Козий Бог

Маша сидела в самом углу, загородившись пустыми десятилитровыми пластиковыми пузырями, и через них на её лицо падал голубой свет. На окне серебрилась паутинка, к которой медленно полз толстый жук. Олег сразу же метнулся к окну, достал из кармана сложенный квадратик бумаги и сковырнул на него жука.

"Класс, для коллекции в самый раз!"

"Привет! Мы тебе малины принесли", - сказал Паша, подсаживаясь.
– "И вот ещё", -протянул букетик с васильками и аиром.

Маша ничего не ответила. Её огромные блестящие глаза смотрели в одну точку.

"Да ладно тебе дуться! Мы же извиняться пришли!"

"А я на тебя не дуюсь, - едва слышно пошевелила губами Маша.

– Я умереть боюсь".

Мальчики переглянулись. Паша ещё ни разу в жизни не думал о смерти и не видел её. А то, что показывали в кино, он точно знал, что это актёрская игра. На самом деле там никто не умер. Однажды он пытался представить, будто его нет. Совсем-совсем нет. Как будто находишься в вакууме, где не можешь ни пошевелиться, ни звук издать, ни мысль подумать. Ты, может, плаваешь в каком-то чёрном пространстве, где ничего не происходит, и ничего не запоминаешь, вот проплыл секунду и уже не помнишь, и сны тебе не снятся. В тебе ничто не задерживается. Ты пуст. И Паша всё пытался и пытался это вообразить, и стало ему страшно от мысли, что ничего с ним не будет происходить.

"Мама говорит, что не надо бояться смерти, потому что мы ещё маленькие. Она сказала, что даже они с папой о таком не думают, а ведь они старше", - тихо произнёс Олег.

Маша посмотрела на мальчика в упор. И Олег невольно отступил на шаг.

"А ты почему у мамы про смерть спрашивал?" - спросила девочка.

"А мне сон недавно приснился", - ещё как будто тише ответил Олег.

"Какой?"

"Про страшного человека, - зашептал Олег.
– Косматый такой. Всё гонялся за мной по полю. А ещё у него рога росли. И белые козы за ним ходили. И я во сне всё бежал от него и боялся, что умру. И так холодно было".

"А я знаю про кого ты, - оживилась Маша, и глаза её болезненно заблестели, - я его видела".

"Не говори ерунды, ты не могла видеть то, что мне приснилось. Пойдём, Паша, с девчонками скучно!"

Но Паша не торопился уходить. Ему очень хотелось помириться с Машей. Даже сейчас, растрёпанная и заплаканная, она была такая замечательная. Подумаешь пиявок за шиворотом боится? Как будто это приятно, пиявки-то! Не умеет ловить лягушек? Зато в грибах и ягодах разбирается и любит прыгать через канаву, правда, трусит немного, но Паша видел, как радостно у неё горят глаза, когда её зовут прыгать.

"А давайте сходим туда, где Маша видела этого косматого, и посмотрим", - предложил Паша.

"Глупости это", - серьёзно заметил Олег.

"Ты что, боишься?" - спросил Паша.

Конечно, Олегу не хотелось оказаться трусом перед младшими товарищами. И втроём они отправились искать место, где Маша видела Козьего Бога.

Ребята тихо выскользнули с дачного участка и через лес побежали к зверосовхозу, промчались мимо длинного здания, где разводили песцов, воротя носы от жуткого запаха, пробежали через просеку с трескучими вышками электропередач и свернули к домику на отшибе. А на опушке рядом паслись белые козы.

Ребята вскарабкались на плетень, обросший неспелой синей ежевикой, кислой и жёсткой, и стали ждать, но ничего не происходило. Козы лишь пару раз на них обернулись и продолжили щипать траву.

"Нет тут ничего особенного. Пойдёмте домой", - зазывал Олег.

"Если хотите Козьего Бога увидеть и убедиться, что я не вру, то нужно ждать до темноты", - возразила Маша.

"Да никто не появится", - хмыкнул Олег.

"Ты просто боишься", - вновь заступился за девочку Паша.

И они ждали.

Смеркалось. Козы потихоньку двигались к плетню, и Маша бросала на них встревоженные взгляды. Паше подумалось, что девочка с радостью убежала бы домой к куклам, но перед мальчишками ей не хотелось позориться.

"Я устал сидеть, - сказал Олег.
– Давайте хоть побегаем".

"Смотрите, там - пеньки, - Паша указал на опушку.
– Давайте прыгать в салки. Кого осалили или кто первый упадёт - тот водит".

Дети прыгали по пенькам. Это оказалось намного веселее, чем томительное ожидание. Паша всё старался осалить Машу, но ему всегда чуть-чуть не хватало, чтобы уцепиться за прыгающие косички. И, наконец, Паша осалил Олега.

"О, так у меня гости!" - дети так заигрались, что не заметили, как белые козы окружили их плотным кольцом, а со стороны почерневшего леса появился человек. Всклоченные волосы белы как кожа мертвеца, глаза - почти жёлтые, улыбка кривозубая. И лес за спиной скалится острыми ветвями, точно голодный зверь, и солнце исчезло, сумрак холодный опустился. Пар изо рта идёт. Паша посмотрел на Машу, та замерла на пенёчке, скукожилась, руки к лицу поднесла, и дрожит, дрожит осиновым листом.

Белая козочка вспрыгнула на пенёк, на котором стоял Олег, и рожками толкнула его в объятия косматого хозяина. Мальчик тихо вскрикнул.

"А вот и мой первый козлёночек! Что это вы ребятки не боитесь? Бу-бу-бу!"

И свернул Олегу шею, та хрустнула, голова завалилась набок, как упавшая кукла-неваляшка; острые ногти прорезали нежную детскую кожу; подхватил тело под мышками, выглянул из-за плеча, улыбнулся и с резким "Бу! Страшно, нет?" толкнул тело к Паше. И тот, сам не понимая зачем, раскрыл руки, чтобы поймать. И две маленькие ладошки, тёплая и остывающая, сжимают друг друга, кровь пропитывает футболку - "бабушка будет ругаться".

Маша опомнилась первая и с диким воплем бросилась прочь. Маша бежала впереди, и косички её как маятник болтались, всё быстрее и быстрее.

"Поймать за косичку, поймать за косичку", - крутилось у Паши в голове. Поймать за косичку. За косичку, не смотри только назад, вот у тебя два маятника болтаются красными бантиками, вот на них и смотри.

"Бегите-бегите, меченые!
– раздалось им вслед.
– Бегите, меченые, живите, радуйтесь. Однажды я приду за вами".

И вдруг мальчик больше не слышал козьего топота. Оглянулся и замер на мгновения. Дыхание спёрло, голова закружилось, и казалось, вот-вот полетишь высоко-высоко...

Со стороны леса к Козьему Богу выплыл огромный старый лось с раскидистыми рогами, которые сливались с ветвями, будто уходили к самым верхушкам крон. Лось встал на дыбы, с грохотом опустился, наклонил голову рогами вперёд и двинулся на козволовода. И тот будто съёжился, уменьшился на глазах, и козочки его испуганной россыпью побежали....

А затем Пашу окликнула Маша, и опушка леса, и сам лес, и всё вокруг будто заволокло туманом...

Увидев кровь на одежде Паши, бабушка вызвала полицию. Дети сидели на скамейке и смотрели на роящихся у фонаря мошек, а звезды смотрели на детей. Взрослые суетились, но Паша и Маша их не слышали. Они считали мошек. Одна. Две. Три. Или это та, что была первой?