Коронованный наемник
Шрифт:
Камрин нахмурилась, досадливо сжимая губы:
– Нет. Он был мрачен, как грозовая туча. Но он приехал не пригласить меня на свадьбу. Ему было не до веселья. И я прекрасно могу его понять.
– Как он был вооружен?
– Тяжелым луком и двухфутовыми стрелами. Но у Плачущей Хельги всегда опасно, так что же тут странного?
Орк коротко зарычал и притиснул девушку к себе:
– Слушай меня, Тугхаш. Сейчас мы вернемся в штаб и ты расскажешь все во всех подробностях. Сейчас и ни минутой позже. У нас нет времени, чтобы ждать заката. Идем.
Ошеломленная Камрин без возражений последовала за Сармагатом. Ее недавняя уверенность сменилась замешательством, на дне которого начинал набухать и шириться обыкновенный
– Господа, – начала она, распрямляя спину, как на допросе, – я, похоже, превратно понимаю происходящее. Но прежде всего оговорюсь: я ни словом не лгала о задуманном принцем побеге. В сущности, я утаила некоторые факты, но ни в чем не слукавила…
… Перед рассветом лес был темен, как погреб, но Камрин знала каждую пядь окрестных сосновых чащ. Она мчалась по тропинке, ведомая зовом фляги, а сердце сжимало тревожное нетерпение. Тропа резко свернула за тесную группку деревьев к узкому оврагу, ноги увязли в нетронутом снегу, но тут же из-за стволов вынырнула высокая темная фигура, и Камрин почти упала в объятия брата.
– О Эру, Йолаф! – воскликнула она, забыв об осторожности, а комендант привлек ее к себе:
– Тише, сестренка, – глухо и устало прошептал он, зарываясь лицом в ее волосы, как делал это раньше, в простом и понятном прошлом. Потом мягко отстранился, пошуршал чем-то в темноте, звякнуло кресало, и вскоре лесной мрак рассеял теплый свет масляного фонаря.
– Ох, Лэф… Видела бы тебя маменька! – с невольным детским восторгом шепнула Камрин, проводя ладонями по ладному черному камзолу с галунами, – ты настоящий вельможа!
– Это еще не все новости, – улыбнулся брат, но тронувшая губы улыбка не отразилась в глазах, – Эрсилия согласилась стать моей женой.
– Я потрясена, – закатила глаза Камрин, – и как ты ее уломал?
Йолаф тихо усмехнулся, снова обнимая сестру, но та вдруг ощутила холодок.
– Лэф, не за этим же ты приехал глухой ночью… Что случилось?
Комендант сжал плечи девушки, и голос его посерьезнел:
– Да, я приехал по другому поводу. Кэмми, я не один.
Камрин не успела ничего спросить. За спиной Йолафа уже стоял знакомый силуэт, материализовавшийся словно прямо из стылого воздуха.
– Сарн! Вот уж поистине ночь прекрасных встреч! – девушка шагнула навстречу эльфу, тот сбросил капюшон плаща и без всяких церемоний тоже обнял бывшую княжну.
– Камрин, как же я счастлив вас видеть! – его голос разительно отличался от комендантова сдержанного тона, в нем звучала искренняя теплота, и глаза сияли неподдельной радостью. Но в тот миг девушка едва ли всерьез задумалась об этой странной разнице…
– … Они приехали за Леголасом, – отрывисто пояснила Камрин, – ведь свиток с обрядом исцеления у Сарна. О приезде вашего величества, милорд, в столице неизвестно. Обо всех этих невероятных новостях последнего времени тоже. Сарн был убежден, что принц в плену, и надеялся, что я смогу помочь организовать Леголасу побег. Но я рассказала, что вы, милорд, сейчас тоже в штабе, а также, что принц отказывается от лечения. Сарн нимало не смутился, он предполагал, что это возможно. План изменили тут же, на месте. Я должна была вывести Леголаса из штаба под любым предлогом, а Сарн уже постарался бы… убедить принца передумать. Однако вышло куда проще. Леголас сам собрался покинуть штаб. Все дело было только за тем, чтоб не замешкаться и не дать ему просто уехать. Я сразу же решила воспользоваться его решимостью, поломалась для отвода глаз, чтоб не вызвать у принца подозрений излишней готовностью участвовать в его побеге. Леголас вышел вслед за
мной наружу, отшвырнул ключ от кельи, приказал отпереть загон варгов. Но Сарн уже был начеку. Он попросту оглушил Леголаса ударом по затылку, велел мне молчать до заката и вместе с моим братом повез принца к Плачущей Хельге. Ночь обещает быть лунной… Для обряда в самый раз…Камрин перевела дыхание, и Трандуил видел, что она дрожит.
