Кровь в его жилах

Его пальцы были холодными — наверное, все же не кромежем он добирался до больницы.

— А вы как хотите?

Именно он учил её ходить кромежем, только тогда, в сентябре, на словах — он еще был выгоревшим. Сейчас хотелось, чтобы он научил её по-настоящему.

— Вы, конечно.

— Тогда смотрите…

Тьма с его пальцев медленно потекла по руке Светланы вверх, одновременно захватывая и Сашу. Он еще успел сказать:

— Просто представьте, что вы идете домой. Кромеж вас сам притянет…

И кромеж притянул, а Светлана опять ничего особенного не почувствовала. Миг, и лес с неузнаваемой в темноте поляной возник перед ними, обдавая ветром и необычайно свежим воздухом. Тут было гораздо холоднее, и Саша спешно поправил Светлане ворот, поднимая его вверх, еще и попытался так встать, чтобы загородить собой от ледяных порывов, бросавших в лицо мелкую снежную крошку.

— Что делаем дальше, Светлана?

Она, нарушая все, что советовала в свое время Мише, запустила вверх огненный шар — слишком темно было в лесу. Огонек засиял крошечной звездочкой над поляной, то и дело исчезая в снежной круговерти. Его мигающий свет выхватывал из темноты то мертвую, искореженную ветку дерева, то поваленный ствол осины, то яркие рыжие шляпки замерзших грибов — только по ним и можно было опознать поляну, на которой была ловушка со светочем.

Светлана сперва тихо позвала дедушку лешего, потом громче, потом испугавшись, что он уже мог заснуть, попросила у Александра нож. Тот безропотно достал из кармана шинели складной нож и протянул его:

— Нужна кровь?

— Да, — Светлана порезала лезвием кору ближайшей живой осины, хотя ива была бы надежней. Она уже хотела проткнуть свой палец, как Александр забрал нож и пустил кровь себе. Хорошо хоть только палец проткнул ножом, а не как Мишка тогда полоснул по запястью. Окровавленный палец Саша догадливо прислонил к поврежденной коре.

— Моя кровь ничуть не хуже, Светлана, — сказал он, опережая её возмущения и тьмой закрывая небольшую ранку на пальце. — Леший не лег уже спать?

— Может быть, — призналась она. — И тогда до весны его не увидим…

В ближайшем дупле сверкнули золотом совиные глаза, и дедушка леший сонно, но крайне недовольно пробурчал:

— Размечтались! Вот он я.

Он выполз из дупла, совсем напоминая корягу, заросшую пегими совиными перьями вперемежку с мхом:

— Доброй ночи, амператрица, и тебе, драный кот.

Светлана случайно бросила на Александра косой взгляд и недоуменно заметила, как он нахмурился. Он же все помнит. Тогда почему он растерялся, услышав её исковерканный лешим титул?

— Я не кот, — мягко поправил лешего Александр, вставая ближе к Светлане. — И тем более не драный.

Она выдохнула: вот что возмутило Сашу. Баюшкино прозвище ему не понравилось.

Леший хмыкнул, делая очередной шажок по снегу и недовольно подгибая ногу-веточку:

— А то я не помню, как ты драный валялся на Вдовьем мысу! Будешь спорить?

— Не буду, — тут же сдался Александр.

— То-то же, кот! — Леший с неожиданной тактичностью опустил эпитет. Его внимание переключилось на Светлану: — что-то плохо выглядишь, амператрица. Кот, чаво за ней не следишь? Ты ж вроде охрана её, кромешник, не к ночи будет сказано.

Саша без обиды в голосе признался:

— Виноват, дедушка. Не справился.

— О, как заговорил. Виноват он. — Леший сверкнул совиными глазами: — исправляйся! Чтоб защитил амператорскую кровь!

Саша еле слышно рассмеялся за спиной Светланы — её ухо обдало теплом его дыхания. Хорошо, что леший этого не расслышал — мог и обидеться.

— Может, свиристелка, поспишь у меня, как в прошлый раз?

Перспектива сна у лешего Светлану не обрадовала — она попыталась как можно мягче сказать, чтобы не обидеть лешего:

— Спасибо, дедушка, но не могу. Дела.

Тот снова засверкал глазами — ветер промчался через Светлану и Александра, выдувая все тепло:

— Дела у неё! На лице токмо глаза и живы — не глаза, а глазища даже. Ни кровиночки лишней.

— Жалеешь? — поинтересовался неожиданно Саша, неуловимо напоминая Мишку.

— А тож! Жалею, — подбоченился леший. — Конечно, жалею — стока крови и мимо моего леса пролито!

Он перевел взгляд на Светлану:

— Амператрица, и где ты их таких берешь? То Ивана-дурака приведешь, то… Кромешника глупого. Ладно, твои трудности. Точно не хочешь остаться в лесу? Я тебе перину золотую взобью, снежным одеялом укрою, кружевом инея украшу берлогу — до весны тепло будет, хорошо. Сны чародейные будут сниться. Силы вернешь, здоровье тоже. Баюша сказки будет тебе мурлыкать. Лепота!

— Спасибо, дедушка, но я как-нибудь сама выздоровею. Не могу я на целую зиму исчезнуть. Я за баюшей пришла. Как она?

— Плохо она, — признался леший. — Высосали из неё все силы. Или вороги. Или…

Он взлетел в воздух на совиных крыльях, зависая прямо над Светланой и вглядываясь не в глаза — в душу:

— Или ты сама её чуть не высосала. Все силы. Ей спать и спать еще.

Он перевел взгляд на Александра:

— Как ты такое допустил, драный кот?! Мало драли тебя, что ли?

— Виноват. Сглупил.

Александр не кривил душой, он действительно считал себя виновным в случившемся.

— Сглупил он. — леший вернулся к своему дуплу и сел на самый его край. — Ладно. Помогу, чем могу. Еще что-то надь, кроме баюшеньки?

Светлана, опережая Сашу, начала рассказывать про светоч и про то, что им с Сашей важно узнать, кто его принес в лес. Леший понятливо облетел поляну, потом сел на неё, утопая в снегу чуть ли не по грудь, походил с умным совиным видом и признался наконец:

— Не совсем моя это земля. Делим мы её с болотником который десяток лет, то он побеждает, то я. Потому не скажу, что тут было.

— Виноват? — тихо подсказал Саша. И откуда в нем это ехидство взялось? Никак дурное влияние Мишки.

Леший засопел носом, так что с громким граем в небеса рванула сонная стая ворон.

— Выходит, виноват, драный кот. Не хуже тебя умею признавать ошибки. Поздно вы пришли. Ежи уже спят. У ежей у-у-у какая тяга к защите своих земель! Они злопамятные, все помнят. Только спят ужо. Мыши, может? Аль крыски?