Коронованный наемник
Шрифт:
Раздосадованный, он снял промокший камзол и бросил на лежащую балку. Грязное сукно глухо упало на обугленное бревно и слегка скользнуло ниже по почерневшему дереву. Но это почти неуловимое движение заставило Леголаса встрепенуться. Балка лежала чуть под наклоном… Отчего он не придал этому значения? На чем же она лежит?
Лихолесец торопливо зашарил руками в мерзкой массе золы и тающего снега. Вот оно… Что-то металлическое, полукруглое, примятое весом рухнувшей балки. Вскочив на ноги, принц обхватил руками обгоревшее бревно и с отчаянным усилием приподнял, отталкивая в сторону. Балка гулко рухнула в грязь, а под ней обнаружился искореженный, лежащий кверху дном котел. Ухватив его
Она была там. Совсем, как на рисунке, круглая, слегка побитая, невзрачная. Кожа на ней потрескалась от жара и теперь торчала безобразными лоскутьями, как грязь на подсыхающем берегу болота. Круглая пробка туго сидела в исцарапанном горлышке.
Бережно подняв драгоценный артефакт, Леголас задумчиво потер потускневшую пробку. Он все же нашел ее, и теперь в нем зашевелилось новое опасение. Действует ли фляга? Была ли она предназначена для одного Эрвига, или любой, воспользовавшийся ею, будет услышан орочьим вождем?
Но об этом лучше было не думать. Сейчас, когда цель, наконец, была достигнута, лихолесец ощутил, как отчаянно устал за эти бесконечные двое суток. Ему нужно другое время, чтоб опробовать силу орочьего артефакта. Что за смысл сейчас искать встречи с таинственным Сармагатом? К этому еще предстоит подготовиться. А сейчас ему просто нужно вернуться…
И тут Леголаса уколола простая и беспощадная мысль, доселе не всплывавшая в занятом иными тревогами уме. Куда ему возвращаться? В Тон-Гарт? А если там уже побывали гонцы из скального форта? Если и там он более не желанный гость, а отвратительная жертва дурной хвори? И кто знает, что решит делать в подобной ситуации князь?..
Эру, так что же делать? Куда ему податься? Во всем Ирин-Тауре, так настойчиво его ожидавшем, более нет ни единого места, где ему будут рады. Он теперь изгой… Да, конечно, Сарн никогда не откажет ему в помощи. И Элемир едва ли отвернется от него. Но он не вправе подвергать их опасности. Поддержка опального полу-орка неминуемо поставит их перед остальными в положение его сообщников и лишит их доверия ирин-таурцев и сторонников Рималла… если еще не лишила. В отряде начнется разброд, а княжество, чего доброго, расколет междоусобица. И тогда все усилия и достижения, жертвой которых он невольно оказался, станут напрасными. Вместо помощи он принесет в княжество новую войну. Значит, к немногим оставшимся друзьям обращаться нельзя.
Что ж, родившись в Лихолесье, от голода умереть в лесу невозможно. А ночевать, похоже, придется сегодня под открытым небом. Ничего, ему не привыкать. Сегодня нужно отдохнуть, а завтра будут новые силы и идеи.
Селевон, тоже порядком перепачканный, брезгливо встряхнулся, подходя к хозяину, и Леголас направил варга в обратный путь. Начинало темнеть, лес тревожно скрежетал ветвями, осыпая с них комковатый снег. Лихолесец, сбросив опостылевший капюшон, все быстрее гнал зверя вперед, словно пытаясь оставить позади этот сумрачный, неприютный лес и навалившееся чувство отверженности. Чего он не дал бы сейчас за еще один, всего один уютный вечер в горнице Сарна в скальном форте. За бормочущие в очаге поленья, ужин и ту особую беседу, когда понимаешь друга с полуслова, и ему нет нужды объяснять, что его печалит или гнетет, и сам ты знаешь, что можно ничего не изображать из себя специально, чтоб удивить или впечатлить собеседника…
Кто знает, увидит ли он еще своих соратников живыми…
…Внезапно резкий толчок вышвырнул Леголаса из омута тяжких мыслей. Селевон с остервенелым рычанием взвился на дыбы, едва не сбросив седока, и лихолесец увидел, что из чащи прямо им навстречу несется какое-то существо.