– Да, вы не зря нападали на меня. Я многое могла сделать. Я могла поднять тревогу, могла не искать ключ, а просто велеть выбить дверь, могла тут же броситься к Сармагату. Но вы немедля пустились бы в погоню, милорд. А обряд… Он сложен, там не должно быть никого, кроме целителя и одного свидетеля, кто будет поддерживать костры от варгов, но не помешает ритуалу… Вот, ваше величество. Сарн просил вам передать…
Камрин умолкла, вынула из-под камзола письмо и подала королю. Бледный Трандуил почти вырвал письмо из девичьих пальцев, распечатал, грубо раздирая слепленные факельной смолой края бумаги, торопливо развернул лист и прочел вслух:
« Светлый государь мой, венценосный король Трандуил! Я пишу эти строки, трепеща, что навлек на себя твой гнев и немилость, но верю, что предерзость моя пойдет во благо династии и королевству, а посему я найду оправдание в твоих справедливых глазах. Я виновен в похищении кронпринца, моего дорогого друга Леголаса, поскольку его понятия о чести не позволяют ему принять твою помощь, владыка, и обрекают его вечно томиться под гнетом недуга. Да позволено мне будет сказать, мой король: Леголас прав. Риск велик, и опасность, грозящая династии, чрезмерна. А потому я осмелился самолично вторгнуться в течение событий, поскольку цена жизни простого десятника несоизмерима с благополучием правящего монарха. И сейчас я беру на себя дерзость поклясться тебе, владыка: на рассвете Леголас вернется к тебе в добром здравии и прежнем облике. Документ, заключающий секрет обряда, находится у меня, и я уверен в успехе.
Если Эру благословит меня вернуться, я самолично преклоню колено перед твоим величеством и испрошу твоего прощения за самочинные действия. Если же рассудит Единый иначе, я молю тебя о двух милостях, мой король: пусть Леголас никогда не узнает, как и кем был исцелен. Родным же моим прошу сообщить, что я пал в бою за Тон-Гарт.
Храни тебя Валар, мой светлый государь, оберегай Эру твой престол и благословенный Эрин Ласгален.
Твой преданный слуга Сарн Дагормион, командир третьей десятки личной дружины кронпринца».
На несколько секунд воцарилась тишина, а потом Трандуил швырнул письмо на стол:
– Каков наглец! Он все решил… Причем совершенно убежден, что запросто справится с тем, что не по силам его королю!
– Не бушуй, Трандуил, – ровно произнес Сармагат, – он убежден в этом не зря.
– Вот как! – брови лихолесца взлетели в ироничной гримасе едва ли не к самым волосам, но орк покачал головой:
– Если не произойдет ничего такого, чего не предвидел сам владыка Мелькор, то утром Леголас действительно будет исцелен и через несколько дней сможет сесть на коня и покинуть княжество вместе с тобой. Только вот Сарн уже никогда не вернется в Лихолесье.
Трандуил нахмурился, а пальцы терзали позумент на рукаве, выдавая жгучее волнение:
– Откуда такая уверенность? Еще недавно ты сам говорил, что обряд сомнителен.
Сармагат обернулся к эльфу:
– Это обряд таит много секретов, Трандуил. Мелькор Черноликий проявил недюжинную фантазию, создавая одно из самых роковых своих проклятий. Сарн не зря взял в помощники Йолафа. Не одного из соратников, тех, кто знал его долгие века, кто рос рядом с ним, кто воевал с ним бок о бок. А того, кто хорошо знает цену Мелькоровой справедливости, умеет действовать, не колеблясь, и не будет обречен жить с этим воспоминанием вечно. Тяжелый лук и стрелы… Все просто, Трандуил. Сразу после обряда Йолаф убьет Сарна.