Кристалл Хранителя

Знания – сила.

Но нужно еще уметь правильно ими воспользоваться.

– Куда ведет этот проход? – поинтересовался я.

Девушка молча пошла вперед.

Туда, где раскинулся последний коридор. Стена в нем не изобиловала полотнами, а своды потолка закруглялись овалом. Спустя два поворота, мы очутились в круглом зале, освещенном двумя лампами. Перед нами находилась единственная дверь – тяжелые створки плотно сомкнуты и окутаны багровой пленкой. Последняя переливалась волнами, озарялась всполохами и мгновенно гасла, распускалась причудливыми лепестками, увядала и… снова приходила в движение. Посередине сиял темный круг, размером в две ладони, заключавший в себе две галочки.

Какое-то время я стоял неподвижно, наблюдая за переливами магической пленки. Словно мышь, загипнотизированная взглядом удава. Никогда прежде не видел этого символа.

– Зачем мы здесь? – наконец, выдавил я.

– Ты понял, что находится за этой дверью?

– Несложно догадаться.

Мадлен повернулась ко мне. Глаза ее лихорадочно блестели. Этот взгляд я знал слишком хорошо.

– Нужно только снять этот барьер, – произнесла девушка, – и мы сможем подняться на верхний этаж башни, где спрятан Кристалл. Я уверена, что ты что-нибудь придумаешь?

– Переоцениваешь мои силы, Мадлен, – качаю головой. – Я не маг, чтобы снимать такие защитные экраны. Здесь бы пригодились умельцы из Красных Плащей – им по зубам подобные фокусы.

– Эван, я верю в тебя.

Маленькая ладошка сомкнулась на моем запястье. Я почувствовал, как стало жарко в плотном свитере.

– Ты же сможешь…

В глазах Мадлен читалась мольба. Я смотрел на нее долго и пристально, затем промолвил:

– Хорошо, мы попадем внутрь.

– Отлично! – возликовала та и от переизбытка чувств обняла меня.

Ворот у свитера был невысоким и просторным, однако я явственно ощутил, что он слегка душит. Не хватало воздуха. Вдобавок пьянящий аромат духов девушки, ставший практически родным после нескольких встреч с красавицей, кружил голову.

Мадлен, казалось, не замечала перемены в моем состоянии.

– У тебя есть идеи?

Пришлось собраться и заговорить деловым тоном:

– Так. Есть ли еще проходы к Кристаллу?

– Нет.

– Плохо, – я с досадой заскрипел зубами.

Вспомнилась внешняя центральной стена башни – отполированная, будто гладильная доска. Никаких выступов или выемок. Артефакт достаточно древний, но, отдавая дань спасителю Салии, башню содержат в подобающем состоянии. Трюк с вертикальным подъемом второй раз не пройдет. Да и не хотелось бы его снова повторять.

– Окна по периметру?

– Нет.

– Может, есть подземные тоннели или…

– Эван, это единственный вход, – отрезала девушка. – Другого не существует. Даже на вершине башни нет ни окна, ни люка. Я читала университетскую хронику. Необходимо избавиться от барьера.

Я рассматривал багровую пленку и совершенно не представлял, каким образом с ней справиться. Галочки в кругу пульсировали, словно две артерии.

– Я что-нибудь придумаю.

Эти четыре слова вырвались на волю и их нельзя уже вернуть назад.

– Обещаешь? – с надеждой спросила Мадлен.

Пятое слово прозвучало глухо, как приговор.

– Обещаю.

В Квартале Ремесленников все было спокойно.

Под вечер улицы заполнил рабочий класс, устало бредущий по домам. Два шахтера, высокие и плотные мужики, о чем-то весело переговаривались. Видно было, что лица работяги вымыли наскоро, поскольку за ушами и на подбородке остались редкие следы грязи. Проходя мимо, я почувствовал слабый запах алкоголя. Многие труженики пропускают пару стаканчиков настойки, прежде чем вернуться домой. И я видел много заведений (так называемых рюмочных), существующих за счет подобных посетителей.

На улице заметно похолодало. Середина ноября выдалась морозной, а пару ночей назад махонькие снежинки засыпали улицы города, но растаяли ближе к полудню. Все говорит в пользу приближающейся зимы. Коверкотовый плащ согревал, как надо, но вскоре придется надеть подбитое мехом пальто.

Одним лишь великанам не нужно утепляться, поскольку толстый слой подкожного жира убережет крепышей от холода получше любого свитера.

Когда я добрался до штаб-квартиры ордена, дневной свет потускнел.

Гренн сидел за большим письменным столом. Маленький огонек плясал на фитиле внутри лампады, освещая разбросанные по столешнице бумаги.

– Здорово, Эван, – не оборачиваясь, бросил он.

– И тебе привет, – ответил я, затем задал дежурный вопрос: – Есть новости о Марси?

– Никаких.

Напарник тяжело вздохнул, повернулся. Миниатюрные очки для чтения на широкой переносице Гренна придавали товарищу несколько нелепый вид. Как, например, кухонный фартук поверх железной брони воина.

Но даже улыбнуться не было желания. Время уходит, а от Марси до сих пор ни слуху, ни духу. Я совсем потерял надежду увидеть девушку живой.

– А как твое расследование? – Гренн поморгал уставшими глазами.

– Есть ниточка.

Я плюхнулся на диван. Правда, назвать авантюру проникновения в центральную башню «ниточкой» сложно. Однако за неполные три месяца дело живых теней едва ли продвинулось, Папа ждет результатов, и все, что я сделал – это пробил всех контактных лиц через базу данных ордена. Туда включил и Мадлен, но, скорее, из собственного любопытства. И теперь напарник работает со скудной информацией, пытаясь вычленить что-нибудь подозрительное в этих досье.

– Пока не хочу говорить, поскольку зацепка слабая. Но мне нужна помощь ордена.

– Какая? – с готовностью откликнулся напарник.

– Нужно вскрыть дверь, запечатанную магией. Я могу нарисовать символ, чтобы отправить нашим аналитикам и магам. Пусть пошевелят мозгами и придумают способ преодолеть барьер. Дай мне лист бумаги. Так! Теперь светло-коричневый и серый карандаши.

Через минуту Гренн задумчиво разглядывал набросок печати.

– Хорошо, – кивнул напарник. – Наши ребята придумают «отмычку». Что-то еще?

– Пожалуй, просмотрю досье на Мадлен и профессора Маттис. Они готовы?

– Да. Пришли сегодня утром.

Информацию о преподавательнице пролистал быстро, машинально запоминая какие-то моменты биографии и имена немногочисленных родственников. Никто из близкого круга женщины не состоял в преступных организациях и не нарушал закон. Досье хорошее, не запятнанное.

Впрочем, сводка о Мадлен тоже сияла чистотой помыслов самой девушки и ее окружения. И все же была чуть-чуть поинтереснее… Мадлен местная, живет в Квартале Ремесленников, через несколько дворов от нашего убежища. Ее старший брат, профессиональный снайпер, воевал сначала в рядах Салийских Стрелков, а после примкнул к Головорезам. Успешная карьера печально закончилась в песках Конкронской пустыни, где парень подхватил редкую лихорадку. Недуг имеет название «огненной болезни», она совершенно не заразна и, к сожалению, неизлечима. Потому солдата отправили доживать последние дни в родной дом…