Кроваво-красный

 — Я понимаю. — Терис сделала вид, что не заметила замешательства Перении Драконис. — Говорят, что некоторые служители Кинарет уходят в лес, и животные даже служат им. Их даже считают святыми...

 Женщина улыбнулась, но ее взгляд остался печальным, и чутье подсказало, что она никогда не попросит передать что-то младшей дочери.

 Сибилла еще более ненормальная, чем Маттиас. И, очевидно, она ненормальна настолько, что даже мать не может оправдать это сложным характером и одаренностью.

 — Ночь уже, ты пока посиди, а я тебе приготовлю постель. — Перения наконец заговорила, и, когда ее шаги затихли за дверью, Терис не нашла в себе сил идти следом.

 Она не скажет ничего. Не захочет и не успеет: уже скоро она сама уйдет спать, чтобы не проснуться утром.

 Полукровка преодолела приступ паники, выискивая зацепку.

 Сибилла живет вдали от людей. Лес, пещера, руины... где-то далеко, если ее семья редко ее видит. Не любит людей, место должно быть глухим. Их слишком много в Сиродииле, невозможно обыскать все... Можно только обыскать ферму. Перения слишком любит своих детей, у нее не может не быть какой-то карты, где отмечено пристанище ее дочери.

 — Можешь идти спать. — Женщина вернулась, поправляя волосы и давя зевоту. — Спи, сколько угодно. Если раньше меня проснешься и решишь ехать, то разбуди. — Спасибо вам. Даже не знаю, как вас отблагодарить... — Терис смущенно опустила взгляд.

 — Ну что ты, детишкам моим гостинцы передашь — мне больше и не надо. Я сама уже стара ездить так далеко, да и тут хозяйство не на кого оставить. И у них там дел много, вот и видимся редко. — Перения убрала со стола посуду и смахнула в ладонь хлебные крошки. — Ты иди, а я им письма напишу еще, отдашь.

 — Спокойной ночи. Я все передам.

 Тихо уйти. Не думать ни о чем, даже не пытаться внушить себе, что Перения воспитала такого сына и виновна уже этим. Бесполезно.

 Лечь на кровать и стараться не смотреть на другую, давно пустующую, застеленную пестрым сшитым из лоскутов покрывалом. Наверное, здесь раньше спали дочери Перении, осталась даже тряпичная кукла на сундуке.

 Терис закрыла глаза, погружаясь в полную темноту, лишенную образов и мыслей.

 Слух ловил звук шагов за стеной, шорох ткани, скрип пера. Она почти видела, как женщина протирает глаза и откладывает до утра незаконченное письмо.

 Три минуты. Две. Одна.

 Убийца бесшумно встала, неслышно вышла из комнаты и подошла к приоткрытой двери, из-за которой пробивался свет наполовину сгоревшей свечи.

 Перения уже не дышала, и Терис сдержалась, чтобы не закрыть ее лицо краем одеяла. Нельзя: стража заглянет сюда, и все должно выглядеть как смерть во сне. Здесь не должно остаться никаких следов пребывания постороннего. Ее никто не видел, а дождь размоет следы конских копыт во дворе.

 Она отвела взгляд от оставленного на столе недописанного письма: почерк слабеющей руки Перении был с трудом различим, но Терис и без того понимала, что там написано. Что-то теплое и простое, чего ей лучше не видеть и не знать.

 Карта нашлась быстро — истрепанный пергамент под подушкой, исписанный самой Перенией. Темная точка около лесного озера, а рядом — кривые строки, выведенные второпях. Старая сосна с двумя верхушками у самой дороги, оттуда направо и дальше вдоль ручья до озера, где святилище Вермины... Полдня пути от Чейдинхолла.

 Слишком просто, несправедливо просто. Так же, как и с Ушижей. Может быть, если бы в тот раз за ней в руины пришел Маттиас, все было бы иначе. Может быть, она смогла бы убить его, как и ящера, и тогда...

 Уже неважно. Это произошло слишком давно, она в Братстве и не имеет права отказаться от контракта. Все, что она может сейчас — отправить Маттиаса в Обливион, и на этот раз уже без ошибок.

Глава 68

 Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать капель…

 Перемешать, чтобы прозрачная жидкость растворилась в варенье и едва ощутимый горький запах смешался с ароматом слив.

 Яблочное — для Андреаса, сливовое — для Кейлии Драконис. Гостинцы от любящей их матушки, которые они с радостью примут и тем самым до предела облегчат задачу убийце. Ей останется только дождаться известий об их смерти и тихо уехать из Лейавина, не привлекая к себе внимания: после смерти Филиды оно ей не нужно.

 Терис плотно закрыла варенье и аккуратно завернула обе крынки в ткань, поставила на место флакон с ядом и отрешенно смахнула пыль с края заставленной пузырьками полки. Неплохо бы убраться здесь, но задерживаться нельзя: тревога, что Драконисы узнают о смерти матери, тянула за душу, и останавливал только приказ Спикера выезжать не раньше утра.

 Уже завтра вечером она приедет к святилищу Вермины, и Сибилла станет второй в списке. Найти пещеру легко: Перения Драконис указала все возможные ориентиры и отметила черной точкой сам вход — почти у самого озера. Память подсказывала, что это самая чаща леса, и не составит труда затаиться среди деревьев и выждать, когда сестра Маттиаса покинет свое логово. Она неплохо стреляет, и этого будет достаточно. Все пройдет быстро, если ожидание не затянется. Заночевать придется у алтаря Вермины; не лучшее место для сна, но культисты обычно равнодушно относились к чужакам, а дикие звери не подходили к святилищам близко.

 Полукровка склонилась над картой Сиродиила, высчитывая время в пути. Не менее пяти дней уйдет на дорогу до "Пьяного Дракона": Каштанка не настолько быстра и вынослива, как лошадь, которую убийца брала у Фелиция Атиса для убийства Филиды. Еще два дня пути до Лейавина...

 Маттиас Драконис будет последним, и, если все пройдет удачно, к нему она доберется через две недели. Едва ли раньше, чем он узнает о смерти своих близких. За это время кто-то заметит, что в окнах фермы Эпллвотч не горит свет, а известие о гибели Кейлии Драконис мгновенно разнесется по городу и дойдет до столицы с торговцами и никогда не сидящими на месте искателями наживы.

 Убийца осторожно обмакнула перо в чернила и, склонившись над пергаментом, начала аккуратно выводить буквы, стараясь выбирать для отчета слова попроще.

 Не то задание, которым стоит гордиться душителю. Про него хотелось забыть, только в ушах все еще звучал полный гордости голос крестьянки, расхваливавшей своего умного и сильного Маттиаса и не знавшей, что ее первенец загнал в могилу ее и других ее детей.

 В то, что сын унаследовал от нее не только цвет глаз, но и характер, хотелось бы верить, но эта надежда не выдерживала проявленной Перенией доброты.

 "...впустила и предложила остаться на ночь"…

 Терис поморщилась, гоня воспоминания о теплом доме и горячем чае.

 Она не бежала от пьющего мужа. Она не нуждалась в ночлеге и могла бы легко остаться в любой таверне Брумы. Могла бы заночевать в пещере, где оставила дорожную одежду, не вяжущуюся с ее ролью. Перения Драконис ничем ее не выручила, она ничего ей не должна...

 От бессмысленных, повторяемых в сотый раз за последние дни уговоров отвлек тихий шорох, раздавшийся в коридоре, и убийца замерла, вслушиваясь в вернувшуюся тишину.