Кристальный пик

Остаться одной посреди поля битвы оказалось так же страшно, как проснуться посреди Кипящего моря на деревянном плоту. Вокруг все еще полыхал огонь, за которым танцевали и скрещивали оружия зыбкие тени. Многие из хирдманов уже лежали на земле со вспоротыми животами, сожженные заживо или раздавленные. То были мои люди. То были люди Омелы. Черно-красные таблионы и знамена перемешались, как их кровь на промерзлой земле. Гибли и страдали все без исключения.

Однако Маттиола не простит мне, если Гектор присоединится к ним. Я больше не имела права подводить ее, потому, сняв с лица маску, чтобы лучше видеть, и обнажив меч, тяжесть которого приободряла и угнетала одновременно, бросилась к хвойному лесу. Там лежали поломанные деревья, выдернутые с корнем, а, значит, где-то между ними лежали и поверженные драконы. Места их падений всегда было легко отыскать — воронки, похожие на свежевырытые могилы. Там же, где виднелись они, неизбежно виднелись и их жертвы.

Я прильнула спиной к уцелевшей ели и крепко прижала меч к груди, дожидаясь, когда мимо промчится хирд Керидвена, наставляя копья на хирд Дейрдре с боевым кличем. Солярис верно говорил: я не ровня и половине противников здесь. Бой один на один подарит мне шанс, но участие в массовом столкновении точно погребет заживо под чужими телами. А столкновения здесь случались повсюду: было лишь вопросом времени, когда меня заметят и втянут в одно из них; когда прищнают во мне если не королеву, то дейрдреанку, и решат отрубить мне голову вместе с растрепавшейся косой. Потому я и шла на цыпочках, не отходя далеко от пышного заслона зелени, а по опушкам перемещалась исключительно короткими перебежками. Лавировала между вёльвами, сосредоточенно плетущими сейд, и останавливалась только для того, чтобы перевернуть очередной труп, лежащий лицом вниз, и с облегчением выдохнуть, когда труп тот оказывался не Гектором. Керидвенский лес из хвои и берез, скрюченных от холода, был просто гигантским, но страх, что я найду Гектора мертвым, — или не найду его вовсе, — был еще больше.

— Поберегись!

С неба падал еще один дракон. Огромное могучее существо в переливающейся чешуе, что в свете разожжённого им огня, охватившего правый фланг керидвенцев, сияла, как звезды. Дракон был уже мертв: из его шеи с двух сторон торчало копье, а крылья, вывернутые наизнанку сейдом, даже не трепыхались. Он падал стремительно, закрыв собой горизонт, и когда верхушка первого древа проломилась под его весом в двадцати шагах от места, где я стояла, меня озарило, что падает он прямо на нас.

— Бегите!

Чумазый дейрдреанец с пустыми ножнами толкнул меня в спину, и я последовала его совету. Уже спустя мгновение за спиной волной поднялась вскопанная рогами земля, взорвались деревья, разлетаясь на щепки. Нас осыпало ими, и лишь бронзовый наруч, которым я прикрыла лицо, не позволил этим щепкам выколоть мне глаза. Дейрдреанец, бегущий впереди, резко замер. На миг я решила, что часть щепок ранила и его тоже, но нет: щепки уж точно не смогли бы так легко отделить голову от тела. А голова дейрдреанца упала, покатилась к моим ногам и осталась лежать там с разинутым ртом и широко распахнутыми глазами, когда я в изумлении остановилась тоже.

Прямо напротив, в конце лесной тропы, заросшей крапивой и кустарниками, возвышался истинный керидвенский берсерк — не человек, а гора мышц в звериных мехах со звериным же оскалом. На его выбритых висках красовался традиционный орнамент туата, нарисованный пеплом, и целых десять красных точек шли вдоль всей его щеки. «Столько дейрдреанцев он убил сегодня», поняла я, когда берсерк сунул палец в шею обезглавленного трупа и поставил на щеке еще одну кровавую точку.

Опустив с плеча секиру, он ухмыльнулся, вскинул ее повыше и двинулся мне навстречу.

Я сняла с пояса совиную маску и прижала ее к лицу.

Поворот. Выпад.

— Не поймал! Ме-едленно, слишком медленно. Чего так неуверенно?

