Кристальный пик

И Совиный Принц, сунув изогнутый кувшин под мышку, взял другой рукой еще один, глиняный и запечатанный воском, определенно крестьянского изготовления. Вместе с обеими сосудами он прошел до камина и, проверив, пуст ли стоящий рядом чугунный котелок, опорожнил туда обе бутылки, а затем подвесил котелок над огнем. Вино закипело быстрее, чем я успела прийти в себя, и через весь дом потянулся душистый аромат переспелой клубники с гранатом и специями.

— Может, его Медвежий Страж тоже приложить успел, как Кочевника? — услышала я за спиной шепоток Мелихор. Она нервно позвякивала перламутровыми когтями о подоконник, наклонившись с него к стоящему рядом Солу, пока Совиный Принц самозабвенно размешивал горячее вино черпаком и разливал его по кубкам. — Или боги всегда такие? Зачем-то они ведь однажды стали людям помогать... Вряд ли от большого ума. Так что, может...

— Мелихор, помолчи, — шикнул на нее Сол и, вдруг шагнув вперед, громко откашлялся, привлекая всеобщее внимание. Он никогда не умел общаться с высокородными господами, а с божествами и подавно, потому звучал весьма неловко и скомкано, когда попытался вежливо поторопить Принца: — Совиный господин, возможно, вы не поняли, но драгоценная госпожа Рубин проделала весь этот путь не для того, чтобы пить вино, а чтобы узнать способ уничтожить Красный туман окончательно. Вы ведь за этим ее и позвали, чтобы рассказать, или нет?

«Или нет?».

Совиный Принц промолчал и прошел мимо Соляриса, будто его не заметил. Он нес два кубка в руках — один деревянный, другой железный. Оба дымились, и Принц несколько раз подул на бурлящее вино, прежде чем протянуть один из кубков Тесее, сидящей подле Кочевника с закрытыми глазами, ресницы на которых слиплись от крови.

— Дай испить ему это, мой маленький друг. У медвежьих сыновей вино лечит любой недуг.

Тесея разрумянилась, взирая на Принца снизу-вверх, и послушно забрала у него железный кубок. Стоило ей уронить на губы Кочевника всего пару клубнично-красных капель, как он действительно оживился и даже сумел приподняться на локтях, обхватив основание кубка исцарапанной рукой.

— И ты выпей тоже. Умирать от жажды вслед за возлюбленной негоже.

Совиный Принц опустился перед Медвежьим Стражем на корточки и подставил деревянный кубок ко рту его маски, но тот отвернулся, отказываясь. Все наблюдали за ними в полной тишине, и если я, Солярис и Мелихор молчали от обыкновенного удивления, то Волчья Госпожа терпела выходки Принца явно по другой причине. Ее пальцы перебирали и затягивали пряжу вокруг веретена-навершия, и, когда пряжа кончилась, она вдруг выдохнула так шумно, что я вздрогнула, и буквально схватила выпрямившегося Принца за ворот, подорвавшись к нему. Их маски столкнулись со звоном, едва не высекая искры.

Вино потекло из его деревянного кубка, заливая им башмаки.

— Так ты не знаешь ничего?! — прошипела она. — Никакого секрета нет? Тогда на кой ляд позвал сюда принцессу?

«Я буду ждать тебя на Кристальном пике, у аметистовых садов, где гниет любовь богов среди цветов». Я мысленно повторила эти слова несколько раз. Мне пришлось схватиться за край столешницы, чтобы устоять, и если бы не Сол, вовремя придержавший его с другого края, тот бы перевернулся вместе с пустыми кувшинами.

Все это время я считала, будто Принц ждет меня, чтобы поделиться сакральными знаниями, рассказать то, что не успел рассказать в прошлый раз, когда оба мы стояли на берегу Тир-на-Ног, встретившись и тут же распрощавшись. Но ни тогда, ни сейчас он ни разу не обмолвился об этом. Сакральные знания — не более, чем моя собственная выдумка, объяснение этому путешествию, которое я выбрала сама, чтобы не терять надежду.