– Спокойно,
приятель, – скомандовал он варгу, и тот стал смирно, уперев лапы в снег и низко пригнув голову со злобно прижатыми ушами.В сумраке вечернего леса принц не сразу понял, что за тварь угрожает ему и его скакуну, а в руках уже возник лук, тетива охотно и податливо скрипнула, отходя к плечу, и орк замер, вглядываясь в приближающегося противника.
Это был оборотень. Небольшой, резвый, он легко несся по снегу, отталкиваясь то совершенно волчьими задними лапами, то почти человеческими передними. Злобно сверкали глаза, ощеренная пасть роняла клочья пены, поджарое тело покрывала густая короткая шерсть, лишь на голове развевалась спутанная каштановая грива.
Они давно не появлялись…
Леголас ощутил, как изнутри поднимается темный примитивный ужас перед этим жутким существом, бесшумно мчащимся к нему из чернеющего леса. Он прицелился, стрела холодно блеснула острием наконечника, готовая рвануться навстречу твари, как вдруг…
– Не стреляйте, принц, умоляю!!! – раздался отчаянный мужской крик, и из-за ельника вылетел скачущий галопом конь. Леголас машинально ослабил тетиву, не зная, доверять ли этому крику, а всадник, меж тем, настигая оборотня, дважды крутанул над головой что-то длинное и темное, метнул вперед, и оборотень с пронзительным воем рухнул на снег, опутанный тонкой мелкоячеистой сетью.
Селевон зарычал, отступая назад, а всадник, бросив поводья, спрыгнул наземь и рванулся к упавшей твари. Леголас в замешательстве опустил лук. Он знал это чувство, когда хочется самому добить врага. Но кто этот мститель, узнавший его в его новом облике?
А перед ним, меж тем, разыгрывалась совершенно невероятная сцена. Всадник достиг оборотня, бьющегося и рычащего в сети, упал на колени, взметнув широкими полами плаща… и схватил жуткое существо в объятия…
Оборотень выл, уже не злобно, а мучительно и горько, словно от боли, выгибал спину, мотал страшной головой, щелкал зубами, а человек все крепче прижимал чудовище к себе, что-то шептал ему, поглаживая всклокоченную гриву, словно пытаясь успокоить непослушное дитя.
Леголас вскинул лук обратно на плечо, спешился и медленно двинулся вперед. Он отчего-то не был удивлен. Он испытывал странное чувство неловкости и муки, какое испытывает тот, кто невольно стал свидетелем сцены, не предназначенной для его глаз, и в то же время рисующей ему сторону бытия, в которой ему отказано навсегда. Похоже, этот оборотень был дорог всаднику… Когда-то он был человеком…
А чудовище, меж тем, затихло в руках незнакомца, лишь рвано и хрипло дыша. Человек поднял голову, и на Леголаса взглянули усталые серые глаза:
– Спасибо вам, принц. Спасибо, что не выстрелили, – произнес знакомый голос.
И лихолесец спокойно кивнул в ответ:
– Не стоит благодарности, Йолаф.
*Серебряный (синд.)
====== Глава 22. Уродливые маски любви ======
Мятежный рыцарь тяжело поднялся с земли, держа оборотня на руках.
– Не слишком приятное время для поездок, – в его тоне слышалась легкая принужденность, вероятно, быть любезным рыцарь давно отвык, – куда вы держите путь, ваше высочество?
И принц горько усмехнулся в ответ:
– Бросьте этикеты, Йолаф, называйте меня по имени. Какое я теперь, к балрогам, «высочество»? А путь я держу под первую же уютную сосну, где смогу провести эту ночь.
Рыцарь посмотрел лихолесцу в глаза и скупо, искренне улыбнулся:
– Тогда я осмелюсь пригласить вас в мое убежище, Леголас. Я не знаю, где вас носила нелегкая в этот день, но вам нужно согреться, поесть и как следует выпить, уж поверьте, я кое-что понимаю в жизни отщепенца.