Кровь в его жилах

Мужчина склонился перед Светланой гораздо ниже, чем требовалось по её чину. Придворный поклон, между прочим. Тихо, только-только перекрывая медленно нарастающий вой ветра, прозвучало:

— Ваше императорское величество, Елизавета Павловна, прошу… Позвольте вас подвезти.

Мужчина, резко выпрямляясь, чему весьма способствовала загоревшаяся сама собой на ладони Светланы боевая сфера, представился:

— Княжич Феликс Юсупов. Я от Матвея. Он обещал с вами поговорить, ваше императорское ве…

Она высокомерно поправила его:

— Высочество. Я Великая княжна, а не императрица.

Феликс, как-то совсем невзрачный для того самого Юсупова, про чью удаль и выходки ходили удивительные слухи, снова склонил голову:

— Прошу меня извинить. — Он протянул руку, и Светлана демонстративно пару раз зажгла и погасила на своей ладони огонек, прежде чем принять помощь Юсупова и сесть в магомобиль. За себя она не боялась — она всегда могла уйти кромежем.

Юсупов, почему-то бледный, с текущей по виску струйкой пота, словно испугался чего-то — может, огня? — сел рядом с ней и велел шоферу:

— В магуправу!

Естественно, магомобиль поехал как можно медленнее — хорошо обученный шофер давал время для разговора. Повезет, если он еще пару лишних кругов по городу не сделает ради хозяина, в личности которого Светлана отчаянно сомневалась. Как бы не было плохо князю Юсупову — не княжеское дело открывать двери даже магомобилей. Услужить Великой княжне, конечно же, необходимо. Но выскочить из магомобиля самостоятельно, когда за рулем шофер? Сомнительно! Вдобавок нельзя упускать из виду рассуждения Александра об артефактах мнимой личности. И предупреждение Михаила. И собственные подозрения.

Как мама учила? Не её, конечно. Дмитрия учила… Прежде, чем соглашаться на просьбу, взять паузу. Не показывать свою заинтересованность. Молчать. Присматриваться. Внимательно выслушивать и решать уже потом. Да, решать она будет потом, в магуправе, на холодную голову. Она поджала губу, понимая, что сейчас к помощи Александра не прибегнуть. После ночного разговора, такого внезапного, как холодный душ, встречаться с ним днем, лицом к лицу, было страшно. Надо выждать время. Она еще не готова встретиться с новым Сашкой, почти признавшимся в любви. Она не будет бегать от него, но и первой телефонировать ему она не может. Она справится сама, пока не прибудет из столицы образец эфира княжича — надо заказать его через магуправу. Александр тоже обещал достать образец эфира Юсупова через опричнину, но двойной контроль надежнее.

Феликс Юсупов бросил на неё странный взгляд, и Светлана напомнила себя: холод и отстраненность. Она Великая княжна! Ей нельзя проявлять эмоции.

— Прошу прощения, что заговариваю первым…

— Княжич, времени мало. Только самое главное. Вы знаете, что Рокотов в тюрьме?

Феликс чуть склонил голову:

— Знаю. Именно это заставило меня лично обратиться к вам — так бы я ждал вашего ответа от Матвея. Я… Поймите… Я люблю свою жену и своих детей, которых я даже не видел. Ни разу. Я дорожу ими. Вы сами знаете, как у нас относятся к наследницам… Поверьте, для меня моя дочь, Лизонька, так же важна, как и сын Матвей. Я не хочу выбирать своего мертвеца. Мои дети живые!

Светлана молчала. Выходит, дети Феликса родились где-то в середине октября. Именно тогда в святках встречаются рядом имена Елизаветы и Матвея. Восемнадцатое октября — день Матвея Печорского, Прозорливого. Двадцать первого октября — день Елизаветы. Получается, что Матвей прибыл в Суходольск ради неё, а не ради детей Феликса Юсупова, как утверждал Аксенов. Не то, чтобы Светлана сомневалась в Рокотове, но находить сторонние свидетельства его надежности было приятно.

— Я хочу одолеть это проклятье. Уничтожить его! Не хочу, чтобы моему Матвею пришлось выбирать своего мертвеца… Я решил, и Татьяна, моя супруга, согласна, что если не получится уничтожить проклятье, то я и она возьмём его на себя. Лучше я умру, чем моя дочь.

