Коронованный наемник

Орк оглядел покрытый инеем грязный камзол и снова усмехнулся:

– Я буду очень вам благодарен, друг мой. Вы не возражаете против этого обращения?

Йолаф свистнул коню и покачал головой:

– Если б я не играл в прятки все это время, кто знает, быть может, мы избежали бы многих бед. Я давно должен был встретиться с вами, Леголас.

…Йолаф удивлял лихолесца все больше. Вскочив на коня, он осторожно устроил оборотня впереди себя на седле и хладнокровно поравнялся с Леголасом, уже сидящем верхом на варге. Казалось, зверь нимало не вызывал у него опасений. Оборотень меж тем совсем затих, и принц даже заподозрил, что чудовище спит. Пришпорив коня, рыцарь направил его по залиловевшей в сумерках, заснеженной тропе в стремительно наливающуюся мглой лесную глубь.

В пути лихолесец не задавал никаких вопросов. Отчего-то не оставляло чувство, что рыцарю можно доверять, а эта встреча, пусть произошедшая при странных и пугающих обстоятельствах, вдруг растопила в груди ледяной гвоздь одиночества. Йолаф тоже молчал, лишь иногда хмуря густые темные брови.

Они были в дороге около полутора часов, когда впереди показалось хаотичное нагромождение островерхих скал, похожих на выросшие среди леса, окаменевшие косматые ели. Конь рыцаря уверенно ступал по прячущимся под снегом камням, но Леголас не мог не оценить, насколько сложно здесь было бы пройти не знакомому с тропой всаднику. Дальше каменные стены сжали тропу с обеих сторон, нагромоздив над головой несколько причудливых арок. Тропа уходила все глубже в тесное ущелье, пока не закончилась у низкого входа в пещеру. Здесь Йолаф спешился и обернулся к спутнику:

– Вот мы и на месте, принц. Входите за мной, не тревожьтесь, варгами тут никого не удивишь. Только успокойте своего скакуна.

Леголас тоже соскочил со спины Селевона и положил руку хищнику на голову:

– Не думаю, что нам здесь что-нибудь грозит, – тихо проговорил он, – но нам не следует проявлять неблагодарность к хозяевам. Я надеюсь на тебя.

Варг в ответ шумно фыркнул и ткнулся носом хозяину в камзол. Леголас сам плохо понимал, отчего разговаривает с хищником, как с человеком, но подспудно был почему-то убежден, что зверь отлично понимает его.

Пригнувшись, принц вошел в темную пещеру. Тут же из темноты вынырнул неяркий свет факела, словно показавшись из-за угла. К вновь прибывшим шагнул солдат в потрепанном плаще, под которым виднелся столь же неприглядный камзол княжеской гвардии. Он поклонился Леголасу и вытянулся перед Йолафом, несущим на руках спящего оборотня.

– Прикажи подать ужин, Сет, – коротко распорядился рыцарь, – и проводи гостя ко мне. Простите меня, Леголас, – снова обернулся он к лихолесцу, – я ненадолго отлучусь, – и с этими словами, Йолаф унес чудовище куда-то в темноту.

Сет снова поклонился принцу, словно не замечая орочьего лица. Похоже, здесь были хорошо осведомлены о последних новостях…

– Пожалуйте за мной, милорд. Не тревожьтесь о варге, мы его накормим.

Леголас машинально обернулся – Селевон мирно лежал на сухом полу, и лихолесца уколол стыд: он даже не заметил, как сильно устал зверь.

– Отдыхай, я скоро вернусь, – проговорил он, и варг прикрыл глаза.

Идя за солдатом по темным коридорам, орк все больше понимал, какую незавидную жизнь влачит опальный рыцарь и его сторонники. Стены местами блестели каплями воды. Потолок то нависал почти над самым теменем, то уходил ввысь, и по нему змеились грязноватые островки мха и плесени. Кое-где стены заметно осыпались. Словом, убежище Йолафа трудно было назвать уютным жилищем. Сырость, холод и запах гнили пронизывали извилистые коридоры, и Леголас знал, что в таком месте людям грозит множество хворей. Что же настолько важное заставляет Йолафа скрываться в подобном мрачном логове? Лихолесец вовсе не думал, что старый Эрмс лгал ему, но, похоже, честный вояка знал далеко не все…

Меж тем Сет ввел Леголаса в тесноватую, холодную комнату. Здесь стоял грубо сооруженный из суковатых обрубков стол, три таких же примитивных табурета, в темном углу виднелось подобие кровати, слева от остывшего камина, сложенного из плоских речных камней, стояли козлы с целым арсеналом мечей, пик и протазанов.

