Коронованный наемник
Шрифт:
– Миледи, вы несказанно скрасили мое одиночество и тоску. Я очень вам признателен.
На лице Камрин отразилось легкое удивление. Девушка тоже поднялась и отступила к двери, неловко улыбнувшись:
– Что ж, если я более ничем не могу быть вам полезна, мне, видимо, пора.
Она секунду помедлила, пытаясь понять, действительно ли эльф недвусмысленно намекает, что ей лучше уйти. Отчего-то ей казалось, что он собирался сказать что-то более важное, помимо обсуждения погоды и красот зимнего леса. Но лихолесец молчал, глядя на нее со странным выражением решимости и легкого смятения. Окончательно смешавшись, Камрин двинулась к выходу, ощущая спиной напряженный, почти режущий взгляд Леголаса… а в следующий миг ее торс охватила сильная рука, развернула ее и притиснула спиной
– Погодите, Камрин, – негромко и твердо сказал он, – пожалуй, мы не договорили.
Девушка переступила с ноги на ногу, машинально оглянулась на дверь.
– Что ж, давайте продолжим, – беспечно ответила она, но голос дрогнул неуверенностью. Она никогда не боялась Леголаса, невзирая на его болезнь, но сейчас отчего-то ощутила гадкий тревожный холодок в животе. Да, она знала, что около часа назад принц напал на отца и ранил его кинжалом. Но сейчас в лихолесце не было заметно ни малейшего помрачения. Он смотрел на Камрин ясным взглядом, в котором проступала едва уловимая тень вины.
– Мне нужна ваша помощь, миледи, – отсек он, – я не скрою, мне не по душе то, как я вынужден обойтись с вами. Но увы, я не вижу иного выхода. Я лишь прошу вас, умоляю вас, не боритесь со мной и не вздумайте мне отказать. И тогда я не трону и волоса на вашей голове, клянусь.
Камрин откашлялась, чувствуя, как самообладание дает заметную трещину. Но показывать испуг было нельзя…
– Вы очень убедительны, милорд, – она постаралась произнести это спокойно и ровно, – так чем я могу быть вам полезна?
Леголас еще секунду смотрел ей в глаза, а потом четко и веско произнес:
– Выведите меня из штаба и верните мне Селевона. Ничего более я от вас не потребую и отпущу вас в тот же миг.
Камрин помолчала. Потом слегка сдвинула брови:
– Ах, вот отчего вас так заинтересовала судьба варга и местоположение штаба… Что ж, вы выставили мне условия не бороться и не отказывать. Допустим, я их принимаю. Но вы ни слова не сказали о вопросах. А потому я не сдвинусь с места, пока вы не объясните мне это нелепое требование.
Леголас нетерпеливо нахмурился:
– К чему вам это?
– Женское любопытство, – отрезала девица, упрямо скрещивая руки на груди.
Принц резко вдохнул и вдруг ударил обоими кулаками в стену по бокам от Камрин.
– Прошу вас, не играйте со мной, – горячо заговорил он, – я знаю, вы уверены, что все мои слова – смехотворный блеф. Что я никогда не подниму на вас руки. Еще недавно вы были бы правы. Но сейчас… Камрин, час назад я едва не убил отца. Во мне что-то снова сдвинулось. Я не владею собой, не знаю, на что способен, и тем более этого не можете знать вы. Я опасен, поймите. Всерьез и по-настоящему. Камрин, умоляю, прекратим этот бесполезный разговор. Просто выполните мою просьбу, поверьте, это для общего блага!
Девушка мягко покачала головой:
– Леголас, не нужно мне угрожать. Я привыкла к угрозам. Но вы ведете себя неразумно. Этот новый побег ничего не решит. Вы думаете, что печетесь о благе других, на деле же просто бежите от самого себя. Но от себя не сбежать, принц. Да что я вам нравоучения читаю… Вы сами все прекрасно понимаете. Впрочем, Сарн упоминал, что вы король упрямцев.
Губы лихолесца исказились:
– Хорошо, давайте начистоту. Камрин, я вовсе не собираюсь бежать… Отец твердо настроен меня исцелить, но у него не получится. Однако он не хочет этого признать. Только не он. Король упрямцев… это, знаете ли, наследственная черта. А потому снова и снова убеждать его бесполезно. Но эта мразь во мне… она не сдастся. Любой исход этой попытки закончится бедой. А потому я не вправе ни от кого принимать помощь, что заведомо окажется губительной для одного или обоих из нас. Я должен уйти. Уйти и затаиться до тех пор, пока отец не покинет Ирин-Таур, смирившись с моим решением, которое пока что не желает принять. После отъезда отца я снова найду Гва… Сармагата. Я знаю, он поймет меня и не откажет в покровительстве. Итак, я дал вам объяснения, миледи. И, полагаю, вы понимаете, что теперь тем более не отпущу вас,
пока не покину штаб.Камрин оценивающе прищурилась:
– А если я крикну, и вбегут часовые?
