Коронованный наемник
Шрифт:
Он снова осел в кресло, ссутуливаясь, а Сармагат хмуро посмотрел на него и громко хлопнул в ладоши. Вошел Таргис и тут же вышел, уловив беглое движение бровей хозяина. Через десять минут вассал вернулся, принеся Трандуилу еще вина.
Эльф пригубил кубок и вновь поднял взгляд на вождя:
– Что ж, похоже, все тайны вытащены на свет, – проговорил он мрачно, но спокойно, – давай начистоту, Гвадал. Чего ты хочешь? И что ждет меня, мое королевство и моего сына?
Сармагат так же ровно ответил:
– О Лихолесье не тревожься. Мой план пошел к балрогам… и, пожалуй, я рад этому. Тугхаш права, я слишком долго гоняюсь за призраками. Я устал. Что же до тебя – ты вошел сюда свободным, свободным и уйдешь. Мне больше ничего от тебя не нужно.
Трандуил
– Гвадал, в ту ночь ты показывал мне свиток. Я прошу тебя… дай его мне снова. Я верну его тебе, клянусь.
Сармагат лишь кивнул:
– Я дам его тебе, лишь только мне его доставят. Тебе нет нужды возвращать его мне. Кто знает, не понадобится ли он в Лихолесье.
… Леголас не встревал в этот разговор, молча наблюдая за Сармагатом. Что-то в нем неуловимо изменилось со дня их недавней первой встречи. Словно сгладились какие-то углы, и теперь прежний Гвадал еще чаще, еще заметнее проступал сквозь орочью оболочку. Он не знал причин этой перемены, но чувствовал, что понимание совсем рядом, стоит лишь протянуть руку и ухватить его, словно пролетающего мотылька.
А Трандуил обернулся к сыну:
– Леголас, мой отряд совсем рядом. Я пошлю гонца в столицу, пусть Сарн приведет твоих дружинников, и мы покинем Ирин-Таур. Всего через несколько дней ты будешь дома, – король подался вперед, горячо сжимая руку сына, – когда-то я читал свиток. Я помню, горсть кристаллов сделает любой водоем пригодным для обряда. Я смогу, я знаю. Я непременно исцелю тебя. Все будет позади совсем скоро! Ты снова станешь прежним, и нам останется лишь постараться забыть эти месяцы!
Трандуил побледнел, глаза горели. А Леголас встал и тихо опустился на пол у ног отца:
– Погоди, – он мягко сжал королевские пальцы, и Трандуил умолк, – отец, выслушай меня. Ты лучший из отцов… увы, я не умел оценить этого раньше. Но ты не понимаешь. Это орк Гвадала был юн и не готов к борьбе. Однако ты не знаешь моего орка. Он зрел и ужасен. Он силен, злобен и упрям. Он цепляется за жизнь, как одержимый. Он ненавидит моего эльфа и знает его слабые места. Отец… Я люблю тебя. Я был непочтительным и своенравным сыном, но я всегда любил тебя, преклонялся перед тобой, и так будет всегда, сколько ни отмерил мне Эру. Прости меня, отец. Я причинил тебе страшное горе, пусть и невольно. Но я не могу принять от тебя эту жертву. Это бесполезно… и преступно. Моя кровь черна. Слишком поздно, шансы на успех ничтожны. Я никогда не обреку тебя на этот кошмар. Я также не вправе рисковать Лихолесьем, что может остаться без правителя. И я не хочу умирать. Еще недавно я был готов к этому. А сейчас мне хочется жить. Я не поеду в Лихолесье, отец. Не бойся за меня, умоляю. Я уеду с Гвадалом в горы и вступлю в его клан. Я научусь жить таким, каким стал. Я знаю, тебе сейчас кажется, что это малодушие. Но ты поймешь меня со временем. Жизнь бесценна, теперь я точно знаю это. И я хочу прожить ее. Любым. Прости меня…
Леголас умолк, коснулся поцелуем отцовской руки, встал и медленно вышел из зала. Его душили слезы, которых не должны были видеть ни король, ни Гвадал…
Оставшись наедине с орком, Трандуил несколько минут молча сидел, глядя в огонь. Потом повернулся всем корпусом, словно деревянный, и посмотрел на Гвадала:
– Вот и все, брат, – бесцветно прошелестел он, – ты победил. Я бушевал, что-то доказывал, оправдывался, бросался на тебя с кинжалом. А оказывается, ты давно уже победил. Двадцать пять лет назад я тебя оттолкнул. А сегодня мой единственный сын… мой Леголас оттолкнул меня, предпочтя остаться с тобой… Что за блистательная месть, Гвадал… Что за великолепный реванш… Ничем иным ты не мог вернее меня уничтожить…
Он смотрел в безобразное лицо, ожидая увидеть на нем удовлетворение или, быть может, злорадство. Но Сармагат молчал, остановив сумрачный взгляд на дымном огоньке догорающей свечи.