Сет опустился на колени и сноровисто разжег в очаге небольшой огонь. Обернулся:

– Простите, милорд, у нас редко бывает тепло, а сухо не бывает вовсе. Здесь не слишком хорошая тяга, разожгите огонь поярче – и разом в дыму угоришь.

Леголас покачал головой:

– И у малого огня можно руки отогреть.

Пока Сет хлопотал у камина, в комнату вошел Йолаф с корзиной в руках. Солдат незаметно исчез, а рыцарь водрузил свою ношу на стол и снова скупо улыбнулся, почти не разжимая губ:

– К сожалению, я не слишком справный хозяин, Леголас. У нас туго с провиантом, и угостить вас по чести мне нечем.

Говоря это, он вынул из корзины половину каравая, кусок солонины и бутылку вина.

Лихолесец сглотнул слюну:

– Не городите чуши, Йолаф, я ничего не ел почти трое суток. Поверьте, вы предлагаете мне царскую трапезу, разве только серебра да салфеток с вензелями недостает.

Рыцарь расхохотался, открыто и бесхитростно, и Леголас вдруг заметил, что Йолаф совсем молод.

За едой разговоров не затевали. Лихолесцу казалось, что даже на отцовских пирах он не пробовал ничего вкуснее этого черствого, пахнущего дымом хлеба, жесткого мяса и простецкого кисловатого вина. Поддавшись невольному любопытству, Леголас позволил себе украдкой рассмотреть рыцаря. Он долго ждал этой встречи и сейчас надеялся, наконец, понять, что за человек сидит перед ним.

Мятежный рыцарь, государственный изменник, возлюбленный княжны, разбойник, мародер, отважный воин, заступник, союзник, враг: этих имен было слишком много, и принц пытался разглядеть, что за лицо скрывали бесчисленные маски.

Да, Йолаф был молод, но густые черные волосы, давно не видевшие ни гребня, ни ножниц, уже отчетливо поблескивали сединой. В проницательных серых глазах застыла усталость, горькая складка лежала у суровых губ. Леголас еще ничего не знал о хозяине этого неприветливого убежища, но уже точно понял одно: этот человек был глубоко несчастен.

Меж тем Йолаф обхватил ладонями кружку и задумчиво провел пальцами по щербинкам на краю:

– Вы наверняка многое хотите спросить, Леголас. Глупо звучит, но мне важен разговор с вами, а как начать его я не знаю. Я вообще куда ловчее управляюсь мечом, чем словами.

Лихолесец допил вино и блаженно вздохнул: мир давно не казался ему таким простым и уютным, но внезапное прямодушие рыцаря напомнило ему, что он, наконец, может пробить брешь в глухой стене лжи, огораживающей это недоброе княжество, а посему время для отдыха не пришло.

– Я не знаю, о чем спрашивать, Йолаф, – в свою очередь признался он, – слишком многое непонятно мне, слишком много решений я принял вслепую… и, пожалуй, опасаюсь узнать, что они были ошибочны. Я знаю лишь два вопроса, что особенно не дают мне покоя. Кто вы? И на чьей вы стороне?

Йолаф глубоко вздохнул, криво усмехнулся:

– Все просто, Леголас… Настолько просто, что становится невероятно сложным… Я ренегат и изменник, я жалкая игрушка в чужих руках, я болван, мечущийся по кругу и давно запутавшийся в добре, зле, правде, лжи и прочих материях. Я пытаюсь совместить несовместимое, я предаю ради верности, защищаю под давлением стыда и уже не знаю, кому пытаюсь служить и когда совершил первую ошибку.