Крик Ворона

— Единственное, что ты сделаешь, – это уйдешь, — я легонько подталкиваю его к двери. — Это не имеет к тебе никакого отношения. Не создавай разлад со своими коллегами из-за меня. Они могут убить и тебя.

Я не успеваю моргнуть, как он толкает меня одной сильной рукой. Мои голени ударяются о край дивана. Я падаю с воплем назад.

Ворон настигает меня. Он ползет по мне, его бедра зажимают мои между собой, а его острый взгляд смотрит на меня с чистой злобой. Внутри меня поселяется страх. И все же что-то в суровости его лица делает его черты гораздо более привлекательными. Коварными. Неземными.

— Видимо, мысли о самоубийстве так и не выветрились из тебя, — он сжимает мой подбородок между большим и указательным пальцами. — Думаешь, это будет один удар и спокойной ебаной ночи? У них есть личная неприязнь к тебе. Они сдерут с тебя кожу живьем и испортят это милое личико, прежде чем почувствуют удовлетворение. Ты этого, блядь, хочешь?

— Думаешь, я не боюсь? — кричу я, ударяя его в грудь. — Боюсь! Я в ужасе! Но я не позволю втягивать тебя в это. Это не твое дело.

— Тогда я сделаю это своим делом.

Его губы прижимаются к моим. Я задыхаюсь, но звук поглощается его настойчивыми, страстными движениями.

Его язык не требует доступа. Он погружается внутрь и пирует на мне. У меня перехватывает дыхание. Бесхребетная.

Трепет пробегает по позвоночнику и оседает между ног. Экстаз, которого я никогда в жизни не испытывала, бурлит внутри меня и поднимается на поверхность, требуя выхода.

Нет. Этого не может быть.

Все мои силы уходят на то, чтобы отстраниться от его рта, но его челюсть удерживает меня на месте.

— Уходи, — бормочу я. — Просто уходи. Пожалуйста.

Моя решимость висит на волоске. Трудно думать, когда его прикосновения повсюду – вокруг меня и стремятся укрыться внутри меня.

Но он должен уйти. По крайней мере, спасти себя.

— Я никуда не уйду! — Ворон обхватывает мое лицо руками. — Это, блядь, ясно?

Слезы катятся по моим щекам, и я чувствую, как моя решимость рушится и разбивается вдребезги. Мои пальцы впиваются в грудь Ворона, и я зарываюсь лицом в его теплую, твердую кожу. Никогда еще я не чувствовала, что хочу кого-то удержать, защитить и ударить одновременно.

— Какого черта тебе от меня нужно? — я пробормотала: — Я так сломлена.

— Какое чертово совпадение, — он поднимает мою голову так, что глубокие голубые глаза заглядывают мне в душу. — Я тоже сломлен.

— Иди в пизду, Ворон, — шепчу я в разочаровании.

— Именно это я и собираюсь сделать, Элоиза, — он раздвигает мои ноги и устраивается между ними. — Я буду трахать тебя так сильно, что ты забудешь о смерти и всех ее чертовых друзьях.

Я задыхаюсь, когда недвусмысленная выпуклость упирается мне во внутреннюю поверхность бедра. Словно его слова – дофамин, мои соски твердеют, напрягаясь в ткани до боли.

Дыхание сбивается. Бедра дрожат. И так жарко, кажется, я сейчас взорвусь. Пальцы Ворона касаются моих ребер, когда он стягивает с меня футболку, а затем и бюстгальтер.

Его теплые губы находят мои ноющие соски, посасывают, покусывают. Мучают. Каждое движение его языка посылает прилив эйфории в пульсацию между моими ногами. Я извиваюсь под ним. Моя спина выгибается, отталкиваясь от дивана, чтобы встретить его неумолимые прикосновения. Кончики моих пальцев скользят по его рельефному прессу, как я и хотела с тех пор, как впервые встретила его.

Не знаю, что это за чертовщина, но хочу еще. Больше Ворона и этого огня, который он разжигает во мне.

Все еще покручивая один из моих сосков, он возвращается к поцелуям. Как он и говорил, в нем нет ничего нежного. Как и в его поцелуе. Ворон пожирает мои губы, а его свободная рука скользит под мои шорты.

Я хнычу ему в рот, когда он касается чувствительных складок. Внизу моего живота возникает спазм. Я не успеваю привыкнуть к этому ощущению, как он вводит в меня палец. Громкий стон наполняет воздух, и я понимаю, что он мой.

— Чертов ад, — проклинает Ворон, когда ему становится тесно. Он стонет мне в рот, но не останавливается. Двойная атака – его пальцев на мой сосок и движения внутри меня – сжимают мой живот. Своеобразное растяжение. Ощущение настолько чужое и захватывающее, что я подозреваю – оно не от мира сего.

Я нахожусь в напряжении. Ворон не торопится с медленным вращением, до тех пор, пока я не превращаюсь в хныкающее месиво.

Я приподнимаю бедра, надеясь, что он сделает что-то, что угодно, чтобы заглушить жгучую боль внутри меня.

Я обхватываю руками его талию, и мышцы напрягаются под моим прикосновением.

— П-пожалуйста.

Лед в его глазах светится озорством, когда он еще больше замедляет свои движения.

— Повтори.

— Пожалуйста... — мой голос такой задыхающийся, просто чудо, что я вообще говорю. — Пожалуйста, сделай что-нибудь.

Ворон вводит еще один палец и загибает его внутри меня, продолжая двигать ими вперед-назад, как это делал первый палец.

— Вот так?

Мои глаза закатываются назад, а стены почти рушатся.

— Да, пожалуйста, да!

Затем он ускоряет свои движения. Его указательный и средний пальцы растягивают меня изнутри, а большой палец теребит пучок нервов. Я распадаюсь в его руках. Бесконечные вспышки наслаждения прокатываются по всему телу, через него и внутри меня. Я выкрикиваю его имя, прижимаясь к его плечу, боясь упасть.

Или развалиться на части.

Я едва прихожу в себя, различая свет, тяжелое дыхание и твердые мышцы под кончиками пальцев. Только мышц нет. Я моргаю, а Ворон уже раздевается до трусов. Татуировки на его плечах и торсе сжимаются от точных движений.

Брюки падают на пол. Под ними ничего нет.

Я прикусываю нижнюю губу.

Oh la la (с фр. Ничего себе).

Все прежнее удовольствие почти исчезло. Я ни за что не смогу его принять. И все же... оh, merde (с фр. О, дерьмо), как сильно я этого хочу.

Я встречаюсь с его потемневшим взглядом и сглатываю.

— Это мой первый...

— Будто я, блядь, не знаю? — Ворон стаскивает с меня шорты и нижнее белье и располагается между моих ног. Его дикий взгляд буравит мою обнаженную кожу. Мое тело оживает, как будто он гладит меня пальцами.