Перед глазами, смотрящими в узкие прорези, только золотой клюв и зеленые листья, припорошенные снегом, но в голове — прошлое, настоящее и будущее. Все движения того, кого я даже не знала, уже были предсказаны. За спиной — ощущение птичьих крыльев, на языке — его сладкие речи. Маска пахла полевыми травами и клубничным вином с внутренней стороны, будто вдыхала воздух я, а выдыхал Совиный Принц. Тело снова наполнилось неестественной легкостью. Я знала, что крыльям вырасти неоткуда, но будто все равно могла летать: рефлекторно оттолкнулась от земли, подпрыгнула и уже оказалась у берсерка за спиной. Кости словно стали подвижными и полыми, как у птицы.

Ловкость, скорость, провидение — таковы были дары Совиного Принца любому, кто осмелится оставить свой след внутри его следа. Маска, хранящая память и силу, благодаря которой Совиный Принц продолжал жить и оберегать.

Берсерк закрутился на месте волчком, не понимая, куда я делась. Снова взмахнул секирой, но не успел — я взмахнула мечом раньше. Его лезвие вошло воину в затылок прямо под выбритым сигилом воинской ярости, и он упал замертво.

В любой другой момент меня бы затошнило, но сейчас на это не было времени: стоило мне выдернуть меч обратно, как над ухом пронеслись снаряды пращи — свинцовые шарики, усеянные гвоздями. Стреляли откуда-то с верхушек елей. Кажется, то был охотник — такими же снарядами подбивают диких кабанов и зайцев, чтобы размозжить им черепа, но не повредить шкуры. Теперь черепа мозжили и моим воинам. Я сосчитала около двадцати дейрдреанцев по пути, пока наконец-то не нашла того, кто это сделал и пытался сделать то же самое со мной. Мужской силуэт притаился средь острой хвои, сидя на ветке. Когда я добралась до него, он как раз закручивал петлю со следующим камнем.

— Я здесь!

Керидвенец ахнул и едва не свалился с дерева, резко обернувшись. Ветка прогнулась под нашим весом. Забраться на ель оказалось проще, чем я думала, но вряд ли причиной тому была моя природная гибкость. Птичья легкость в теле легко поднимала и опускала, глаза смотрели дальше, чем видели, а руки и меч опережали даже мои собственные мысли. Знать, кто и что сделает в следующий миг, было приятно, как и побеждать.

— Что такое? Так быстро сбила с тебя спесь?

Запах клубничного вина заполнил легкие.

Охотник натянул пращу, целясь мне в голову, но тут ветка хрустнула, обрубленная моим мечом. Он рухнул вниз, распластался на земле и остался недвижим. Та побагровела под его затылком, встретившимся с камнем, который припорошило опавшей хвоей и сухими листьями.

Я хмыкнула, балансируя на сучке в несколько дюймов шириной, на котором могли уместиться разве что воробьи или Совиный Принц. На дереве оказалось спокойно, почти уютно вдали от проклятых песнопений, звенящей стали и криков умирающих. Я вдруг поймала себя на том, что не хочу спускаться отсюда вовсе, хочу смотреть на горящее поле издалека и не вмешиваться, как не вмешивались боги в ход человеческой истории — истории кровавой и зачастую бессмысленной.

Устыдившись и испугавшись этого, тут же потянулась к маске. Но прозрела вновь...

Там, на другом конце леса, светловолосый мальчишка тащил на себе раненного хускарла без ног и без рук. Тот был обречен умереть — это понял бы любой, лишь взглянув на его серое, безжизненное лицо, и то количество крови, размазанной по земле, что тянулась за ними тропой. Но мальчишка не привык сдаваться — на то он и мальчишка. Наконец-то отпустить полумертвого хускарла его вынудил лишь переступивший из-за огня керидвенец с копьем наперевес, присматривающий себе очередную жертву из числа воинов Дейрдре.

Мальчишка выпрямился и сжал кузнечный топор перепачканными пальцами.

— За королеву Рубин! — воскликнул тот так глупо, готовый не менее глупо умереть.

Гектор.

Я оставила маску на лице и сиганула с дерева вниз, но не разбилась, даже не споткнулась. Маска позволяла быстро восстанавливать силы и так же быстро бежать. Я пересекла лес на одном дыхании, повинуясь первобытному зову, хотя ум мой не разбирал дороги, сильно отставая от совиного духа. Хвоя и серое небо, темнеющее не то от дыма, не то в преддверии ночи, — сколько часов уже длилась битва? — слились воедино. К тому моменту, когда я достигла края полей, где остатки не перешедших к осаде города дейрдреанцев добивали врагов, Гектор уже получил, что хотел — войну.