камрин, – Сарн покачал головой, – во-первых, орочье войско сворачивает бивуак. Сармагат не сможет уследить за случайной местью или шальной стрелой, если они нас заметят. Во-вторых, вам нужно поспать несколько часов. Не забывайте, если вы лишитесь чувств, сам я дороги не найду. А, как вы резонно заметили, вам пора вернуть долг.

Самозванка снова набрала воздуха в грудь, но запнулась, а потом сухо и деловито произнесла:

– Вы правы. Но поторопитесь. С первыми проблесками зари мы покинем Тон-Гарт. Не заходите в конюшню. Ваш конь все равно не пройдет там, где потребуется. Кроме того, Сарн, нам нужно взять с собой Таргиса. Если Эрсилия вырвалась на свободу, найти ее и изловить без Йолафа сможет только он.

Сарн секунду молча смотрел в глаза девушки:

– Надеюсь, вы знаете, что делаете, Тугхаш, – коротко отсек он. Камрин не отвела глаз:

– Я вас не подведу, комендант, – повторила она уже сказанную однажды фразу.

На рассвете лазутчики донесли, что орки снялись с лагеря и покидают прилегающие к столице леса. В Тон-Гарте за короткое время войны порядком истощились запасы дров – зима была холодна, а смола на оборонных рубежах и вода в лазаретах требовали постоянного притока топлива. Длинная колонна лесорубов, вышла тем утром из столицы, едва занялась заря. Люди кутались в теплые плащи, прятали от мороза лица под капюшонами, а потому никто не приметил в этой озябшей веренице троих лишних в таких же глухих плащах.

Поначалу Камрин всерьез размышляла о том, чтоб выйти из города через свой потайной лаз. Но, уезжая за свитком, она заранее приготовила себе на той стороне стремнины сухую одежду. Втроем же переоблачаться будет затруднительно, а в мокром платье не проедешь по морозу и трех лиг. Тратить время было нельзя – Камрин не могла с уверенностью сказать, как поступит Сармагат, если приедет к стенам столицы вместе с Йолафом и узнает, что его подопечная исчезла. Слишком хорошо изучила Тугхаш своего вспыльчивого покровителя…

Десятников посвятили в план, ибо им предстояло свести к минимуму расспросы об отсутствии коменданта. Для всех обитателей замка была заготовлена весть, что княжне неожиданно стало хуже, и она не покидает покоев. Место у двери Таргиса со строгим запретом открывать ее кому бы то ни было, кроме десятников, занял Калион – один из самых молодых эльфов в отряде, все еще смотревший на командира с некоторым благоговением, а потому ревностный в своем усердии. Беглецы вышли из ворот в конце колонны, а уж как затеряться в лесу ни одного из них учить не приходилось. Уже остался позади фронтон частокола, и они встретились у могучего подножия скалы, к которой примыкал город с одной стороны. Камрин оглянулась на Сарна, и этот взгляд отчего-то показался ему сконфуженным. Но в следующий момент самозваная княжна Ирин-Таура вложила пальцы в рот и пронзительно по-разбойничьи свистнула.

Видимо, на лице Сарна все же мелькнуло замешательство, потому что Камрин строго пояснила:

– Моего коня объезжал для меня брат. И теперь этот демон отзывается только на вот эдакий клич. Я знаю, что это не слишком изящно, но Йолаф сам виноват. Вы поедете на моем коне, он очень резв и совсем не боится варгов.

– На ком же поедете вы? – Сарн все еще прятал усмешку.

– На стриже полечу, – непонятно отрезала девица, а эльф обернулся на приближающийся топот. Из-за стволов к ним рысью направлялся рослый серый жеребец.

…Стриж и Хорек оказались верховыми варгами, и Сарн оценил скакуна Камрин, действительно нимало их не опасавшегося. Его собственный конь, хотя не боялся ни огня, ни ревущих горных рек, никогда бы не позволил хищникам идти по обе стороны от него.

Быстро продвигаться все равно не удалось, коню местами приходилось сбавлять аллюр, а когда Камрин свернула на узкую тропу, уже засыпанную многодневными снегами и мятой лентой вьющуюся меж сосен, жеребец стал еще осторожней. Варги сопели, настороженно принюхиваясь – издали доносился запах многосотенного орочьего войска. Таргис безмолвно скрывался под меховым капюшоном, и только загорелые до черноты сильные руки, мнущие шерсть на косматом загривке Хорька, выдавали его настороженность. Камрин же изнемогала от нетерпения, хмурилась, бормотала что-то и поминутно приподнималась на спине варга, всматриваясь в извилистую тропу.

А Сарн впервые позволил себе следовать за своим проводником, почти не замечая пути. Лес не нес угрозы, инстинкты дремали, и лихолесца неодолимо захватили мысли, на которые в последние беспокойные недели у него не оставалось времени и сил.

Неужели этот немыслимый, бесконечный вояж, поначалу обещавший быть ничем не примечательной короткой военной кампанией, все же двигался к концу? Неужели исцеление Леголаса, все это время бывшее полумифическим посулом, эфемерным силуэтом на горизонте, все же стало реально возможным, и он едет сейчас к другу не утешить, не поддержать, а предложить долгожданное избавление от страшного недуга, настигшего его в этом мрачном краю?

Каков Леголас сейчас? К балрогам внешность, но изменилась ли его суть? Стал ли друг иным? Будет ли рад ему? Сарн глушил разум всеми этими бессмысленными раздумьями, но чувствовал, как в душе длинным плотницким гвоздем сидит главный вопрос: удастся ли исцелить Леголаса? «Если же не найдется для тебя целителя – не томи себя пустой скорбию, ибо несовершенство души – не твоя вина, но закон всего живого, и подобных тебе – многие тысячи.

Если же пойдете вы с целителем далее об руку – да будет он твоим возлюбленным братом до последнего вздоха, ибо его несчастие – твой выбор…» Эти строки не давали Сарну покоя, и он загонял подступающий страх куда-то вглубь, где он съеживался колючим затравленным зверьком, ожидая своего часа.

…Солнце уже поднималось в зенит, когда Камрин придержала варга и обратилась к Сарну:

– Друг мой, мы почти на месте. Скоро мы встретимся с соратниками брата. Раз Вигге мертв, я не знаю теперь, кто замещает Йолафа в его отсутствие, это еще предстоит выяснить. Запомните, Сарн, никто, ни одна живая душа в этом укрытии не ведает ни о том, что я женщина, ни о том, что мы с Йолафом в родстве. Я для всех – Тугхаш, шпион командира в орочьем штабе. Так обо мне при случае и говорите. И еще я совсем не уверена, все ли там мне доверяют и вообще, насколько радушно примут.