Коронованный наемник

Над толпой пронесся вздох, стоящий в двух шагах Элемир отшатнулся, бледнея.

Длинные узловатые пальцы, уснащенные острыми когтями, не принадлежали эльфу. Это была хищная, уродливая орочья рука.

Тишина все еще вибрировала в морозном воздухе натянутой струной, когда Леголас медленно поднял изувеченную руку и бестрепетно откинул капюшон… Кто-то всхлипнул, кто-то хрипло вдохнул, рвано и истерически взвизгнул юный Штарк. Перед толпой стоял орк. Статный, по-эльфийски стройный. Прямой нос стал крючковатым. Резко изломанные, но по-прежнему изящные брови низко нависали над ярко-янтарными, ввалившимися глазами. На высоких скулах выступили странного вида ровные борозды, похожие на шрамы. Короткие двойные шипы, словно наконечники стрел, косо расходились двумя рядами от глазниц, теряясь в волосах, все таких же глянцево-золотистых, лишь одной височной косы уже не хватало с левой стороны. Подбородок еще сильнее выступил вперед, обозначенный острыми углами челюстных костей, перечеркнутый шрамом, будто небрежно сшитым швом, а ставшие неестественно узкими, приобретшие сероватый оттенок губы слегка отгибались кверху по-волчьи острыми, белоснежными клыками. Искаженный, обезображенный, поразительный в своей гротескной, неестественной, отталкивающей… красоте.

Он стоял перед замершими людьми, перед окаменевшими эльфами. Ветер шевелил золотистые волосы, колыхал зеленый лихолесский плащ. Тишина разрывала барабанные перепонки, и Сарн понял, что больше не может слышать эту оглушающую тишину. Он шагнул к Леголасу и встал рядом с ним, кладя руку на плечо друга.

Еще несколько секунд звенящее безмолвие царило над поляной, а потом в тишине раздался неверящий, хриплый голос Элемира:

– Сарн… Ты знал… Вот, почему ты молчал…

– Да, – коротко отсек Сарн, – я знал.

Элемир медленно приблизился к командиру, в синих глазах плескался режущий ужас, губы подрагивали:

– Леголас, брат… Мой принц, мой сюзерен… Как же так… Что случилось…

Вспыльчивого гордеца Элемира было не узнать, перед Леголасом стоял испуганный новобранец. И вдруг Паэн снова выплюнул отчаянным фальцетом:

– Да что вы смотрите, олухи! Это же орк! Грязная чернокровая тварь! И это он нами командовать берется! Орк! А потом вы спрашиваете, кто предал нас? Отчего форты руинами лежат, отчего наши братья в могилах стынут!! А как же иначе, когда орк поганый… АААААААА!!!!

Все произошло быстрее, чем кто-то успел обернуться. Из леса молнией вылетела огромная серая тень и в мгновение ока обрушилась на Паэна, погребя под собой. Надрывный крик крестьянина захлебнулся, переходя в хриплое бульканье, и исполинский варг поднял окровавленную морду от перегрызенного человеческого горла, гортанно взрыкивая и поднимая на загривке шерсть. Деморализованная толпа единым движением отхлынула назад, а Леголас коротко выкрикнул:

– Селевон, назад!

И ощеренное чудовище послушно отошло, опуская вздыбленный мех, и встало у правой руки лихолесца, словно готовое снова защищать его от любого обидчика.

Обведя глазами толпу, отчего люди отступили еще на шаг, Леголас заговорил:

– Теперь вы знаете, почему я не появлялся столько времени. Я болен. Я не знаю, то ли это, что вы зовете Волчьим безумием, или это иная напасть. Но я не собираюсь мириться с нею и сделаю все, чтоб вернуть себе прежний облик. Внутри я все тот же, хоть вы… можете мне не поверить. Я докажу вам…

Принц вынул из-за пояса узкий кинжал, надсек кожу на тыльной стороне руки, и на снег упали несколько ярко-алых капель.

