Коронованный наемник
Шрифт:
Принимаясь за еду, она кивнула в сторону скал, вздымающихся за стеною сосен:
– Я почти уверена, что Леголас там. Следы Молота, на котором ездит Сармагат, я знаю не хуже следов своего Стрижа, это тварь невероятного размера и свирепости. А такого ценного пленника вождь повез бы только туда. Убежище труднодоступно, и без хорошего проводника найти в него вход – задача совершенно головоломная. Кроме того, на каждом уступе стоят караульные, подойти незамеченным невозможно. Обычно снаружи часовых шестеро, сейчас их число увеличили до восьми. Внутри расставлен караульный отряд, еще десять орков. Между нами, они добросовестны, но туповаты, Сармагат предпочитает на этих постах тех, кто реагирует инстинктивно, не рассуждая. Однако в самом штабе очень легко заблудиться, это настоящий лабиринт. Я могла бы проникнуть в убежище незамеченной, у меня есть одна крысиная нора. Но это бесполезно, Леголаса совершенно точно будут очень бдительно охранять, к тому же покинуть
– Не будьте ребенком, Камрин, – покачал головой Сарн, – Сармагат никогда не поверит, что я способен хладнокровно зарезать вас. А вот несколько стрел в спину в наказание за дурно сыгранный фарс – это, пожалуй, он охотно мне устроит.
Камрин откупорила флягу, отпила и передала Сарну:
– Попробуйте. Право, пока в Тон-Гарте есть такое вино, можно надеяться на лучшее. Не обращайте внимания на мои бредни. Я знаю, это сущий вздор. Но мне все еще не верится в происходящее, словно кажется, что где-то в вышивке какая-то нить по ошибке легла не там, и ее достаточно выдернуть, чтоб все встало на места.
Лихолесец хмуро отряхнул с рук крошки и принял флягу:
– Все намного сложнее, чем кажется, миледи. Мы размышляем о нити, забывая обо всей вышивке. А между тем, дернув не за ту нить, я могу испортить гобелен так, что его не восстановит и сама Элберет.
Это прозвучало так, что Камрин подняла глаза и немного растерянно посмотрела на коменданта:
– Вы, вероятно, правы, я сейчас только и думаю, как быть с принцем. Но, похоже, я что-то упускаю.
Сарн помолчал. Закрыл флягу, долго и тщательно завязывал ремни сумы, а Камрин ждала пояснений, чувствуя, что эльф мешкает, подбирая слова.
– Понимаете ли, княжна, – начал он, – вся моя суть, все существо рвется сейчас туда, в эту орочью берлогу. Хотя я понимаю, что с героическим идиотизмом сунуться туда и быть тут же убитым – это не слишком надежный способ помочь другу. Но помимо этого есть и еще одна загвоздка. Камрин… Ваш брат и две сотни его сторонников сейчас идут в Тон-Гарт. В город, где они по сей день считаются государственными изменниками и дезертирами. Все они, однако, смело идут в столицу, зная, что в городе сейчас все решения принимает комендант, посвященный в истинное положение вещей и готовый расставить все по местам. Уже завтра все они, раньше или позже, будут на месте. Но меня-то в столице нет… А теперь представьте, Камрин, что произойдет, когда в перенаселенном Тон-Гарте, полном захмелевших от легкой победы крестьян, спешно поставленных в строй, появятся рыцари, о которых в княжестве ходило столько чудовищных слухов. Я сам обучал эту армию, я знаю, какими они были и кем стали. Крестьян унижала беззащитность и запуганность. Взяв в руки мечи, они, прежде всего, постарались забыть и то и другое. Сейчас они чувствуют себя победителями, и им может захотеться выместить на дезертирах злорадство.
Сарн закусил губу, сбрасывая капюшон, и резко разворошил волосы, как всегда делал в минуты замешательства и досады. Потом снова вскинул глаза на спутницу, и в голосе его зазвучало смятение:
– Тон-Гарт стоит на пороге большого потрясения, а я, комендант, сижу у неприступной крепости, гадая на звездах, когда мой долг требует моего присутствия в столице. Но в то же самое время в этой крепости находится не просто мой друг, но мой принц и мой командир. И его спасение – в той же мере мой долг. Как мне выбрать меж двух долгов, Камрин?! Скажите, как…
Княжна подалась вперед, хватая эльфа за плечо:
– Сарн, однажды это должно было случиться. Гарнизон покинул столицу, но Йолаф знал, что вечно сидеть в лесах войско не будет, придет день, и им нужно будет вернуться. Я трепещу за брата. И вы правы, в столице могут грянуть неожиданные события. Но Йолаф не ребенок, как и ушедшие с ним воины. С эльфами или без эльфов, но этот узел все же придется развязать. Брат никогда не уклонялся от ответственности за свои решения и доверившихся ему людей. Вы же… вы приняли командование на время обороны Тон-Гарта от ожидавшейся атаки орков. Вы выполнили возложенную на вас задачу. Вы сделали то, ради чего князь просил помощи у государя Трандуила. По сути, вы можете считать себя уже не обязанным решать наши проблемы. И сейчас вы вправе посвятить себя своему собственному долгу, предоставив Ирин-Тауру самому разбираться с колобродьем, за которое не несете ответственности.
