Кристальный пик
Шрифт:
Не было путей для отступления. И смысла в этом отступлении не было тоже. Я там, где должна быть — ни больше, ни меньше.
— Дикий, да очнись же ты! Никакая не Невеста это! — воскликнула Волчья Госпожа, судорожно оторвав от другого рукава еще один кусок ткани и принявшись вытягивать из него пряжу наспех, чтобы пленить Медвежьего Стража еще раз.
Та нить, что сдерживала его до этих пор, лопнула.
Посыпались на пол обрывки шерсти, и никаких оков не стало. Медвежий Страж выпрямился во весь рост, превосходя оттащившего меня назад Соляриса на две, а то и на три головы — будь здесь потолки, он бы наверняка пробил их затылком. Никто, даже Волчья Госпожа и Совиный Принц, не осмелились к нему приблизиться. Однако они его и не интересовали.
— Век
Кочевник, найдя в себе силы только сесть на полу, но не встать, прохрипел, глядя на дверь:
— Что она только что сказала?.. Мне послышалось?
Свинцовая тяжесть потекла по вискам, собираясь в затылке. Теперь, когда шерстяной нити не стало, как и защитных чар Хагалаз, Селен снова копошился в моей голове. Я чувствовала его так же явственно, как чувствовала бы червя, заберись он ко мне в ухо. В своем желании соединиться со мной, стать моей частью, Селен тоже был паразитом. Только теперь он решил, что сожрать меня ему мало — он хочет сожрать еще и тех, кого я люблю.
«Сними это»
«Что ж мне теперь, девицей помирать?»
«Скажи, если я сделаю что-то не так»
Селен был способен лишь на одержимую любовь, потому и ревность его, пробудившаяся от увиденного моими глазами, была одержимой. Немудрено, что он внушил Медвежьему Стражу убить Соляриса.
— Ма'рьят!
Мелихор взвизгнула, вовремя ощетинив чешую, покрывшую ее спину, хвост и руки, чтобы закрыть собой Тесею и Кочевника от града щепок, сыплющихся сверху. Однако если им троим предназначались только опилки, то нам с Солом, стоящим в центре, достался целый обломок стола, который Страж вдруг подхватил с пола и швырнул через весь дом.
Совиный Принц схватил меня за локоть, распахнул левое крыло и взмахнул им с такой силой, что поток ветра буквально закружил нас и отволок в сторону, помогая уйти с линии броска. Прежде их коричнево-рыжие перья были мягкими наощупь, струились сквозь мои пальцы, но сейчас отвердели и обернулись вокруг нас с Принцем непроницаемым щитом. Лишь благодаря тому, что Принц ужал меня в них носом, схватив за затылок другой рукой, ошметки раскуроченного Стражем дерева не разодрали мне лицо. Сзади же послышался глухой стон: Солярис увернуться не успел, и брусок дерева ударил его в грудь. Встреченный перламутровой чешуей, он раскололся надвое, но отбросил Сола на несколько шагов назад.
Заскрипели книжные шкафы, падая, и зазвенели бутылки, разлетаясь по дому осколками. Солярис приземлился в лужу «Полуденной смерти», опрокинувшись на спину, и волосы его тут же слиплись в приторно-горьком вине вместе с горячей кровью, зашипевшей на половицах, когда Страж обрушился на него с разбегу и ударил головой об пол.
Я не услышала свой крик лишь потому, что его заглушил крик Мелихор. Крылья ее, покрытые серебристо-пепельной чешуей, разорвали одежду на спине,и раскрылись так широко, что гребни прочесали потолок и стены, оставляя царапины. Я отлично помнила, как она умудрялась держать одной рукой взрослого дракона и как сражалась с Сенджу, поплатившись за это всего-навсего сломанным крылом. Однако Стражу ее жалящие укусы и порезы причиняли вреда не больше, чем пощипывания: как бы яростно Мелихор не полосовала его когтями и как бы громко не верещала о том, что Солярис не виновен, без возможности перевоплотиться целиком она была бессильна против бога. Страж даже не замечал ее, сидящую у него на спине. Только когда Сол наконец-то сумел вывернуться и перекатился в сторону по битому стеклу, Медвежий Страж схватил Мелихор за шкирку и скинул ее с себя, как тяжкий груз. Уже в следующее мгновение его жилистая рука снова оказалась у Сола на шее, и золотые глаза закатились.
