Кошмар на улице Зелёных драконов

— Я понимаю, мой господин! Я буду разумной. И… могу я идти?

— А поесть? — возмутилась мать. подскочив.

— Кушайте вы, — улыбнулась ей, но улыбка завяла моя, когда опять разглядела побледневшее и осунувшееся родное лицо. — Вам нужнее. А я хоть вечером оставшееся от ужина перехвачу.

Поднялась, поклон отвесила отцу, потом матери. Старики, подскочив, поклон отвесили мне. Я склонила пред ними голову.

— Я только не могу обещать. что приду в ближайшее время. Я и без того задержалась уже, да и в доме доставшемся заброшенным несколько лет не убирались уже. Много осталось работы.

— Иди уже! — отец потребовап. — Я не могу смотреть на этот позор! Моя дочка, в мужской одежде! Да сама идет с мечом! — голову отчаянно обхватил. — Словно нету мужчин в семье, что ее защитить бы смогли! Я свою дочь защитить не смог! Не смог!

— Но меня сохранили боги, — ответила, сжала руки матери, чтоб не смотреть на него — противно стало смотреть на его лицо, когда снова вспомнила, что еще недавно хотел он даже мать мою продать в бордель. — А я уж не буду ленивой. Я выдержу. Да и… — криво усмехнулась. — Отмыть можно с рук усталых мягкую пыль. С души воспоминанья о насильниках разве смоешь? Я слышала, что не могут долго успокоиться. Но боги хранят меня, — мать притихшую обнял. — Что ж, я пойду уже.

— Возвращайся только! — мать ладонями обняла мое лицо, с мольбой заглянула в глаза. — Я себя продам, руку продам и отрежу, ты только не топись, Ли Кин! — расплакалась вновь. — И прости своих никудышных родителей за то, что ничего мы толком для тебя не сделали!

— Вы вырастили меня гордой! — дрожащею рукою погладила ее по щеке. — Я лучше останусь голодной, чтобы есть дерьмо. И я не куплюсь на красоту момента, чтобы отдать чужому мужчине болтливому все, — руку опустив, сжала кулаки. — Я готова тяжело трудиться, о госпожа. Сама скоплю на приданное. И драться научусь, чтоб меня и мою семью обидеть не мог никто! — лицо ее сжала в своих ладонях. — Ты только доживи, родная, покуда я стану сильной! Покуда я другою домой вернусь, ты потерпи! Мы заживем еще! Я этот шанс ни за что не упущу!

— Иди уже! — расплакавшись, выдохнул отец. — Ругать тебя он будет, капризный этот малец, если надолго останется без обеда. — внезапно голову на руки скрещенные на столе уронил. — Прости, что защитить тебя, дочь, не смог! Что тебе приходится вынести это все!

— Это не самое страшное, — вздохнула, — из всего, что могло бы быть.

И снова покинула дом. Теперь уже, чтоб вернуться. Хотя богам лишь известно, когда я снова переступлю его порог. Если боги вообще есть. А если нет… ничего, я тоже что—то самка могу. Люди смогут прожить и без богов.

Губу прикусив. Вышла из кухни, когда они уже лицо мое разглядеть не могли.

Что бы ни случилось, я справлюсь, выдержку.

Но, что бы ни случилось, я никогда больше не переступлю порог храма с улицы Зеленых драконов.

Перво—наперво побежала я на рынок — провизии прикупить, чтоб потом достойный приготовить обед. Или прикупить сладостей и чего—то готового в городе? Чтоб блюда первые голодному капризному господину подать, а следующие уже потом. Пусть хоть местами он поест. И деньги есть. Я не должна терять работу сейчас: уж очень охудалые мать и старики стали в эти дни.

На рынке издалека я разглядела… старшего господина!

Вэй Мин стоял у прилавка с шелками из разных провинций, брезгливо края отрезов перебирал. Вслух комментировал свое недовольство: там оттенок слишком яркий, сям слишком блеклый, эдак нить тоньше. видать шелкопрядов кормили листьями с нижних ветвей. а надо было шелкопрядов кормить верхними, самыми нежными. а вот там вообще маленький стежок на краешке узора не тот, выбивается из целой картины.

