Кровь в его жилах

Звукопоглощающее плетение слетело прочь, и осоловелый после сна Саша вскочил на ноги, вытягиваясь во фрунт. Светлана поморщилась: он же в Серых ручьях спокойно возражал Соколову — откуда столько раболепства взялось? Или… Она поздно сообразила… Он выслуживается в попытке вернуться в опричнину. Из-за неё.

Соколов черными от тьмы глазами посмотрел на всех и, словно щенкам на псарне, велел:

— Громов, Волков, вон!

Княжич побелел, но сдержался — опричнина выше всех, даже князей. Саша сжал зубы, чтобы промолчать. А Светлана не стерпела — Соколов знал, кто она. Если он позволяет так обращаться в её присутствии, то и с самой Светланой церемониться не будет.

— Соколов, вон! — процедила она. — И шавок своих заберите.

Миша самоотверженно заступил вперед, заслоняя собой Светлану:

— Аристарх Борисович, и вам добрый день!

Светлана упрямо обошла его:

— Повторяю последний раз: Соколов, вон! Я еще не забыла: «Блокирующий браслет на руку!» Псам своим на псарне будете командовать, а тут магуправа. Тут те, кто имеют право здесь находиться. И кому вы не имеет права отдавать свои собачьи команды.

Парень с букетом цветов неожиданно подмигнул Светлане, а Соколов как-то удовлетворительно сказал:

— Что ж… Порода чувствуется. Не попортилась кровь. Не попортилась! А про блок-браслет вы еще сами не раз вспомните и поймете, что иногда это приемлемый выход.

— Аристарх Борисович, я не преступница, чтобы меня заковывать в блок-браслет. Что вы хотели? У вас пара минут прежде, чем я вспомню свою команду «Вон!». Я приведу её в действие.

Соколов мрачно улыбнулся:

— Я лишь пришел сообщить, что двадцать третьего ноября полнолуние. Рассмотрите эту дату для нашей встречи. — Он обернулся к одному из псов, сопровождавших его: — и… Примите наши поздравления со взятием второго ранга.

Псы слаженно промаршировали к Светлане, вручая корзину и букет. Она внезапно поняла, что ни за что не позволит Саше из-за неё надеть эту форму. Она ни за что не позволит Сашке болванчиком маршировать по указке Соколова. Нет, если Саша сам решит, без учета её охраны, то пусть и возвращается в опричнину, но не из-за неё!

Соколов вновь посмотрел на Сашу и скомандовал:

— Громов, за мной…

Светлана ничего не почувствовала, когда четверо мужчин провалились в кромеж. Черт побери этого Соколова! Черт побери опричнину и их правила! Она найдет на них управу, даже не прибегая к венчанию на царство. Иначе какая из неё Великая княжна, если она такую простую задачку решить не в силах. Кошка и более тяжелые задачи ей подкидывал. Справится.

Она повернулась к Мише и замерла. Он где-то потерял свою привычную улыбку:

— Свет моей души, могу я спросить… Почему тебе подчиняются псы? Ты же… — Кажется, любые предположения, что пришли ему в голову, Мишке не нравились.

Она поставила на стол тяжелую корзину и извлекла из неё бархатную коробку. Она уже знала, что там будет. И нестыдно было Соколову тревожить прах умерших?

Розовые жемчужины, ровно тринадцать, поблескивали на белом шелке. К ожерелью прилагались новый замочек и девятнадцать жемчужин, их и считать было не надо. Светлана сама это знала.

— Миша…

— Ты… — он неуверенно подошел и посмотрел на ожерелье. Считал он быстро. — Елизавета Павловна Рюрикович…

— А ты Михаил Павлович Рюрикович, мой далекий внук по матери и Золотой сокол.

— Вот и познакомились… — голос у Миши сел от неожиданности. — Сашка знает?

Она лишь вздохнула.

Мишка совершенно чудесен иногда — он больше волновался за друга, чем за свое подпорченное происхождение.

Глава двадцатая Появляется всепролазная тварь

Светлане не спалось. В управе на дежурство остался Мишка, она же под крики газетчиков о том, что на приисках в Зерновом арестовали зачинщиков забастовки, вернулась домой. Лучше бы осталась в управе, позволяя Мише отдохнуть. Все равно заснуть не могла, а ему последние дни тоже приходилось несладко: Зерновое с чудью, больница с пострадавшими в пожаре, еще и огненный змей. Миша тоже не спал несколько дней. Надо было остаться в управе: её-то хорошо подлатал «касторовый» голос — даже живот за день ни разу не вспыхнул болью. Уголек в нем погас. Вспомнить бы еще, как на самом деле звали «касторку». Впрочем, это неважно. Её не интересует престол. Найти бы живыми Анну или Елену — они настоящие Рюриковны. Только они слишком маленькие, их Соколов и сановники легко сломают, превращая в послушных марионеток.