Сарн слушал княжну, ловя каждое слово. Потом медленно покачал головой:
– Мне безумно хочется убедить себя, что вы правы, а значит, я тоже прав. Предоставить событиям в столице идти своим чередом, а самому заняться делами своего королевства. Беда в том, Камрин, что я не могу. Мне много лет, и я знаю, что если ты настойчиво убеждаешь себя в своей правоте – это верный знак, что
ты неправ. Я покинул столицу в переломный момент, когда все может либо встать, наконец, с головы на ноги, либо окончательно пойти к Морготу. Да, казенным порядком я вправе сложить с себя чин коменданта, свою роль я сыграл, как сумел. Но… я не сложил его, Камрин. Я исчез из столицы, никого не предупредив, кроме четверых соплеменников, ведь я собирался вернуться еще до темноты. На меня надеется множество людей, а я не удосужился даже сообщить, что надеяться на меня уже не надо. Я так яростно вещал в день своего назначения о плече, что готово в отчаянный миг уйти из-под руки. И что же? Именно так я и собираюсь поступить. А так нельзя, миледи. Есть формальности, что легко призвать себе в оправдание. А есть совесть, и с ней не договоришься. Пока что я все равно комендант. И я в ответе за жизни людей – мирных и ни в чем не виноватых – которые могут пострадать, если в городе начнется кавардак. Их много, Камрин. Их неизмеримо больше, чем один мой несчастный друг… которому кроме меня тоже некому помочь. Но в столице все может пройти тихо и гладко. Йолаф сам может договориться с князем и городским советом, а я брошу Леголаса на погибель и понесусь туда, где и без меня все уладили. Я не знаю что делать, княжна. И я никогда еще не стоял перед таким выбором, будь он проклят. И решить я должен сейчас. Немедленно, пока не поздно. Как знать, где верная тропа…Камрин молчала несколько секунд, а потом ровно и твердо отчеканила:
– Теперь вы знаете, где искать Леголаса. Но вы не можете спасти его сейчас. Никак. И тут не поможет ни сила, ни изворотливость. Одно я, думаю, могу вам обещать – Сармагат не станет просто убивать принца. Он никогда не поступит так глупо с таким ценным пленником. А потому, комендант, я хочу предложить вам вот что…
В Тон-Гарте царила невообразимая суматоха. Капитуляция орков после первого же боя преисполнила ирин-таурцев триумфального торжества, и город захлестнуло шумное и бестолковое ликование. Лихолесцы поначалу разделяли всеобщий восторг, но, завидев на площадях первые бочонки с элем, немедля заподозрили надвигающийся хаос. Элемир никогда не отличался особой выдержкой и долготерпением, а потому вознамерился навести в столице порядок, к чему и приступил со свойственной ему неуемной энергией.
Новоиспеченные солдаты крестьянских кровей, однако, тут же приняли инициативу десятника в штыки. Ошалевшие от быстрой победы, они все, как один, мнили себя героями, увенчанными лаврами кровавых подвигов, и им хотелось праздновать, петь и веселиться, а не заниматься скучными и прозаическими хлопотами послевоенных дней. Но на сторону Элемира немедленно встали горожане. Крестьянское воинство все еще чувствовало себя в Тон-Гарте, как в боевой цитадели, что удалось отстоять – ну и слава Валар! Сами же жители столицы видели вокруг не славную крепость, а пострадавший в баталии родной дом. И их более интересовал не реющий на шпиле стяг, а обугленные участки частокола, сгоревшие постройки и выкрошенные ударами камнеметов стены домов.
Элемир устроил полное построение и без обиняков сообщил, что горожане готовы освободить крестьян от восстановительных работ в благодарность за проявленное мужество и взять все хлопоты на себя. Но пьянство и безделье он, как заместитель коменданта, запрещает и будет карать их по установленным Сарном порядкам. А потому из уважения к решению горожан предоставляет крестьянам полное право демобилизоваться с воинской службы и покинуть город с почестями. Это предложение несколько остудило селян, которым тоже предстояло вернуться в покинутые деревни и приступить к их восстановлению.
До самого вечера в притихшем Тон-Гарте все равно пили неизбежный эль, но не кутили с безудержным размахом победителей, а судили о сроках возвращения на насиженные места, наверняка пришедшие за месяцы запустения в полный упадок.
Эльфы в свою очередь тоже воздавали должное фактическому окончанию ирин-таурской кампании, но за лихолесским столом было не по-лихолесски тихо и скорбно. Они пришли сюда тесно сколоченным и закаленным сотнями общих битв отрядом, возглавляемые несгибаемым, непогрешимым принцем, равно уверенные в победе, друг в друге и в благоволении Валар. Что ж, победа была одержана… И теперь они молча пили за горькие плоды этой странной победы. Их осталось всего двадцать семь. И Леголас больше не сидел во главе стола. И добро бы пал принц и прочие соратники в ратных схватках. Но Леголаса отняла не славная гибель, а страшная и неисцелимая доселе хворь, что любой из эльфов назвал бы худшей из участей Квенди. Восемнадцать же тех, кого они прежде называли братьями, просто покинули их, изменив долгу, совести и командиру. Никогда еще личную дружину принца Лихолесского не постигал такой позор. Никогда еще они не собирались возвращаться на родину победителями с опущенными долу глазами и со жгучим стыдом принимать от короля знаки отличия. Прошедшие же в отряде шепотки о возможном исцелении принца никто не смел проговаривать вслух, словно каждый боялся разбудить задремавшее было лихо и погубить хрупкую тень едва забрезжившей надежды.