Кристальный пик

Я покатилась по сырой земле, успев прыгнуть в последний момент, и кубарем вылетела через дверь и крыльцо вместе с отломанными перилами. Щека загорелась, рассеченная о камни, торчащие из-под подстилки из золотых листьев, и в уголке глаза скопилась кровь вместе со слезами. Сквозь них я по-прежнему видела вихрь из силуэтов по ту сторону надколотых витражей: обрушился лишь фасад дома, завалив собой проход, но не задняя его часть. Облегчение, проступившее сквозь боль, имело вкус, похожий на вкус «Полуденной смерти».

— Не ушиблась, душа моя?

Пение Кроличьей Невесты смолкло — вместо него послышался голос мужской, все еще до безобразия похожий на голос Сола. Я оперлась на локти, лежа на земле животом, и медленно села, чтобы увидеть над собой Селена с протянутой рукой.

Поклявшись носить при мне лишь одно обличье, он честно эту клятву исполнял. Длинные прямые волосы стекали по худым плечам, словно водопад из крови, закрывая цветочную вышивку на синей ткани его рубахи — точь-в-точь такой же, какую не так давно носил Солярис. В миндалевидных глазах эта кровь плескалась тоже, такая густая и въедливая, что даже отражающиеся в них кристальные листья, излучающие голубое свечение, не делали их цвет менее отталкивающим. Дорожный плащ с капюшоном, который Селен надел поверх, придавал ему обманчиво человеческий вид. Словно то стояло не чудовище, а странствующий господин из далеких краев, где разве что зубы затачивали ножом, а вместо сапог предпочитали ходить босиком.

Ладонь его, изящная и белоснежная, слегка покачивалась у меня перед лицом. Ту пересекали мелкие черточки и линии, точь-в-точь такие же, как у любого живого человека. Некоторые вёльвы говорили, что по этим линям можно прочесть судьбу, и мне вдруг стало интересно, что сказали бы вёльвы, доведись им читать ладонь Селена. Такая же ли она, как у меня? Правда ли то, что мы делим ее на двоих, как и душу?

— Ну же, — мягко поторопил меня он, парализованную этим ночным кошмаром, сбывающимся наяву. — Вставай. На земле холодно. Ты же не хочешь заболеть, как одиннадцать лет назад, когда вы с Матти играли в снежки слишком долго, и ты потом слегла с воспалением легких? Ты всегда была слишком слабой.

Селен знал все обо мне. Он был мной. Однако даже если бы я окончательно сошла с ума и захотела принять его руку, то не успела бы. Нечто коричнево-рыжее, стремительно просвистев в воздухе, ударило Селена по локтю и буквально оторвало ему конечность по самое предплечье. Отброшенный, он прочертил пятками по траве кривую линию и оказался на другой стороне опушки. Его оторванная рука, залитая кровью с еще подрагивающими пальцами и лоскутами синей рубахи, упала к моим ногам.

— Только поглядите, как смело рассуждает! А сам ведь лишь других бездумно отражает. Пустое брошенное зеркало, что столько красоты напрасно исковеркало.

Совиный Принц, где бы он ни пропадал до этого, теперь стоял прямо передо мной. Очевидно, я ошиблась, и он вовсе не собирался смотреть и изучать Селена с безопасного расстояния — он собирался повстречаться с ним лицом к лицу. Потому и возник между нами, закрыв меня от жадного взгляда кроваво-красных глаз крылом широким и надежным, как стена.

— Так вот, значит, ты какой... — протянул Принц с неподдельным интересом. — Мор, нарушивший божественный покой.

— У меня есть имя. Я Селен, — сказал тот раздраженно, опустив кровоточащую культю. Растопыренные перья Принца скрыли ее от меня на миг, но когда Селен вновь поднял из-за них руку, та оказалась целой и невредимой. Лишь рукав рубахи, короткий и рванный, да такая же мертвая конечность, все еще лежащая у меня под ногами, доказывали, что мне не привиделось. Селен исцелялся гораздо быстрее, чем любой дракон. — А ты кто такой? Почему стоишь между мной и Рубин?