На самом деле Совиный Принц позвал меня на Кристальный Пик вовсе не для того, чтобы раскрыть тайну, а чтобы самому ее постичь. Чтобы я привела сюда Селена.

Стоило мне осознать это, как на меня обрушилось неестественное спокойствие. Будто кто-то прошептал на ухо: «Судьбу не обманешь. Судьбу не предотвратишь. Судьбе доверять нужно, прямо сейчас доверять-доверять». И Совиный Принц, никому прежде не отвечающий, повернул ко мне маску. Я была готова поклясться, что перьевая резьба на ней сложилась в улыбку, хотя улыбаться здесь было нечему.

— Господа, прошу, не обессудь. Я все о Тумане расскажу, только сначала познаю его суть. Уж так оно заведено у богов вина и мудрости — какие ради знания мы только ни вытворяем дурости!

— Как это понимать? — вмешался Солярис, забыв от ужаса и гнева о своем нежелании говорить с богами и выступать от моего лица. — Вы не знаете, как победить Туман?!

— Мы что, зря сюда шли? — подхватила Мелихор.

— Что задумал ты, глупец?! — продолжала наседать на него Волчья Госпожа.

Совиный Принц снова замолчал, и дом его погрузился в хаос. Утонув в нем тоже, я не сразу заметила, как Тесея, оставив Кочевника отдыхать рядом с опустевшим кубком, дергает меня за край туники. Та уже высохла после пещеры, но пошла волной и заломами, жутко мятая. После подземной водицы ткань отчего-то преобразилась в цвете, стала ярко-голубой, почти лазуритовой. На ней пальцы Тесеи в мелких отметинах от иголки казались совсем белыми. Подняв глаза, я обнаружила, что таким же белым у Тесеи стало и лицо.

— С-С-ст... Ст-р...

От испуга она даже не смогла выговорить его имя. Благо, Солярис среагировал и без этого. Он оттолкнул нас обеих в сторону, сгребя рукой, и закрыл спиной от Медвежьего Стража. Пока остальные ссорились, тот каким-то образом поднялся на ноги, расправил плечи и, рыча, стал тянуть шерстяную нить во все стороны. Она затрещала, разрываясь плеть за плетью.

— Невеста! — вскричал Страж. — Я слышу тебя!

А в следующую секунду ее услышали все. Крылья Принца, сложенные за спиной, рефлекторно раскрылись и взъерошились, а Волчья Госпожа вскинула рябиновый посох, прячась за свою рычащую волчицу. Та встала на дыбы, скребясь о входную дверь, за которой кто-то пел звонким девичьим голосом, ему не принадлежащим.

— Век за веком я одна. Ночь моя без звезд темна. За холмом, что ветер сплел, за равниной, куда он любимого увел. Я лунный серп с небес возьму, перережу им косу. Из косы родится зверь — долгожданное дитя моих потерь...

— Невеста! — отозвался Страж на ее, — его, — пение и натянул нить вокруг себя еще сильнее. На его мускулистых руках выступили жилы.

Если не знать, кто стоит по ту сторону двери, кто так бесподобно имитирует любые голоса и лики, то можно было решить, что Кроличья Невеста и впрямь воскресла. Даже золотая маска ее, которая по-прежнему лежала на краю ковра, откликнулась на знакомый голос. По резьбе забродили странные блики, похожие на чернильные пятна. Маска словно говорила: это не моя хозяйка, это скверна, которая пытается отравить меня и вас.

Красный туман, Селен, пришел.

Я невольно шагнула на его зов, но Солярис перехватил меня рукой. Сжал так крепко, что локоть пронзила боль, и подтащил к Совиному Принцу, задумчиво скребущему пальцем свою маску.

— Выход другой из дома есть?

— Нет, лишь окон здесь не счесть.

Солярис задрал голову вверх, оглядывая высокие этажи, образующие башню. Будь мы в своем мире, он бы ответил «Чем окна не двери?», обратился бы собою и проломил бы собой витражное стекло, но без сомнений выбрался бы отсюда. Однако сид делал его больше человеком, чем драконом. Что дали бы Солярису крылья, когда он мог удержать лишь меня одну и то не без риска?