Кошак

— Когда стая осознала, к чему ведёт увлечение звёздной, было принято решение ограничить её поползновения семьёй. Чтобы ничто не вышло за пределы стаи. Поэтому все сёстры согласились быть с ней… не только сёстрами. Это было осознанное и волевое решение, призванное защитить заблудшую кошку.

— Записи Памяти не показали ничего подобного, — хмуро обронила снежка, смотря исподлобья.

— Решение принималось при отключенных записывающих средствах. Стая не посчитала это решение достойным Памяти.

— Они взяли на себя груз последствий. Разделили между собой, — тихо, но внятно проговорил я. — Это… достойный поступок.

— Есть ещё что-то, чего старшие сёстры до сих пор не знают? — вопрошала снежка, сверля взглядом гордо выстроившихся кошек.

— Рикки узнала о нашем решении лишь перед Трибуналом, — вышла вперёд Старшая. — Она в нём не участвовала и до последнего пыталась вразумить заблудших сестёр.

Орденки ощутимо расслабились. Похоже, их больше всего в этой истории задело нелицеприятное поведение мечницы, скрывшей такие подробности от собственных сестёр по клинку. Теперь же, когда недоразумение разрешилось, все вздохнули с видимым облегчением.

— Есть ли ещё что-то, что могут поведать Трибуналу собравшиеся здесь, и что может быть существенно для принятия решения?

— Стая готова подтвердить, что после знакомства с Кошаком Кикки больше на сестёр не лезла, — вышла из строя Варана.

— Ну, при мне она тоже на девочек не засматривалась. Не до того ей было, — хмыкнул я. — Мысли, конечно, читать не умею, могу судить только по поведению.

— В моих мыслях лишь ты один. До сих пор. Если сегодня мне суждено умереть — я умру счастливой, — со светлой улыбкой проговорила Кикки с моего плеча. Она так и не поднялась оттуда больше, хотя вряд ли дело было в неуважении Трибуналу. Думаю, и орденки это понимали.

— Трибунал вас услышал, — выдала последнюю фразу Лирана, очертила клинком круговое движение, и над мечницами возникло общее непрозрачное поле.

«Принимают решение» — догадался я. — «Чтобы никто не мешал и не мог повлиять в процессе. Да и тайну совещания сохранить. Разумно».

Впрочем, совещались женщины недолго. Не прошло и пяти минут, как поле погасло. Теперь все трое стояли с клинками, мирно покоящимися на плечах. Очередной исполненный символизма жест не говорил мне ничего конкретного. Однако уже одно созерцание орденок в спокойных и даже умиротворённых позах, с возложенным на плечо оружием, породило среди валькирий слитный вздох облегчения. Они явно понимали в происходящем поболе меня. Ну так и груз свой несли не один месяц…

— Трибунал Республики Миров Объединённого Человечества вынес свой вердикт. Наше решение — Кровь! Стае даётся право смыть позор кровью. С завтрашнего дня валькирии отправляются на передний край Экспансии. На протяжении полугода они более не участвуют во фракционных ротациях. При снижении численности стаи ниже половины членов, если это произойдёт ранее полугодового срока, искупление кровью считается состоявшимся. По истечении полугодового срока искупление в любом случае считается состоявшимся. Память с момента временного помутнения рассудка звёздной сестры аннулируется у всех валькирий стаи. Трибунал также постановляет считать началом «чистой» Памяти момент встречи Кикки А`Фрай и Леона Ивановича Познань. Решение принято окончательно. Все участницы Трибунала в нём единогласны и не имеют относительно него особых суждений.

На последнем слове Лираны поля в Сфере «рухнули», деактивируясь. Дольше всего продержались планеты-прародительницы. Их свет медленно угасал, пока пространство над головами орденок не перестало светиться совсем. Тогда все пришли в движение. Меня тут же увлекла за собой Кикки, и выглядела она донельзя счастливой. Остальные валькирии от неё не отставали, и едва ли не подпрыгивали от еле сдерживаемой радости. Возможно кто-то и посчитал бы их поведение ненормальным, но только не я. Республиканки скинули с себя груз ответственности, что давил на них столько времени. Ну а что до крови… Так они и так проливают её за Экспансию. Что с того, что теперь им придётся проливать её более интенсивно? Штрафницы, блин…

На площадке прямо перед зданием Представительства поджидал катер, туда-то вся стая и загрузилась, увлекая и меня в гостеприимные недра. Я немного ошалел от неожиданного напора, а заодно и от резкой смены полярности настроя — своего и кошек. Облегчение ощущалось буквально каждой порой кожи. Уже в катере услышал сзади чей-то окрик: «Подождите!». Голос показался смутно знакомым. Спустя пару мгновений в уже отрывающийся от земли аппарат запрыгнула… орденка, одна из тех, что вершили суд. Та самая, независимая, снежка. Ну всё, полный комплект!

— Я — Лизили, — бросила мне девчонка, как-то незаметно для всех оказавшаяся в опасной от меня близости.

Традиционные орденские одежды девочки представали в живописнейшем беспорядке. Ленты-рукава просторной куртки провисли в районе локтя, оголяя шелковистую кожу. Система тканевых срезов на торсе трепетала сейчас особенно сильно, постоянно высвечивая фрагменты роскошного тела прелестницы, а в районе груди ленты и вовсе сильно раздались в стороны от соблазнительной ложбинки, бесстыдно выставляя её напоказ. Ленты в широких штанах, вообще-то долженствующие висеть вертикально вниз, сейчас уходили за колено, оплетая икру с задней стороны, переднюю же её часть выставляя на всеобщее обозрение. Но самым притягательным было вовсе не это. Расходясь в районе таза в стороны, полоски «штанин» приоткрывали вид на святая святых любой женщины. Республиканки ведь не носили нижнего белья… То есть совсем не носили. А потому ничто не скрывало от меня прелестный цветок женского лона…

Даже будь снежка обнажённой, это не придало бы ей такого притягательного очарования, как живущий своей жизнью костюм, состоящий, казалось, из одних только вырезов между пластами ткани. Ещё и типаж девочки был самым-самым, с огненно-рыжими роскошными прядями и зеленющими, в изумруд, глазами. Аккуратная острая мордашка завершала очаровательный образ. И теперь эта очаровашка недвусмысленно жалась ко мне, стремясь ощутить вожделенного котика всем своим соблазнительным открыто-закрытым телом.

— А как же Трибунал? — немного растерялся я такому напору.

— А-а!.. — махнула рукой чертовка. — Теперь можно!

И горячо поцеловала меня в губы. Пропустила свой игривый язычок через разошедшиеся под его напором зубы. Впилась с жадностью, говорящей красноречивей всяких слов. Только когда стало не хватать воздуха, прервалась.

— Кайф! — выдохнула она. — Так я тебя и представляла… на вибраторах.

— А ты-то зачем? — глупо опешил я.

— Как зачем?! Нужно же побольше узнать о герое Республики…

— Ладно, если так и дальше пойдёт, ты раскроешь его полностью.

— Можешь не сомневаться!

— Эй, кошки! — крикнула я, пока эта чертовка опять не перешла к делу. — Куда вы меня везёте?

— Трахать! — ёмко ответила Варана.

— А точнее?

— Точнее, ты сегодня будешь нас провожать. На передовую.

— Сегодня?!

— Да. Ты что, не знал?.. Хотя, откуда… Ты же ещё не уходил со стаей в бой… Зелёный совсем, можно сказать…

— Ты полегче, милая, со словами.

— Зелёный-зелёный! — закричали со всех сторон кошки. — Но мы тебя просветим. Научим. Для того и нужны боевые сёстры!