Кровь в его жилах

Светлана прикрыла на миг глаза — свою непрогоняемую и неувольняемую приспешницу она не понимала. Совсем. Правда, помощь все же приняла — негоже князя заставлять ждать. Кто он и кто она — с точки зрения окружающих, конечно же…

С трудом, на подгибающихся от слабости ногах Светлана спустилась по лестнице, разглядывая приемную залу. Она была пуста — все письмоводители и Ивашка куда-то умчались. Скорее всего по приказу князя. Эфир звукопоглощающего заклинания уже искрился вокруг Волкова, выдавая серьезность разговора. Его слуга и охранник в сферу заклинания не входил — он стоял у двери, подпирая её, чтобы никто лишний не помешал встрече.

Князь Волков, привычно в черном сюртуке, расшитом золотом, с ногами, укрытыми пледом, в свою очередь цепко рассматривал Светлану. Эмоций на его лице не было. Он чего-то ждал? Он чего-то боялся? Его пальцы побелели — так он сильно вцепился в подлокотники своего кресла.

Светлана сделала перед князем реверанс. За ними могут подсматривать.

Наконец, князь Волков расслабился и откинулся на спинку своего кресла. Он даже бледно улыбнулся:

— Слава богу, с вами все в порядке… Как вы меня напугали, Лизонька… Вы бы только знали. Мне Аристарх Борисович все рассказал…

— Простите, не хотела доставлять вам беспокойства, — Светлана, повинившись, склонила голову. Она не Саша, признавать себя виноватой не умеет, но казаться такой — запросто. Она поняла, чего испугался князь. Он боялся, что она могла выгореть. Если он прочит её на трон, то его испуг понятен: выгоревшая императрица — крах для страны.

— С новым взятым рангом вас, Лизонька. Простите, что без подарка — я потом вам пришлю. Сами понимаете, что я спешил увидеть вас.

Сегодня он был крайне разговорчив, и это настораживало.

— Что вы, не нужны никакие подарки, ваша забота сама по себе для меня дорога, — вновь солгала Светлана. Она еще так и не решила, можно ли ему доверять. Вроде все за то, что он заслуживает доверия, а сердце верить отказывается. Так и чувствуется где-то подвох.

— Вы напугали меня. Отправились в центр эпидемии в одиночку. А если бы это действительно была сибирская язва? Если бы вы там и легли? Вы подумали, чтобы было со мной и Мишкой? Мы отвечаем за вас перед вашим родителем…

Она уткнулась взглядом в пол — так легче лгать:

— Простите, я не хотела. Я думала только о потерянном где-то в деревне ребенке.

— Вам о своем ребенке надо уже думать… А не о чужих. Вам пора выбирать жениха, Лизонька. Не думали об этом? Я выделю вам хорошее приданое — не думайте, что вы бесприданница.

Светлана притворно улыбнулась: у неё в приданом вся Россия, между прочим. С точки зрения Дальногорских, конечно. Интересно, подглядывает сейчас за ними княжна или нет?

— Благодарю вас, князь, — не удержалась Светлана и обращением напомнила, кто она на самом деле. Приданое он ей выделит! Жениха, поди, как и приспешница, уже нашел. У бриттов или в Германии?

— Лизонька, не злись, я же из лучших побуждений. Аристарх Борисович рассказал мне все о Серых ручьях, есть подозрение, что дело корнями может уходить в соседнюю губернию. И тут я бесполезен — я уже давно всего лишь чиновник губернского разлива, — явно прибеднился он.

— … и вы, Лизонька, далеки от трона и власти… — Князь махнул рукой, и звуки города вернулись — аудиенция окончена. Старый, прожжённый политик, Светлане с ним не тягаться — он одним только жестом показал её настоящее место. Тут он все решает от и до. И он все же держит в уме её возвращение на трон. Надо же. Доверять ему, несмотря на ласковые слова, она не будет. У неё крайне ограниченный кредит доверия. Ей хватает Саши, Матвея и Мишки. Благодаря его шинели она сегодня не замерзла, так что злиться и ругаться на младшего Волкова она не будет.

Светлана сделала легкий реверанс на прощание — все же нельзя не учитывать чужие любопытные глаза, которые не поймут, почему это «титуляшка» так вольно вела себя с князем. В чем-то приспешница права: видимость — это все.

Дверь с грохотом захлопнулась за князем. Светлана посмотрела наверх, оценивая лестницу. Уже заранее было дурно. Надо же, у них с князем Волковым одинаковый враг — лестница.

Екатерина Андреевна, явно подсматривающая за встречей, быстро промчалась по лестнице вниз, подавая руку:

— Обопритесь, Елизавета Павловна.

И как бы не хотелось принимать её помощь, Светлана сдалась перед тлеющей болью в животе. Надо попросить Аристарха Борисовича озаботиться фрейлинским шифром, вручить его Екатерине Андреевне и… Отправить её в отставку на законных основаниях. Хватит с неё придури приспешницы, которая, кстати, снова началась. Екатерина Андреевна, помогая опуститься на диван в кабинете, отрешенно сказала, глядя куда-то в сторону:

— Вы заметили, как молодо сейчас выглядит князь? Между ним и Михаилом Константиновичем разницу больше в десять, максимум, лет не дашь.

Светлана, пытавшаяся продышать боль, вздрогнула:

— К чему все это?

Екатерина Андреевна, возвращаясь к своему столу, пожала плечами:

— К тому, что он хороший политик. — Она развернула свой стул к Светлане и опустилась на него. Светлана вспомнила: приспешница тоже устала. Екатерина Андреевна дежурит которую ночь подряд, понятно, что её настроение гуляет от усталости туда-сюда. — Он правил страной при Павле и при Катьке. Он был младше Павла, которого, между прочим, готовили править огромной страной, но… Тот решил, что семья важнее, и страной долгие годы негласно правил князь Волков. Не знали? И только травма заставила его удалиться со двора.

— Он женат, — напомнила Светлана. Нет, от приспешницы надо избавляться и как можно скорее. Она, конечно, хороший источник знаний, но вот её намерения пугают.

— Я помню. Важнее то, что он калека. Хотя… Можно хорошо устроиться с вашей любовью к мезальянсу.

Все, это стало последней каплей.

— Катя… Чем я вас обидела? — Саша не заслужил грязных намеков. Вот за его репутацию она будет биться, как бабр.

— Ничем, — невозмутимо пожала плечами Екатерина Андреевна. Её раздражение уже улеглось.

— Он женат.

Приспешница невоспитанно махнула рукой:

— Вряд ли — вы слишком воспитаны, чтобы крутить роман с женатым мужчиной.

— Катя!

Та улыбнулась, только извиняться не стала:

— Вы про князя… Его жена уходит в монастырь.

— Это слухи.

Приспешница вновь сверкнула гневно глазами и обиделась:

— Я никогда не сообщаю слухи. Я сообщаю вам только то, в чем лично уверена. Княгиня уходит в скит, чтобы успокоить душу и оплакать свою погибшую дочь.