Ковен озера Шамплейн
Шрифт:
– Эмиральда! – гаркнула на нее красноволосая ведьма. – Оставь ее!
«Моя сестра, Эмиральда, должна была стать Верховной вместо меня… Пока не сошла с ума».
Эмиральда. Сестра Луны, потерявшая рассудок в Ведьминой башне, освоившая магию Шепота и изгнанная из ковена Завтра. Ее я видела тогда на берегу Шамплейн, пришедшую вместе с черноволосым колдуном, Хоакином, сровнять мой ковен с землей по указке Ферн. Она же принесла ей клятву верности, которую затем забрала обратно при помощи Sibstitisyon. След этой клятвы я даже нашла взглядом, посмотрев чуть ниже локтя Эмиральды: безобразная неровная полоса, явно ритуальная.
– Одри! – снова позвал меня Коул, уже отряхнувшийся и сложивший навахон, чтобы подбежать ко мне и помочь встать.
От той улыбки, что озарила лицо Эмиральды при звуке моего имени, по спине побежали мурашки. Продолжая сидеть на моих бедрах, вдавливая их в пол, она по-птичьи склонила голову вбок и сощурилась. Клубнично-белокурые волосы, тонкие черты и почти костлявое телосложение превращали Эмиральду в красивую, но пугающую куклу. Между ней и Луной я не видела совершенно ничего общего, ни единого намека на родство, но это однозначно была она. Дикая… И неправильная.
Эмиральда наклонилась к моему лицу и прошептала:
– Ведьма-ведьма, пой со мной. Сегодня ты идешь домой!
– Эмиральда! – вновь окликнула ее красноволосая ведьма, и Коул стащил с меня Эмиральду за шкирку, отбросив к комоду.
Опрокинувшись на спину, Эмиральда приподнялась на локтях и улыбнулась мне. Это определенно было то самое безумие, но вместо страха я вдруг почувствовала… Близость?
– Ты в порядке? – спросил Коул, подняв меня на ноги и бегло осмотрев на наличие травм. К счастью, их не было ни у меня, ни у Коула. Все случилось так быстро, что никто пострадать не успел.
Эмиральда медленно поднялась. В длинной зеленой юбке с бахромой, совершенно босая, зато с золотыми браслетами на лодыжках, она почти не моргала. А заметив, как Коул загородил меня от нее, хихикнула и отошла к остальным.
Исаак, уже вернув себе человеческое обличье, регулировал свой протез, зажатый в угол несколькими поджарыми ведьмаками. Пускай они и перестали нападать, но все еще окружали нас троих и нервно переглядывались. Должно быть, встречаться лицом к лицу с диббуком и охотником на ведьм, которого не берет никакая магия, им доводилось впервые.
Комфортно себя чувствовал только Диего: громко хохоча, он уже вовсю обнимался с красноволосой ведьмой, пока не вспомнил о нас.
– О! Совсем забыл. Познакомься, Адель, это мои друзья из ковена Шамплейн. Верховная Одри Дефо, ее атташе Коул Гастингс и ее демонический, но добродушный отец Исаак Грейс, – представил нас Диего, подведя свою ведьму поближе. Я кивнула и пробормотала что-то невнятное про радость встречи, пожав ей руку – жесткую, как у мужчины, и мозолистую. – А это Аделаида. Моя давняя подруга, бравый инженер и лучший тату-мастер, которого я встречал. Забьет вам всю спину так, что и не почувствуете! «Отец, сестра и я одной породы, и нам одна цена».
– Ох, надо же, ты еще помнишь «Короля Лира»! Не зря Микаэлл столько над тобой бился. – Адель пихнула Диего локтем в бок, а затем с откровенным любопытством уставилась на нас троих.
Фигуристая и крепкая, Адель совсем не выглядела враждебно, в отличие от остальных, зыркающих на нас исподлобья. Она действительно была до неприличия похожа на Диего! В одном только ухе Адель красовалось больше десяти сережек, а из носа торчала золотая штанга. Огненно-рубиновые волосы шли мелкими-мелкими волнами. Мускулистые руки, ноги под шортами и даже тыльные стороны ладоней – все в надписях на латыни, ацтекских письменах и знаках.