Совиный Принц рассмеялся, как рассмеялось бы любое божество, имеющее тысячи каменных домов по всему свету и впервые за столетия повстречавшее кого-то, кто и впрямь ничего не ведает о нем. Вдоволь позабавленный этим, Принц двинулся Селену навстречу. То, как лениво он шел к нему, и как разглядывал при этом, склонив голову в бок, заставило меня задаться вопросом: если оружием Медвежьего Стража были кулаки, оружием Волчьей Госпожи — сейд, то каким же оружием владел Совиный Принц? Не мудрость ли то, умение видеть сквозь вещи и наперед? Достаточно ли этого, чтобы он наконец-то понял, как покончить с Туманом раз и навсегда?

— Ты на сестрицу нашу обрушил свой злосчастный рок, — сказал Совиный Принц, вдруг остановившись и разведя плечи вместе с коричнево-рыжими крыльями. — За это надо преподать тебе урок!

Ветер подхватил и подбросил в воздух золоченные листья. На секунду Совиный Принц полностью скрылся в их облаке, а затем раздался уже знакомый свист — он бросился вперед, рассекая воздух, и точно так же рассек Селену лицо вскинутым крылом. Изгиб его был острым, как бритва. Снова брызнула кровь, ему не принадлежащая, бесчестно и жестоко отобранная. Совиный Принц завертелся на месте, и крови этой стало больше. Он буквально выпускал ее из пятящегося Селена, будто стремился опустошить его.

Я оказалась между двух огней — между домом, где смерть грозила моей любви, и между Кристальным пиком, где смерть грозила всему миру. И ни там, ни здесь я не могла опять помочь. И после этого меня зовут Бродяжкой? Думают, будто в прошлой жизни я была ею? Да Дейрдре бы никогда не стала отсиживаться за чужой спиной, беспомощная!

Она бы никогда не сдалась.

Что я могу сделать?

Что я могу попытаться сделать, даже если не уверена, что получится?

Тяжело опустившись на единственную уцелевшую ступеньку, подмяв под себя порванную тунику, я растерла большим пальцем свой мизинец, вспоминая ощущение теплой волчьей шерсти, пульсирующей на нем. Все это время нить оберегала меня, точно сами волчицы оберегают своих щенят. Повязав ее на мне, Хагалаз сделала меня и мои мысли недосягаемыми для Селена. А ведь прежде наша связь, оказывается, была обоюдной. Там, в хижине Рубинового леса, я тоже воспользовалась ей, проникнув туда, где шумел морской прибой и копился мрак. Смогу ли я снова сделать это, но уже без Хагалаз? Смогу ли хоть как-то помочь Принцу? Пускай и в помощи этой он, похоже, не нуждался.

— Не поймал!

Совиный Принц перекувыркнулся через Селена, попытавшегося обхватить его руками, и тот, наверное, впервые в жизни познал ярость и вкус разочарования. Его уже зажившее лицо исказилось, белки глаз потемнели, и Селен стал атаковать Принца когтями и зубами в два раза усерднее, но все еще недостаточно быстро. Потеря крови сделала его медлительным, вялым, как от болезни, и предсказуемым. Теперь, чтобы уходить от атаки Селена, Совиному Принцу даже не требовалось прилагать усилий. Он просто перепрыгивал с места на место, будто дразнил Селена и играл с ним в догонялки. Крылья лежали за его спиной, плотно сомкнутые, чтобы не мешаться. Ловкость, с которой Принц маневрировал, была заключена не в них, а в его худощавом вечно молодом теле. Он был гибким, как прут, и двигался на ногах так же быстро, как в полете, ускользая из-под носа Селена раньше, чем тот успевал хотя бы до него дотронуться.