—
Эй, Страж Великий! Это я должен его убить, а не ты! А ну отошел!Пускай Кочевнику явно было мало одного кубка с вином, чтобы полностью оправиться, но он все-таки поднялся на ноги, хромой и побитый, как собака, которой Солярис часто его дразнил, но твердо держащий в руке истесанный топор. Кровь уже запеклась коркой на его висках, словно часть боевого раскраса, а с одного плеча свисал обломок пришитого кабаньего бивня. Каждый шаг заставлял Кочевника морщиться и стонать, держась свободной рукой за сломанные ребра, но, завидев, что Мелихор снова вцепилась Стражу в спину, он напал на него тоже.
Кочерга, торчащая из углей в камине, обожгла пальцы до волдырей, раскаленная, когда я схватилась за нее в отчаянии. У меня не было ни сейда, ни чешуи, ни божественной благодати, но и сил смотреть на то, как Селен мстит Солярису чужими руками, не было тоже. Я должна была защищать его по крайней мере так, как умела, и даже Волчья Госпожа, вдруг возникшая у меня на пути, не помешала бы моему намерению.
— Никому не выстоять против Стража, глупая ты Бродяжка! — рявкнула она, пытаясь отобрать у меня кочергу. В отличие от моих, ее пальцы даже не покраснели, когда она прикоснулась к ней. — Куда ты с кочережкой и на берсерка лезешь?!
— Он же убьет Соляриса! — воскликнула я.
— Так он и тебя убьет, дурная! Вдвоем помрете, и кто тогда волю божественную исполнит, Туман победит и мир вернет к тому, что было?
— Да плевать мне, что станет с миром, если Сола не будет в нем! — выпалила я, как есть. Кочерга упала звонко. — Я в таком случае сама Туману сдамся, в жертву себя принесу и гори все сущее, включая вас, в пламени Дикого!
— Слыхала? Помоги ты ему, наконец, пока Рубин не пострадала, — сказал Принц Госпоже усталым тоном.
— Да я и так помочь собиралась! Чего вы делаете из меня злодейку, — огрызнулась та в ответ. — А эта, ишь, смотри, какая смелая! Еще икра рыбья, а уже петь пытается, как кит!
И, проворчав что-то еще о моем гоноре и своем добром сердце, Волчья Госпожа развернулась без всяких слов и, махнув рукой скалящейся волчице, кинулась вместе с ней на подмогу Солярису. Тот все-таки умудрялся противостоять Стражу сам, уворачиваясь от его размашистых ударов шаткой поступью. Голова у Сола явно кружилась. Оно и понятно: хоть Страж и атаковал его голыми кулаками, но кулаки те были опаснее черного серебра: от них на доспехе Сола уже пролегло несколько глубоких и длинных трещин в области груди. Даже драконья чешуя, будучи самой крепкой материей на свете, не выдерживала божественной мощи. Совиный дом тоже трясся: с верхних этажей сыпались книги, части крыши, витражные стекла, балки.
А голос Кроличьей Невесты все продолжал петь и смеяться...
— Совиный Принц! Нам нужно...
Я обернулась и осеклась, не обнаружив его ни у себя за спиной, ни где-либо еще. Неужели его «познание» Селена подразумевала то, что он должен держаться в стороне и не вмешиваться? Выругавшись, я сама кинулась к Тесее. Она сидела на ковре, рыская руками по половицам под ним, несмотря на сыплющиеся сверху обломки, которые легко могли похоронить нас здесь, обычных смертных, заживо. Потому, не мешкая, я схватила ее под руку и выбила плечом и без того сломанную дверь. В лицо ударил резко похолодевший ветер, будто пытаясь загнать нас обратно в дом, и в волосах запутались золоченные листья.
— М-маска! — вскричала Тесея. — Я н-не нашла м-м...
— Да дикий с этой маской кроличьей! Не поможет уже она!
— Нет! Я-Я... М-могу...
— Тесея!
Ее как подменили, словно и впрямь обратилась в вертлявого крольчонка. Она забрыкалась так упорно, что в конце концов все-таки выскользнула у меня из рук и юркнула назад в пучину, где шерстяные нити путались со сталью и драконьими когтями. Выругавшись, я собиралась кинуться туда тоже, но не успела. Верхние этажи дома заскрипели, накренились под тяжестью собственного веса и начали сдвигать друг друга, пока часть из них не рухнула вниз.