– Я не знаю, надолго ли это, – продолжил он, – а потому я должен спешить. И я прошу вашей помощи. Мы должны отстоять Тон-Гарт и найти полководца орочьих орд…

Тишина загудела, словно потревоженный улей, и вперед вышел высокий кряжистый селянин:

– Почему мы должны верить тебе, орк? Твой варг только что загрыз нашего, пусть не самого любимого, но земляка. Не за неприглядную ли правду ты натравил зверя на Паэна?

– Но-но, полегче, – рявкнул из-за спин Ледон, – никто варга не натравливал, чего всуе-то балаболишь?

– Да какая разница? – заорал кто-то еще, – правда все равно одна, был эльф – да весь вышел, теперь орк у нас в командирах. Эй, братья! Неужто мы орочью мразь слушать будем? Убить к балрогам, да и земля чище станет!!

– Ишь ты, герой, – из толпы выпростался повар Теобальд, – много ты в орках понимаешь! Молчи себе в кулак, болтун домотканый!

Шум нарастал, в толпе послышались звуки ударов, но по поляне снова раскатился медный гул.

– Будет вам! Устроили курятник! – рыкнул Элемир.

А от толпы вдруг отделился Рималл и вышел вперед, глядя на принца:

– Вы зря шумите, друзья, – взволнованно, но твердо заговорил он, – а ведь Паэн был по-своему прав.

И после этих слов вдруг вновь повисла густая, душная тишина.

– Рималл, – негромко и с нажимом проговорил Сарн, – изволь объясниться.

– Да что объяснять, десятник? – целитель выпрямился, хотя крылья носа побелели и губы сжались, – прости меня, Леголас. Но ты был нашим принцем и нашим командиром. Не ты ли всегда говорил – прежде всего, честь королевства и достоинство расы? Я не верю, что ты мог предать нас. Но больные крестьяне тоже не виноваты, они жертвы, а нам приходилось подчас их убивать… и тебе приходилось. И ты тоже жертва… Но ты больше не эльф, а значит, ты больше не принц. Прости… Но ты поймешь мою правоту, если подумаешь о моих словах.

… Леголас чувствовал, что ноги готовы подкоситься. Нет, он не хотел показывать своего страшного облика… Он знал, что крестьяне будут потрясены и, скорее всего, откажутся ему повиноваться. Но его верные бойцы… Рималл, который исцелил столько его ран… Которого он сам дважды прикрыл собственной грудью от стрелы… Почему все молчат?.. Неужели с Рималлом кто-то согласен?..

– Грязный изменник! – словно в ответ, раздался рык Сарна, и десятник рванулся к целителю, но тот выхватил меч, а из-за спин вдруг вышел Эвеглир.

– Сарн, опомнись! Рималл, убери клинок! Не время для междоусобиц! Сарн… я знаю, как ты предан принцу, но посмотри…ты должен признать… он больше не один из нас. Если Леголас устоит и снова станет собою – я первый присягну ему, но эльфы не могут идти за путеводной звездой, что обратилась чадящим факелом.

– Да вы все рехнулись, слизняки поганые! – завопил Элемир, стряхивая с себя морок, – речи нижете, о чести толкуете! Это же Леголас! Это наш принц, который водил нас в бой восемь сотен лет, а в отряде не сменилось и трети воинов! Это наш командир, который всегда брал на себя перед государем вину за все наши выходки и безумства! Эвеглир, Леголас вытащил тебя из-подо льда, когда во время схватки с гоблинами река не выдержала веса двух войск! Нармо, в чьей груди должен был торчать кинжал, след которого у Леголаса на щеке? Тавор, Эртуил, да что ж вы молчите? Где она, ваша хваленая честь?!!

– Прекрати, Элемир! – рявкнул Рималл, – тебе всегда было плевать на короля! Ты готов идти даже за недо-орком, кого боятся кони, зато признает варг!

… Уже не разобрать было слов. Эльфы и крестьяне слились в одну сплошную, озверевшую, гомонящую толпу. Кто-то орал на синдарине, а кто-то – на вестроне, кто-то честил кого-то предателем и мерзавцем. «Орк», «порченый», «проклятый», «сюзерен»… Где-то уже завязалась драка, кто-то надсадно вопил, требуя дать ему меч. Машущие кулаки, искаженные лица, распяленные в крике рты… О Леголасе словно все забыли…