Кроманьонец

Вроде все видели, что произошло, но с поля прогнали именно нас с Утаре. На шум прибежали мои волки и знающая "людей", Бохирад, вдруг заголосила, стала грозить всякими карами. И, то, что возмущенные соплеменники тут же ушли за нами, настроение мне не подняло. Все перепуталось, перехлестнулось, теперь разобраться кто прав, а кто виноват, станет еще труднее. Были мысли уговорить Тоя, перебраться в другое место. Как жаль, что тогда я не сделал это...

***

С приходом весны оба племени стали в основном питаться пошедшей на нерест рыбой. Я же почти каждый день ходил на лесное болотце, бил гнездящихся там гусей и уток. Выходил поздно, когда солнышко уже пригревало, и возвращался обычно к закату. В тот день удалось подстрелить парочку гусей. Птицы попались крупные, тащить их было неудобно. В одной руке нес лук, а в другой, держал за лапы трофеи. Неподалеку от опушки дубняка, что раскинулся над балкой у поселка Рыб, присел отдохнуть. Волчицы, воткнув носы в землю, покружили рядом и убежали. Я, прислонившись к дереву, закрыл глаза и наслаждался сладкими весенними запахами, слушал ласковый шелест дубовых крон. Мог бы, и задремать, но будто резиновый мячик легонько брошенный, попал в живот, что-то толкнуло, я открыл глаза и в метрах пятнадцати от себя увидел Пара, натягивающего тетиву.

Стрела летела медленно, и я понял, что она пролетит мимо. То ли стрелком он был никудышным, то ли злость на меня, помешала парню выстрелить точно. Время все так же текло медленно. Пар развернулся и побежал к овражку. Передо мной, словно паря над землей, пробежали волчицы. Когда их хвосты скрылись за кустами, мир снова ожил, где-то совсем рядом закаркал ворон, и я услышал доносящиеся из оврага хрип и бульканье. Сердце сдавило от нехорошего предчувствия, безмолвного знания - случилось что-то непоправимое. Спустившись в овражек, заросший осинами, я не удивился, когда увидел лежащего с разорванным горлом Пара. Волчицы кружили вокруг него, поджимая хвосты, и пытались заглянуть в мои глаза.

Тогда промелькнула мысль просто оставить тело тут или вообще попытаться его спрятать и никому не рассказывать о происшедшем. Не делать так, подобно требованию свыше обрушилось на меня. Ноги будто вросли в землю, дышать стало трудно. Но как только я принял решение пойти в поселок и обо всем рассказать Тою, почувствовал, что снова могу дышать, словно вынырнул из воды, когда воздуха в легких почти не осталось, жадно, с шумом втянул в себя воздух.

Вернулся, подобрав птиц и стрелу, побрел к поселку. Все мужчины племени, собравшись у костра, строгали древки стрел, ладили оперение и крепили наконечники. Можно сказать, что мне повезло. Позвал я и женщин, чинивших неподалеку сеть. Рассказав соплеменникам все, как было, спросил:

– Что мне теперь делать?

Лучше бы не спрашивал. Пока рассказывал, видел на их лицах всякое: женщины встревожились, дети слушали с восхищением, да и Тошо вроде бы внимал, как они, Той нахмурился сразу, за ним и Лим приуныл. А когда я озвучил вопрос, у всех без исключения лица вытянулись, глаза широко раскрылись от растерянности и удивления.

– Ты с духами говоришь, не мы!
– нашелся с ответом Той.

– Что, по-вашему, мне теперь делать?

– Идти нужно к "людям". Говорить...
– ответил вожак.

Пошли в поселок земледельцев всем племенем. Только Утаре осталась с волчицами в поселке Рыб.

Навстречу нам вышли мужчины "людей" во главе с Сангом. Все они держали в руках копья. Мы, увидев в их руках оружие, остановились. Чужаки тоже не стали приближаться. К нам подошел Санг и спросил:

– Той, зачем ты напугал наших женщин?

Вожак Рыб протянул ему стрелу и ответил:

– Твой охотник хотел смерти нашего шамана. Мы пришли, чтобы ты узнал...

Санг стрелу взял, внимательно осмотрел и кивнул.

– Наша стрела. А где сам Пар сейчас? Что вы хотите?

– Он с духами. А хотим мы, чтобы вражды между Рыбами и Людьми не было.

Ни один мускул не дрогнул на лице вождя Людей. Он пошел к своим так ничего и не ответив Тою.

Мне показалось, что сейчас они набросятся на нас, и я был готов сражаться с ними, проклиная себя за неосмотрительность. Но все случилось по другому, совсем не так, как я себе представлял тогда.

Оказывается, в этом племени важные вопросы решали женщины. Санг ушел, чтобы позвать их.

Вскоре оба племени стояли друг против друга. Вперед вышла Бохирад и громко прокричала:

– Верните нам Пара!

Какое-то время ушло, чтобы притащить его труп. Увидев его, женщины "людей" заголосили, стали рвать на себе волосы и раздирать ногтями лица. Бохирад, растрепав на голове рыжие космы, совсем ополоумела. Потребовала, чтобы мои соплеменники убили волков, а потом отдали и меня на суд "людей".

До этого Рыбы стояли молча, только хмурились. Услышав требование старшей Людей, загомонили. Нет, они не обсуждали ее требование, мои соплеменники сочли его неприемлемым. Той вышел вперед и подбоченясь, заявил:

– Волки защищали того, кто о них заботится. Пар стрелял в Лоло! Не станем их убивать!

Отдать меня на суд в чужое племя соплеменники и вовсе себе не представляли возможным.

Наверное, Бохирад раньше никто не отказывал. Щеки широкого круглого лица пошли пятнами, глаза превратились в щелки, но глупой она не была, сообразила, что еще можно потребовать от Рыб в такой ситуации.

– Пусть он уйдет! Тогда мы забудем...

Кто знает, чем бы все это закончилось. Но в тот момент Той обернулся и посмотрел на меня, а я кивнул ему, мол, соглашайся.

– Хорошо, - ответил наш вожак...

Глава 18

На рассвете, когда было еще мглисто, а в соседнем лесу грозно откликалось эхо уханья филинов, я и Утаре, нагруженные тюками пошли к реке. Холодом веяло от болота, но подумывая о предстоящем путешествии под палящим солнцем, я старался дышать глубже, запомнить запахи места, ставшего за эти годы родным. Вроде еще с вечера простились с соплеменниками, но будто карауля нас всю ночь, они, услышав шаги, вышли из своих чумов, чтобы проводить.

У реки стало еще свежее, зябко от росы, берег покрывал молочно-серый туман. В нем вербы и ивы казались большими и темными, стояли как будто на горе. Я закрыл глаза, опустил голову и шел, угадывая дорогу по шагам Утаре. Короткие, яркие воспоминания о временах прожитых тут вдруг вспыхивали и угасали. Остановился, открыл глаза. Обнял по очереди мужчин, женщин и детей. Приложил палец к губам, когда Лило что-то начала шептать и сказал им:

– Я еще вернусь! Уходите...

Они побрели к стойбищу, и мне подумалось, что соплеменникам сейчас тяжелее, чем мне. Положил свои тюки в лодку, потом забрал вещи у любимой. Столкнул долбленку в воду и помог Утаре пробраться к носу. Когда волчицы устроились на тюках, залез на корму сам. Оттолкнулся веслом от берега и стал править к средине реки.