– Хм, ковен Шамплейн, значит… – произнесла Адель, сложив руки
на груди. Улыбка у нее была шкодливой, как у детей с несносным характером, а на щеках проступали такие же детские ямочки. – Вы что, французы?– Не совсем, – ответила я. – Шамплейн действительно родом из Франции. Какое-то время мы жили там, потом в Англии, а после переехали в США… Теперь живем в Вермонте.
– Понятно, – хмыкнула Адель, едва дослушав. Она говорила с сильным испанским акцентом, но тем не менее грамотно. Остановив взгляд оливковых глаз на Коуле, она сощурилась и снова пихнула Диего под ребра: – Ну и кто из них тебя содержит, альфонс ты этакий? Небось этот милый мальчик, да? Опять за старое?!
Коул посмотрел на него с немым укором, и Диего смущенно кашлянул в кулак:
– Вообще-то я вступил в ковен Шамплейн, так что пользуюсь его ресурсами на законных основаниях…
– Да ну?! Принес полноценный ковенант? – Адель выругалась на испанском и что-то крикнула в толпу ведьмаков, отозвавшихся веселым гоготом. – Один вопрос: а зачем вы ввалились к нам из Камалу? Мы подумали, на нас снова напал гватемальский ковен. Микаэлл же учил тебя этикету, Диего!
Адель кивнула на платяной шкаф. Тот, расписанный вручную и покосившийся от старости, стоял напротив письменного стола. Его дверцы были слегка приоткрыты, и меня вдруг осенило: так вот откуда мы вышли! Портал, соединяющий пирамиду и Санта-Муэрте, прятался в шкафу, словно в сказках Клайва Льюиса[35].
– По этикету Микаэлла нужно предупреждать ковен о визите за месяц до предполагаемой даты, – фыркнул Диего. – У нас не было столько времени!
– Так ты пришел не потому, что соскучился? – Адель поняла это только сейчас и сразу поникла. – Что-то стряслось?
– Да. У нас важный разговор к Хоакину.
Все вдруг затихли. Исаак уже вовсю практиковал свои знания испанского с каким-то долговязым парнем, но принялся озираться, заметив то же самое: одно лишь имя Хоакина породило в комнате волнение. Напряжение затрещало в воздухе, будто близилась гроза.
Адель ахнула, хлопнув себя по лбу, и глаза ее забегали по периметру комнаты, что-то выискивая. Точнее, кого-то.
– Где Эмиральда?!
За болтовней никто и не заметил, как Эмиральда выскользнула из комнаты. Уже спустя секунду после того, как мы обнаружили ее пропажу, в коридоре что-то загрохотало. То была трость с вороньим клювом вместо набалдашника, отстукивающая по полу каждый шаг. Дверь распахнулась, и ковен Санта-Муэрте прильнул к стенам, расступившись перед высоким колдуном с косой блестящих черных волос, лежащей на плече. Черты лица были резкими, словно их неаккуратно высекли из дерева ножом, а само лицо – длинным и узким, как у гончей. Большой прямой нос, тонкие губы и такие же черные глаза-маслины, как у Адель, прижавшейся к шкафу. За спиной Хоакина тянулся длинный плащ, наброшенный в спешке прямо на голый торс: похоже, мы выдернули его с сиесты. Странно, но ногти у него были синими, как у трупа.
Эмиральда держалась позади, сохраняя дистанцию, но я заметила, как ее рука с черными венами вальяжно легла Хоакину на спину, когда он остановился. Не переставая улыбаться, она что-то прошептала ему на ухо, и хмурое лицо Хоакина вспыхнуло. Возможно, дело было не в словах Эмиральды, а в том, что ему навстречу шагнул Диего.
– Ты, – прошипел Хоакин, и его синие пальцы стиснули отцовскую трость до скрипа. – Убирайся!
– И тебе привет, – сказал Диего как ни в чем не бывало. Он был выдающимся мошенником: изображал безразличие и насмешку, когда внутри все рассыпалось на кусочки от боли, даже лучше моего. – А что это у тебя с руками? Трупная живица? Сегодня какой-то особенный день?