Кровь в его жилах
Шрифт:
Чем еще, кроме страданий по утрате любимого, можно привлечь змея? Понятно, что на связавший его крест он рванет из Идольменя, как безумный. Только достанет ли тот крест Аксенов, как обещал. А если нет? На что еще можно поймать змея? Кровь его заинтересует? Любая нежить не откажется от крови, а змей? Он нечисть или нежить… Не каждая нечисть пьет кровь. Тот же домовой и обидеться может на такое предложение. Или от царской крови не откажется никто, даже нечисть? Это же сколько крови надо пустить, чтобы по всему Идольменю разнесло. Так и умереть недолго, а ей еще со стихиями разбираться.
Вдалеке
Рядом, за спиной, раздалось затаенное дыхание. Светлана резко задрала голову вверх: огненного коромысла не было. Небо было безмятежным. Она осторожно повернулась назад, чувствуя, как кипит эфир на пальцах. Просто на всякий случай.
Саша улыбнулся кончиками губ.
— Лёка. Меня родители называют Лёка, Вета.
Она облегченно выдохнула и погасила огонь на ладонях. Саша. Это Саша. Для верности еще бы позвоночник проверить, но нестись к нему за никому ненужными объятьями не ко времени.
— Не спится? — спросил он.
Она лишь кивнула. Признаваться в страхах и слабости не зазорно. Просто разбивать удивительную, какую-то хрустальную тишину лишними словами не хотелось. Тут она какая-то особенная, словно изначальная. Недаром тут полным-полно синих, почитаемых язычниками камней. Устье Каменки ими все усеяно, как древнее капище.
Саша успел привести себя в порядок: поменял шинель, побрился, уложил волосы привычно назад, хоть ветер их принялся трепать, пробуя на вкус помаду для укладки. Шапку вот только Саша не надел… Не успел, наверное, отправляясь за ней сюда. Мерзнет, как всегда, но ни за что не признается. Удивительная нечисть — сердце Светланы затопило теплом.
— Давно ты тут?
Он тоже лишь качнул головой в ответ и пошел за ней следом — чуть-чуть позади. Давно. Его выдавали покрасневшие кончики ушей и нос. Она же не слышала его и не замечала все это время.
Скрипел снег под ногами, молчать было удобно — с Сашей все легко и просто, — и в тоже время невыносимо: как много у них времени осталось до того, как опричнина заставит Сашу надеть черный, пугающий серебром кафтан с псиными головами? Как скоро он болванчиком замарширует, послушный Соколову и долгу, как понимает его он сам?
— Что от тебя хотел Аристарх Борисович?
Саша догнал её и пошел рядом, взглядом упираясь в лед под ногами:
— Настаивал на возвращении в псарню.
Светлана не сдержала облегченной улыбки — он сказал: псарня! Значит, ему тоже не по нутру возвращение в опричнину.
— Не возвращайся, — попросила она. — Мы справимся вместе.
— Ты помнишь! Правильно: вместе мы сильнее. Помни это всегда.
Только в голове болью непонимания отзывались два воспоминания. Сашка, вытянувшийся во фрунт перед Соколовым, и Сашка, с насмешкой возражающий ему же: «Поклеп!» — в Серых ручьях. В Ручьях же точно был Саша? Она видела, как вырывалась тьма из него. Он пришел тогда, чтобы её спасти. Это
точно был Саша!Он глубоко вдохнул вольный воздух Идольменя:
— Там все секреты доступнее. Там я смогу быстрее искать нужное, быстрее узнавать новости, от которых, быть может, зависит твоя жизнь, Лиза. Там я тебе нужнее, пойми.
Грустью отдались когда-то произнесенные им слова: «Нечистью я оказался нужнее!» Снова из-за неё он делает неправильный выбор. Светлана старательно отрешенно напомнила:
— Я сама могу за себя постоять.
Он промолчал. Даже зубами не скрипнул. Он слишком ей доверяет. Где-то далеко в лесу заухала сова, напоминая, что леший еще не спит. Через одно утро Баюша вернется домой. Вместе с ней проще, вместе с ней они точно справятся.
Светлана скосила глаза на Сашу — ей столько всего ему надо рассказать!
— О чем думаешь? — он словно почувствовал её взгляд и посмотрел ей прямо в глаза, снова улыбаясь уголками губ, только где-то на дне его зрачков пряталась грусть. Совсем, как у неё в сердце.
— О змее. О ловушке на него. — Она не отводила глаз от Саши. — О всем, что случилось последнее время. Я тебе забыла сказать. Не успела просто… Мне на днях анонимное письмо пришло с угрозами. Владимир его изучал — нашел твои отпечатки на конверте.
Саша наклонил голову на бок.
— Еще и это… Виноват. Прости, что допустил.
— Саша, при чем тут ты? Это предположительно Лап… — она замолкла. Вера не могла написать это письмо. Змей не мог водить её кромежем в квартиру Саши, а дворник никогда Лапшину там не видел. И кто тогда? Кто еще что-то потерял по вине Светланы?
— Конверт с чем-то осенним, да? — вспоминал, нахмурившись, Саша. — Помню, что золотое что-то было на марках. Правильно?
Светлана кивнула.
Саша замер, окидывая взглядом Идольмень.
— Холера! — раскатисто понеслось над просторами. — Холера…
Светало, наползал с востока приятный утренний сумрак, и Светлана загасила огонек над плечом. Пока глаза привыкали к полутьме, Светлана с Сашей стояли на кромке жизни и молчали. С ним приятно молчать.
Он потер подбородок и пояснил Светлане:
— Я несколько конвертов давал Мише — он что-то писал сестрам в Волчанск. Возможно, что конверты забрали у него — он тогда еще проживал в городском доме Волковых с родителями, еще не сбежал обратно в свою холостяцкую квартиру. Ты же не знаешь… Из-за твоего ранения князь перебрался из имения в городской дом. Княгиня, естественно, живет там же.
Княгиня… Надо же. Светлана же только-только решила, что дело не в ней. Забавно. Она зевнула украдкой, все же бессонная ночь еще не раз аукнется ей. Только бы сегодня не было происшествий. Хотя змею пока не до этого. Она посмотрела — гладь Идольменя была безмятежна. Змею нет дела до Светланы. От него пакостей пока можно не ждать. Наверное.
— Говорят, — сказала Светлана, — что княгиня собирается уйти в скит. Тихвинский.
Саша обернулся на неё, шагая по берегу:
— Это… Настораживает. Я пытался настоять на встрече с Рокотовым в тюрьме, но мне отказывали раз за разом. Есть у меня нехорошее подозрение, что Матвея, как пророка, заказал один из аристократических родов.