====== Глава 50. Зыбкие чаши ======
Комментарий к Глава 50. Зыбкие чаши Мои дорогие читатели!
Я боюсь вас разочаровать этой главой, здесь будет сплошная бесконечная говорильня, ничуть не приближающая нас к финалу. Но тут будут оговорены те моменты, которые так и остались за скобками, а их непременно нужно прояснить. Никаких тайн, все белые пятна должны быть заполнены. Начиная со следующей главы, история понесется, как телега под откос, и мне будет уже не до оборачиваний назад. А потому простите, пожалуйста, моим героям их многословие, а мне – мои косяки. Все задумывалось несколько проще. Но разве персонажам есть до этого дело... Оставайтесь со мной. Дальше непременно будет интересней)))Оцепенение недолго владело королем. После четверти часа опустошенного молчания, он вскочил из кресла и заметался по залу.
– Вздор, чушь! – отрезал он почти с ожесточением, – Леголас никогда так легко не откажется от борьбы! Он не из тех, кто капитулирует после первого боя! Сейчас он потрясен, и быть может, я гадок ему после всего услышанного, но он одумается! Он поймет, что мои грехи не стоят…
– Какие, к балрогам, грехи, Трандуил! – оборвал его Сармагат, – ты не меняешься, ей-Эру. Все так же убежден, что мир вращается вокруг твоих действий и замыслов. Леголас ничуть не осуждает тебя. Его решение – плод таких терзаний, о каких большей части эльфов остается лишь читать в книгах прежних эпох.
– Это не решение! – рявкнул король, – это опрометчивость, юношеская горячность!
– Юношеская горячность владела им тогда, когда он просил своего друга прикончить его, если болезнь станет необратимой, – хмуро возразил орк, – принять же это бремя и продираться тернистой тропой, никого не прося о помощи – весьма зрелый и непростой выбор.
– О, я не сомневаюсь, что сей выбор тебе по душе, Гвадал, – оскалился эльф, – отнять у меня сына, сделать моего наследника своим собственным, обратить эльфийского принца в орочьего князька – ручаюсь, эта месть стоит любой другой!
Выплюнув эти слова, король скрестил руки на груди, с вызовом глядя орку в глаза, но тот проговорил с неожиданной отрешенной задумчивостью:
– Ты сам не подозреваешь, насколько ты прав, друг мой.
Затем же добавил другим тоном:
– Ты так увлечен разоблачением моих козней, что не видишь главного, Трандуил. В решении Леголаса, как бы оно ни претило твоим отцовским чувствам, есть несомненный резон. Леголас обращается невероятно быстро, право, я редко слышал о таком быстром развитии недуга. И хотя в теории исцеление возможно, риск от обряда огромен. Твой сын вовсе не разводит драм на пустом месте. Ты действительно можешь стать следующей жертвой проклятия. Я хорошо знаю тебя и не ставлю под сомнение твою душевную мощь, но орк Леголаса действительно могучий и опасный враг, и во время обряда нельзя предугадать, на чью сторону встанет сила духа твоего сына. Лихолесью грозит полная утеря правящей династии, Трандуил.
Сказав это, Сармагат пристально и отчего-то даже выжидательно поглядел в лицо эльфа, но король лишь отмахнулся:
– Не принимай меня за олуха, Гвадал. Любая династия может рухнуть на жалкой однодневной войне, да и мало ли царственных особ сложили головы и по более прозаическим причинам. Потому короли и пишут завещания. Я заранее позабочусь о преемнике на случай… самого худшего оборота.
Еще говоря это, он снова вышагивал по залу, словно подгоняемый тонким хлыстом жгучего нетерпения, и уже не заметил, как в грубых чертах орка что-то неуловимо дрогнуло. Потом снова остановился, словно споткнувшись.
– Я не верю, Гвадал, – проговорил он неожиданно горячо и просто, вдруг отбросив недавний желчный тон, – я не верю, что Леголас хочет этой страшной судьбы. Что принимает ее вот так, безропотно, с этим чудовищным фатализмом. Ему тяжело. И ты прав, вероятно, я тоже не представляю всей глубины его мук. Но я знаю, такая боль может породить непоправимые решения. Безумный мой… Он никогда не умел просить о помощи, всегда хотел доказать мне свою независимость и умение крепко держать вожжи в руках.