Кровь в его жилах

— Откуда ты это знаешь?

Тоном своей оскорбленной бриттской бабушки со стороны отца, заловленной в очередной раз за недостойным занятием по скоростному поеданию конфет в окружении внучек, она сказала:

— Это очевидно. Александр Еремеевич — кромешник. У них обеты.

Миша, сев на откровенно прогнувшийся под ним край стола Матвея, расплылся в своей привычной широкой улыбке:

— Феноменально! Все свидетельства очевидцев утверждают одно: изнутри происходящего со змеем понять невозможно. Разбить его иллюзию изнутри невозможно. Светлана Алексеевна, свет моей души, ты потрясающая!

Светлана проглотила рвущиеся из неё ругательства и напомнила:

— Михаил Константинович… Я не находилась внутри ситуации. Меня задело краем. Я не брошенная девица. Меня никто не бросал.

Александр при этом нахмурился и отвернулся в сторону. Понять бы еще, что он помнит, а что нет.

Светлана продолжила:

— Брошенная девица — Вера Лапшина! — И щадя нервы Саши, она тут же пояснила, пока Миша не успел задать глупые вопросы: — причем её бросил не Громов. Её бросил Дмитрий Рюрикович. Цесаревич. Это долгая история, в которую я тоже крайне случайно попала, как и Александр Еремеевич.

Миша облегченно выдохнул и сделал странный вывод:

— Так змей ходил под личиной цесаревича!

Светлана вздохнула — действительно, никто кроме неё всей картины происходящего не знал:

— Я объясню… Только после того, как приду в себя, обдумаю все хорошенько и… — Живот, до этого ведущий себя прилично даже без корсета, внезапно выдал голодную трель. Светлана сдалась и добавила: — … и поем.

Терять репутацию лучше на сытый желудок, чем на голодный.

Саша хмуро сказал:

— Сейчас схожу кромежем…

Кажется, он обдумывал ситуацию, и картинка происходящего у него не складывалась.

Миша встал со стола:

— Пожалуй, я отдам распоряжения Ивашке. И… Светлана Алексеевна, свет моей души, ты не обессудь, но… Ты знаешь мои чувства к тебе. Ты знаешь, что я тебя люблю. Я хоть сейчас могу объявить о нашей с тобой помолвке.

Она холодно напомнила — Миша умудрился пропустить мимо ушей самое главное:

— Михаил Константинович, еще раз. Я не брошенная девица. Меня спасать не надо.

Если уж Миша этого не услышал, сплетники тем более не услышат. Для них все просто. Есть змей — есть и опозоренная барышня. И для них это отнюдь не Вера Лапшина. Понять бы еще, почему змей приходил к Светлане, да еще в образе Сашки… Как слабая ведьма заставила змея отомстить за Дмитрия подобным образом? Такое пока в голове не укладывалось. Светлане нужно время и тишина, чтобы все понять, а Саше… Александру нужна информация, чтобы разобраться. Только как такое сказать? Как признаться, что ей нравилось целоваться со змеем…

В кабинет влетела заспанная, хорошенькая после сна, даже несмотря на отпечаток подушки на щеке, Екатерина Андреевна. Длинные кудри ниже лопаток весело скакали пружинками. Мундир её был застегнут неправильно, с одной пропущенной пуговицей — видимо, она спала на диване на первом этаже и примчалась сюда, одеваясь на ходу.

Екатерина строго посмотрела на Светлану, оценивая её репутационные потери, и сказала совсем невероятное:

— Это мой змей! Это ко мне прилетает огненный змей! И не смотрите так, я брошенная девица, в Муроме все знают. Спросите моего деда князя Дальногорского — он подтвердит. Я брошенная девица, к которой пристал змей!

Она заметила все же, что её мундир перекосило, и принялась перезастегивать пуговицы. На столе Матвея затрезвонил телефон, и Екатерина Андреевна коршуном бросилась к нему, отпихивая руку Миши и поднимая трубку:

— Коллежский асессор Даль, слушаю…

Слов в трубке было не слышно, только и видно по побелевшей Екатерине, что разговор был ей неприятен. Она вытянулась стрункой, отвечая сухо:

— Да, вы правы, сегодня мое дежурство… И да, магическая вспышка не меньше шестого уровня… Да, вы правы. Это огненный змей… Максим Яковлевич, вы поражаете меня своими знаниями! Я удивлена, что вы помните причину, по которой эта тварь привязалась ко мне… Валите в ад!

Она резко положила трубку, так что рычаг противно звякнул. Екатерина Андреевна посмотрела на Светлану, на ничего не понимающего Мишу, на задумчивого Александра и тихо сказала:

— Буду признательна, если мне подскажут, как и где я встречалась с этой тварью. Сейчас Аксенов сюда примчится с глупыми вопросами. Хотелось бы знать на них ответы.

Глава шестнадцатая Аксенов всех удивляет

— Синекура, говорили мне! Магуправы в Суходольске не было бы, если бы не магическая аномалия, говорили мне! Всего три мага на губернию, и тем нечем заняться. Пережить холодное лето, мокрую осень, приезд берендеев в предзимье, и все! — Екатерина Андреевна, пока мужчины терпеливо ждали в коридоре управы, спешно помогала одеваться Светлане. Приспешница выглядела бледно, но голос её звучал бодро, а руки были крайне немилосердны, особенно когда она затягивала на Светлане корсет: — А тут мертвяки толпами, чудь вылезла, огневки и змей! Этот-то откуда выполз… Реликт.

Последнее слово прозвучало почти как ругательство.

— Из Идольменя, видимо. — Светлана отстранилась в сторону — уж застегнуть пуговицы на блузке она и сама в состоянии. Шальная удаль, которую несут в себе чародейские силы змея, уже прошла, и сейчас было больно. Не от потери репутации, это как-то пережить можно. Было больно от потери Сашиного доверия. Мужчины не прощают измен. Потерять Сашу, спасая его, вот же насмешка судьбы. — Местные верят, что он тут живет.

Екатерина Андреевна, подав юбку, сухо сказала:

— Вам лучше уехать до Аксенова, Елизавета Павловна.

— Нет, — исчезая в почищенной от грязи и пепла юбке, еще чуть-чуть пованивающей гарью, пробормотала Светлана. Она вынырнула из пучин черного сукна и напомнила: — Ивашка знает, что я ночевала тут.

Екатерина Андреевна, яростно застегнув юбку на Светлане, достала из небольшого ридикюля новый тюбик помады, светло-розового цвета, и скомандовала:

— Губы! И замрите. Ивашка промолчит, а вам нельзя оказаться втянутой в сплетни с огненным змеем. Нельзя! Ваша репутация не должна пострадать ни в коем разе.

Светлана еле выдержала, пока Екатерина Андреевна наносила ей помаду.

— А ваша? Ваша репутация неважна? Зачем вам брать на себя мою ошибку?

Екатерине будут тыкать в спину, её подвергнет остракизму суходольское общество, её не будут приглашать на балы и званые вечера… Она останется одна, лишенная общения. А Светлана может просто уехать прочь от всего этого.

Приспешница все еще злилась, вооружившись щеткой, и Светлана боялась растерять последние уцелевшие после пожара у Лапшиных волосы, пока Екатерина Андреевна их собирала в низкий пучок.