— Да где?! — не выдержал уже торговец, сам сунулся смотреть.

— А вот! — тонким изящным пальцем Вэй Мин указал на самый край отреза. на вышитый конец лотосовых цветов.

— Да и не заметно вовсе! — торговец возмутился, повглядываясь, размотал рулон уже совсем. — Но больше и нету такого. Превосходный шелк! А тот кусочек ткани с вышивкою можно пустить на подол или отрезать. часть — приличную — пустить на мешочки для благовоний, али мешки для слитков или монет… — аккуратно стал сворачивать. — Превосходный шелк, молодой господин!

— A этот… — Вэй Мин брезгливо приподнял зеленого отреза кусок. — Какой мерзкий оттенок! И как негармонично сочетается с коричневыми символами долголетия! А узор? Летучие мыши и журавли — что за нелепое сочетание?!

— Так трижды тут пожелание долголетия! — возмутился торговец. — Достойный подарок почтенным родителям или наставнику!

— Мыши? И журавли? — поморщился юноша, попортив гримасою красивое лицо, потом в усмешке зубы обнажил, слегка неровные — и я, кажется, догадалась, почему он обычно улыбается, пряча зубы, полуулыбкою. — Да если уж на то пошло, то в пару гордой птице журавлю надобно вышивать хотя б дракона! Феникса уж наконец! Черепаху священную.

А тут к ним, к которым люди, любопытно оглядываясь, подходить покуда не осмелились, на беду из паланкина вылезла… Ли Фэн! Мой старший господин и вздорная Ли Фэн! Похуже картину сложно придумать!

Но бежать я с криками к господину не осмелилась. Толкнула тогда меня она. И вдруг признает? Позор будет отцу. Но, может, стоит мне вмешаться?

— Что лапаете вы тут все? — поморщилась Ли Фэн — видно лавочник этот водился в «приятелях» ее отца — и плечиком Вэй Мина потеснила. — Не нравится — уйдите. Вас покупать никто не заставляет.

— Ах, что за уродливая девка слева от меня? — сердито веер раскрыл мой господин, сердито обмахнулся. — Ни вежливости, ни манер!

— Два ты, ты!.. — Ли Фэн от возмущения задохнулась.

Ой, что сейчас будет, что будет!

— Мне жалко, стало быть, вашу госпожу, — добавил Вэй Мин, к уху ее вдруг склонившись — а Ли Фэн попятилась, но не устояла, упала, не подхвати служанка ее под локти. — Она вас одевает пышнее прочих, вам доверяет ей покупки выбирать, а вы ее позорите безмерно, хамством отвечая незнакомому господину! — веер застыл, обнажая едкую полуулыбку. — Мужчине!

— Что?! — возмутилась главная красавица города. — Да я… я…

— Вы оскорбили нашу госпожу! — усовестить попыталась неизвестного, к несчастью, достаточно богато одетого юношу, служанка, поддерживающая тяжело дышащую Ли Фэн справа. — Она, знать вам следует, старшая дочь самого господина Чжана!

— А вам знать следует, на кого эта ваша невоспитанная дева накричала! — Вэй Мин гневно сложил веер.

Как будто принц столичный! Но спеси на самого наследника престола, если не императора! Хотя император будет постарше, да пропадает обычно в своем гареме столичном, где уж точно сотни писанных красавиц или, если слухи не врут, вовсе тысячи! Да и исчезновение наследного принца быстро б поставило страну всю на уши!

— Да сами вы… сами вы… хам! — Ли Фэн задыхалась от гнева.

— Мужчинам издавна свойственна напористость, — мой господин внезапно сжал ее щечки, вдобавок к надутым обиженно губкам, да, впрочем, сразу же отпустил, — иначе б и жизни не было на земле. Но дева, сама атакующая мужчину, да еще так грубо — это, да будет вам известно, вообще вселенский ужас!