Коронованный наемник

Сарн негромко свистнул, и двое эльфов подтащили к краю стены темную фигуру со связанными за спиной руками. Комендант приблизил факел к лицу пленного, и Сармагат увидел Таргиса. На его скуле багровел кровоподтек, запекшаяся кровь полосой пересекала щеку, словно сочилась из разбитого носа лежащего на полу человека.

– Ты узнаешь своего вассала? – спокойно вопросил лихолесец, – ему не повезло. Он настиг посыльного, везшего нечто, похищенное у тебя Йолафом. Этот посыльный, к слову, оказался нечист на руку. Он затеял присвоить эту весьма ценную вещь и покинуть вместе с ней княжество. Таргис догнал его, убил и уже собрался было в обратный путь. Но, увы, его перехватили. Сам знаешь, в лесах неспокойно. Не скрою, мне до смерти хочется его казнить. Но уж очень ценный подарок он невольно принес с собой. А потому я пощажу его, я сам вассал и умею уважать чужую преданность и чувство долга. И потому, Сармагат… последний пункт нашего соглашения, – Сарн слегка повысил голос, – это не условие, скорее мой личный жест. Если известная тебе юная особа, недужная тяжкой хворью, будет исцелена, а также будет исцелен мой командир принц Леголас, то там же у переправы я верну тебе твоего вассала, и принадлежащая тебе вещь будет при нем.

Договорив, Сарн сделал неуловимое движение рукой, словно машинально призывая всех к полной тишине.

В ответ из уже совсем сгустившейся ночной тьмы, лишь поблескивавшей частями доспехов, раздался спокойный голос:

– Я нахожу твои условия разумными. Считай, что мы договорились, комендант. Не забывай о своих обязательствах.

Еле различимый в темноте варг бесшумно покинул поляну, и Сарн ощутил, как Камрин перевела дыхание и тяжелее оперлась на его локоть. Сзади подошел Эртуил и звучно хлопнул коменданта по плечу:

– Брат, да тебе не занимать гонору! Расставил все по местам, словно трактирщику ужин заказал, а вождь этот прочей орочьей швали не чета. Я орков бояться с малолетства отучен, а не стыжусь признаться, перед этим мне враз муторно делается.

Сарн обернулся к десятнику, и тот увидел, что в карих глазах коменданта замерло взволнованное напряжение.

– Погоди, друг, я провожу княжну, ей нужен отдых. А нам предстоит многое обсудить.

Эртуил кивнул, отступая к лестнице. Сарн окликнул конвоиров Таргиса:

– Уведите пленного.

Сам же повел Камрин к спуску с башни. Когда Таргиса проводили мимо, он слегка придержал пленника за плечо:

– Ты не серчай, что я тебя так разукрасил. Лекаря прислать?

Но Таргис широко ухмыльнулся в ответ:

– Не хлопочи, дивный, заживет и без костоправов. Да, и спасибо тебе, что все эдак вывернул. Я-то сам следы читать умею, как вы, эльфы, книги свои мудреные, а вот врать складно не горазд. Особенно господину. Все кажется, что он меня насквозь видит, и язык сам собой отнимается.

Варгера увели, а Сарн молча двинулся вниз по ступенькам.

В опочивальне княжны эльф вынул ключ и снял кандалы. Камрин тяжело опустилась в кресло – она все еще была слаба. Лихолесец мягко коснулся девичьего плеча:

– Мне неловко оттого, что пришлось так откровенно сделать вас орудием шантажа. Простите меня. Я обещаю, что все сделаю для вашей защиты.

Но самозванка лишь пожала плечами:

– У вас не было выбора, Сарн. Кроме того, я слишком долго играю в эту игру, чтоб принимать близко к сердцу названия. Признаться, мне на свой лад льстит, как много вы смогли отторговать за мою довольно бесполезную шею.

В этих словах прозвучала нарочитая небрежность, граничащая с бравадой, но Сарн не услышал в них ни тени горечи. И готов был поклясться, что, сколько бы ни насмешничала отчаянная авантюристка Тугхаш над «бесполезной шеей», ей было важно знать, как дорога ее жизнь Сармагату.

Но вслух эльф лишь ровно спросил:

– Когда вы сможете сесть в седло, как вам кажется?

Камрин слегка нахмурилась:

– Завтра. Нельзя мешкать, мне впервые за много месяцев кажется, что эта карусель может закончиться, и даже что-то, наконец, пойдет на лад.

– Вы еще не оправились от ран.

– Я иду не на войну, – отрезала Камрин, – а усидеть в седле я могу и в худшем состоянии. Не тревожьтесь обо мне, комендант.

Сарн молча поклонился, поймав решительный и слегка испуганный взгляд, и ретировался, оставив княжну наедине с ее мыслями.

Трапеза подходила к концу, но в гроте было на удивление тихо, лишь кружки лаконично постукивали о грубо оструганные доски столешниц, кто-то вполголоса невыразительно бранился, обжегшись лепешкой, да Гослин хмуро грохотал в печи кочергой.

Эльфы плотной группой сидели за общим столом. Алорн, сбросив с плеч опостылевший груз вины, выглядел совершенно спокойным и с аппетитом приканчивал простецкий хлеб. Вериам также напускал на себя невозмутимость, но подрагивавшие брови и сжатые челюсти выдавали напряжение. Он чувствовал себя не в своей тарелке за этим чужим столом, на каждый взгляд отвечал столь же пристальным взглядом, словно ища тень насмешки или пренебрежения. Амауро так глубоко ушел в какие-то потаенные раздумья, что не замечал, как машинально размазывает по щеке золу перепачканными пальцами.

Тишина была похожа на бычий пузырь, постепенно взбухающий на кувшине с брагой. Неуютная, напряженная, она вдавливалась в нервы, как перетянутый оружейный ремень больно вдавливается в плечо. И наконец, кто-то оглушительно грянул кружкой о стол, вскакивая.

– Все, хватит! – рявкнул возмутитель фальшивого спокойствия, высокий молодой рыцарь в устрашающего вида кожаном камзоле с латными пластинами, – какого Моргота происходит? Леннарт, ты у нас костоправ, так скажи, какую такую болезнь ты у нас всех разом заприметил, что сообща стал за олухов почитать?

Лекарь спокойно поднял голову:

– Ты чего взбеленился, Холгер? – не повышая голоса, спросил он, и рыцарь смущенно и досадливо сдвинул брови:

– Да ты смеешься что ли, Леннарт? – проговорил он уже тише, – прошлой ночью тут будто Мандос именины справлял, а толком никто ничего не знает. Нам в Тон-Гарт пора, а мы тут сидим! С караула вернулся – говорят, все бочонки уничтожены, воды колдовской больше нет. Командир где? Да что с принцем случилось? Гослин обмолвился, он едва не при смерти.

Холгер снова почти перешел на крик, но в трапезной уже загудели голоса, подхватывая вопросы юноши.

– А ну утихли!!! – раздался громовой рык, и поднялся пожилой вояка с застарелым следом ожога на лице:

– Будет вам орать, – пробурчал он и обратился к Леннарту, – ты вот что, старина. Ты нам еще на рассвете сказал – не до расспросов сейчас, позже все растолкую. Мы-то не беспамятные, уважили. Но и ты нас уважь. Холгер по молодости глотку дерет, но парень прав, как ни верти.

– Да, он прав, – раздался голос от самой двери, и все разом обернулись: у входа в грот стоял Леголас. Из-под воротника камзола виднелось перевязочное полотно, там и сям багровеющее проступившими пятнами крови. Глубокие царапины перекрещивались на щеках.