Светлана крутилась в постели, то натягивая на себя одеяло, то стаскивая его — Герасим на ночь хорошо растопил печь. Было душно. Только поэтому она не могла заснуть, а не потому, что… боится. Светлана лежала, смотрела в потолок, глядя как редкие отсветы фар магомобилей скользят по потолку — закрывать окна шторами она не решилась. Она то проваливалась в поверхностный сон, то летела куда-то резко вниз, вздрагивая всем телом и просыпаясь. Она глядела в окно, боясь пропустить огненные искры в небесах. Думала. Снова пыталась заснуть. Взбивала подушку, поправляла сбившуюся простынь, дергала душивший ворот перекрутившейся ночной рубашки. Ходила на кухню и пила ледяную воду из-под крана. Вспоминала Сашу. Вспоминала змея. Пыталась понять, где и когда она допустила ошибку. Вспоминала Матвея — вот кому сейчас хуже всех. Хотя она не права. Хуже всех пришлось Лапшиным — они обе погибли в попытке обуздать огненного змея. Заснула она только под утро, когда город окончательно затих, только тут же провалилась под черный лед Финского залива — этот сон всего на пару дней забыл о ней. Вынырнув из-под мертвой воды в тишине своей спальни, она была готова встретиться с глазами змея на лице Саши, но повезло. Комната была пуста. За окном тихо падал снег, а не светящиеся искры огненного коромысла. Он сегодня не пришел. Только у Светланы все равно нервы были, как натянутые канаты. Не заснуть, не успокоиться, не смириться со своей ошибкой. Если бы она тогда в сентябре послушалась совета брата и не оставила Лапшиных без присмотра, то ничего бы этого не было.

Светлана поняла, что покоя сегодня ей не видать. Она встала и в холодке осеннего утра спешно принялась одеваться. Разогрев на колдовке воду, она сделала кофе и, стоя у окна, за которым спала темная улица, медленно его пила в попытке собраться с мыслями. Заявляться в управу еще рано, только помешает Мишке выспаться. Надо взять и разобраться со своими страхами, чтобы не бояться оставаться одной в собственной комнате, как тогда-то в детстве. Она уже давно не ребенок, и знает наперечет всех тварей, что прячутся в темноте. Она умеет им противостоять, вот и змея победит. Надо просто не бояться столкнуться с ним лицом к лицу.

На берег сонного Идольменя Светлана вышла осознанно. Только тут можно было разобраться с её страхами. Они жили где-то тут, под толщей холодной, сизой воды. За ночь на озерной глади вновь стал нарастать ледок. Он был еще тонкий, прозрачный, и преградой для огненного змея не был.

Светлана, повесив над собой легкий эфирный огонек, пошла вдоль берега, как во снах, где шагала по кромке мира в поисках сестер. Сейчас она искала не их. Интересно, живущие в Идольмене русалки могут помочь в поисках змея? Они его боятся или нет? А водяной? Хотя он сейчас уже спит под корягами вместе со своими верными конями-сомами. Даже жаль, что златочешуйное войско под Вдовьим мысом всего лишь легенда. Попросить бы богатырей иных времен одолеть змея. Было бы славно.

Хрустел лед под ногами. Ярко сверкал снег, как бывает перед морозами — словно русалочьи сокровища вынесли сюда волны Идольменя и разбросали по берегу. Небо было чистым, покуда хватало глаз. Звезды перемигивались в морозной тишине — до рассвета еще далековато. Слишком поспешила Светлана на берег, могла бы еще полежать в постели. Наверное. Она передернула плечами: вспоминать, как ворочалась в темноте и боялась пропустить змея, не хотелось.

Интересно, если сковать весь Идольмень льдом, до самого дна, змей погибнет? Или только заснет, как рыбы? Задохнется или оттает по весне как ни в чем не бывало? Все зависит от того, нечисть он или нежить. Нечисть вполне себе смертна, нежить оттает и дальше пойдет творить зло. Светлана носком ботинка пнула в сторону воды камешек. Он стукнулся об лед и покатился прочь, теряясь среди острых краев льдин. Закидать озеро камнями, вылить ложками на землю, побить огнем, как вчера… Что еще можно придумать? Светлана не сдержала сонный зевок — покуролесила она тут вчера знатно! Только глупо силы растеряла… Еще и Саша все это видел, всю её истерику.