– Я ткну вам кинжал промеж кромок воротника. Один клинок Гвадал забрал у меня, но на мне ведь два сапога… Вы знаете, что я не убью вас, но эти болваны не знают.
– В штабе полно орков. А Сармагату очень не нравится, когда мне угрожают.
– Что ж, значит, меня просто убьют. Это тоже выход, – жестко отсек Леголас, – ну же, Камрин, бросьте эти маневры. Я вправе решать свою дальнейшую судьбу. Мой уход никому не принесет беды, мое присутствие же почти наверняка сделает ее неизбежной. Вы сами говорили о своем здравом смысле. Это отличный миг для его применения.
Камрин молчала почти минуту, глядя, как в приглушенных отсветах огня поблескивают глаза эльфа и мелкие бисеринки пота на безобразном лице.
– Хорошо, – коротко и решительно отрезала она, – я выведу вас.
Сармагат до зубовного скрежета устал от размышлений. Открытия, разоблачения и прочие обстоятельства последних безумных дней не давали ему отдыха, мысли роились в голове, сталкиваясь, смешиваясь и приводя то в усталую апатию, то в неистовую злость. Как спокойно и мирно он, оказывается, жил прежде. Отчаянно хотелось снова скоротать вечер за книгой или необременительной беседой с Таргисом. Странно, но стоило Сармагату усомниться в некогда непогрешимом вассале, он тут же запоздало осознал, как близок ему в сущности был варгер. За годы службы он успел стать орку почти другом… В Магхаре у Сармагата хватало приятелей, общая беда и схожее прошлое располагали членов клана к взаимопониманию. Но среди соплеменников Одгейра, орков по крови и рождению, большей частью существ злобных и недалеких, ему трудно было найти даже мало-мальски интересного собеседника. А потому деревенский охотник Таргис, пусть и не блиставший воспитанием, но обладавший острым умом, недюжинной наблюдательностью и целой кладовой верного крестьянского опыта быстро стал для хозяина кем-то вроде компаньона и часто бывал зван отужинать и потолковать у огня. Неужели он все-таки лжет?.. Привычная осторожность заставляла Сармагата предполагать худшее, но редко подводившая его интуиция отчего-то настойчиво шептала, что варгеру по-прежнему можно доверять.
Успела ли Тугхаш прочесть его письмо? Если да, то отчего она молчит? Хотя приезд Трандуила оттеснил на задний план часть злободневных забот. И все же разговор еще впереди… Хотя в письме уже нет прежней необходимости.
Сармагат устало потер глаза. Что и говорить, вся эта история, обещавшая быть столь простой и недолгой, обрела совершенно непредвиденный облик. Месть, столько лет бывшая его главной целью, источником вдохновения и смыслом жизни, потерпела полный провал, но почему-то это уже не имело для вождя прежнего значения. Орк с удивлением ощущал, что что-то внутри словно очистилось, как если б застарелый и регулярно воспалявшийся рубец вдруг зажил, перестав докучать колотьем и жжением. Он даже не заметил, в какой момент это произошло.
Сармагат неожиданно почувствовал, что порядком скучает по оставленному клану. По долгим беседам с Сигвуром, песням Эльды, шуткам Онхуса, даже в несчастии своем не утратившего по-эльфийски веселого нрава. Кто знает, быть может, Тугхаш даже понравилось бы в их селении… Она непременно сдружилась бы с женой Онхуса, белокурой хохотушкой-Марселлой, что так любила вязать узорные шали и пекла пироги, напоминавшие Сармагату шумные и богатые ярмарки, которые он охотно посещал в свои нередкие дипломатические визиты в Гондор.
Эти опасные мысли стоило немедленно обуздать, но Сармагат продолжал плыть по теплому течению несвоевременных грез, хотя отлично сознавал, что подобная идиллия едва ли может стать реальностью. Он совсем было погрузился в раздумья о том, сколько красивых вещиц могла бы выбрать для себя Тугхаш в изобильных лавках и дорогих мануфактурах Минас-Тирита, Осгилиата, Эсгарота и других богатых городов, куда порой ездили за покупками необращенные члены Магхара. Она ведь толком ничего не видела в этой полунищей дыре. Наконец-то он нашел бы применение своему доселе почти бесполезному золоту…