С таким подходом становилось понятно, почему Матвей напророчил смерть Юсуповых от руки Светланы — кажется, Александр прав: проклятье неснимаемое, его можно лишь перенести на иного члена рода. Только становиться убийцей она не хотела.

— Мое завещание уже составлено. — Юсупов продолжал, словно не замечая холодности Светланы. Может, ей плохо удавалась отстраненность? В свете того, что все больше и больше родов узнавало о её существовании, надо потренироваться перед зеркалом во владении лицом. Лишним точно не будет. — Опекунами моих детей я выбрал Матвея и… Вас.

Светлана все же вынырнула из своих мыслей. И как Саше удается и обдумывать, и беседу поддерживать? Или хотя бы выслушивать, не пропуская мимо ушей самое важное.

Феликс тревожно посмотрел в нарушение этикета Светлане прямо в глаза:

— Прошу прощения за такую дерзость, но я не мог иначе.

Она чуть прищурила глаза — поведение Юсупова ей совершенно не понравилось. Матвей все же точно Рокотов — в нем нет ничего от холодной расчетливости Юсуповых. Феликс Дмитриевич спокойно подставил её под удар княжеского рода, даже на лице ничего не дрогнуло! Ультиматум: или ты спасаешь моих детей, или попадаешь под удар Юсуповых — так и звучал в его словах. Все так просто. Или за детей так и надо бороться, не задумываясь идя по чужим судьбам? Светлана горько себе напомнила, что сама ради своей мелкотни, с которой после Катькиной истерики выживала в лесах, и воровала, и лгала, и подставляла. Просто сейчас она стала сытой, довольной, научилась из-за Александра вновь верить в людей и тут же получила под дых от Юсупова, за которого, между прочим, просил Матвей.

— Елизавета Павловна, прошу помогите. Князь Юсупов, мой отец, уже подал прошение в епархию, требуя вернуть моих детей в род: детям не место в ските, это все понимают. Скоро, как только бумаги рассмотрят, мою Лизу заберут из скита из-под защиты святой земли.

— Зачем князю Юсупову так важно забрать детей из скита? Разве не в его интересах держать детей подальше от действия проклятья?

— Дело в том, что ровно в месяц новый наследник должен быть представлен роду и… — он все же замялся. — Его кровь… Нужна его кровь.

Светлана все поняла:

— Замечательно! Юсуповы — язычники! Можно было ожидать подобного.

Это же сколько богов они предали и поменяли за свою жизнь? Совесть где-то в глубине Светланы робко напомнила, что она сама не слишком крепка в вере. Или, когда речь идет о ней, то все сразу иное?

Магомобиль остановился перед магуправой, и Светлана сухо сказала:

— Я подумаю над вашей просьбой.

— Ваше императорское высочество, я буду рад любой помощи! — Феликс вновь выскочил первым из салона, обогнул магомобиль и подал руку Светлане, помогая выйти.

Она на прощание только ледяно наклонила голову, когда как Юсупов вновь отвесил придворный поклон. Сволочь, как есть сволочь! Страшная сволочь, выдающая чужие важные секреты под видом этикета.

Светлана разъяренно промчалась через приемный зал магуправы, на ходу здороваясь с новыми письмоводителями и занятым уборкой Ивашкой, взлетела по лестнице — гнев на Юсупова помог не сдаться и не шагнуть у всех на глазах кромежем, и зашла в кабинет, расстегивая шинель.

Кабинет изменился. Он не мог не измениться — в штате магуправы, рассчитанном из-за магической аномалии Суходольска на пятерых магов, наконец-то появился долгожданный четвертый маг. Из-за этого рабочий стол Матвея придвинули ближе ко входу, стол Михаила развернули от окна и поставили в один ряд с Матвеевым, Светланин стол переехал к самому окну, из которого вечно дуло, несмотря на двойные зимние рамы, а возле дверей появился новый стол — стол коллежского асессора Даля. Асессор, занимавшийся на широком подоконнике варкой кофе на колдовке, внезапно ойкнул, выпрямился и сделал реверанс.