Кроваво-красный

 Спустя несколько долгих мгновений до слуха донесся скрип костей, и едва зародившаяся тревога отступила. Чужие так далеко не доходят. В форте скелеты и ловушки, и любой бандит или искатель приключений обречен: в крайнем случае доберется до зала, где попадет под стрелы мертвых стражей и пополнит их число.

 "...сама рассказала о своих детях. Информации достаточно, чтобы их найти. Умерла во сне. Свидетелей нет".

 Она старательно перечитала отчет, с удовлетворением отмечая, что почерк стал более ровным: постоянное переписывание отрывков из книг и зубрежка грамматики давали свои плоды.

 — Я все написала. — Убийца протянула отчет, когда Спикер зашел в лабораторию. Уже без трости, но все еще тяжело наступая на покалеченную ногу.

 Не вспоминать про Мэг. Задание, думать о задании... Спикер не будет зря рисковать и не возьмется за слишком опасный контракт. Теперь у него есть те, кого можно послать хоть в Обливион и не слишком сожалеть об их смерти.

 — Все правильно. — Лашанс пробежал взглядом по немногочисленным строкам и, сложив лист пополам, прислонился к стене. — Что будешь делать с остальными?

 — Отравила варенье, которое им передала мать. — Терис отогнала прочь возникший в памяти образ Перении Драконис.

 Женщина тепло улыбалась, желая ей спокойной ночи и не зная, что утро для нее так и не наступит, а ее посылка обернется смертью для ее детей. Она как никто облегчила убийце задачу.

 Отвратительно просто. Если бы она сопротивлялась или не впустила ее в дом, назвала бы шлюхой за бегство от мужа, все было бы куда легче. Как с Матильдой Петит, заслужившей смерть своими делами в прошлом и вдобавок имевшей мерзкий характер. Слышать, как она падает с лестницы, было даже приятно: идеально подстроенный несчастный случай смывал недавний позор и грел самолюбие.

 — В сливовое добавила "черные слезы", в яблочное — выжала сок из отравленного яблока. Запаха нет. Завтра вечером буду около пещеры Сибиллы, придется подождать, когда она выйдет. Андреас трактирщик, я знаю, как его найти. Кейлию тоже. Потом...потом поеду в Имперский город. Выслежу Маттиаса, и... — голос нервно дрогнул, — по обстоятельствам. Отравлю или застрелю из лука.

 — Ему матушка ничего не передавала? — Лашанс смотрел прямо и спокойно, но что-то внутри дрогнуло в предчувствии, что разговор уходит в совершенно нежелательную для нее сторону.

 — Я сказала, что еду в Лейавин, и она не стала просить заехать к нему. И...это все равно было бы не лучшим выходом. Я буду там нескоро, он может узнать о смерти матери раньше… — Терис осеклась, чувствуя, как тяжелеет взгляд убийцы, и сдвинулась к краю стола, когда он сел рядом.

 — Давно должен был тебе сказать, что я слышал твой разговор с тем наемником, которого ты убила в руинах. Имя Маттиаса Дракониса там тоже звучало. — Ощущение, что

 Спикер видит ее насквозь, не оставляло права на ложь. Опыт общения подсказывал, что из нее вытянут все, если будет необходимо, и все, что она может — не говорить всей правды.

 — Мы с ним...виделись...

 — И, судя по твоему выражению лица, он тебе рад не будет.

 — Не очень. — Терис с трудом натянула маску спокойствия, пытаясь изобразить лишенное страха безразличие и, поймав тяжелый взгляд Спикера, торопливо продолжила. — Но я хорошо знаю его привычки. И знаю, где он живет. Смогу влезть в окно и отравить все, что можно, пока его нет дома. Я...раньше лазила в окна домов в Имперском городе, это не очень сложно. Тем более, я здесь многому научилась.

 Спикер помолчал, и на обычно непроницаемом лице на мгновение отразилась внутренняя борьба, выдавшая явное нежелание оставлять ей этот контракт.

 Может, так действительно было бы лучше, достанься он кому-то другому с самого начала. Если бы та же Бригит просилась к Перении ночевать и подливала ей яд, а потом говорила с ней весь вечер, это не касалось бы ее. Теперь же она просто обязана добраться до Маттиаса, и это сильнее старого страха, вдруг утратившего всякое значение.

 — Я смогу, обещаю.

 — Антоний вернулся с задания, зелья Дангора работают. — Интонации выдавали досаду: не то на ее настойчивость, не то на новичка. Чужака, которого пришлось вербовать от безысходности и который теперь все сильнее приживался на новом месте, где его не должно было быть. Лаборатория в убежище принадлежала Альге, а не безумному на вид босмеру с одним ухом. — Это неплохая замена магии разрушения. Можешь взять на случай необходимости. С меткостью у тебя все хорошо, с десяти шагов попадешь. Только будь осторожна рядом с деревянными домами, пожары нам не нужны.

 — Вы...предлагаете мне сжигать жертв?

 — А почему нет? Иногда приходится избавляться от трупов. Или клиент настаивает, что тело не должны опознать.

 Терис не стала возражать. Душителю глупо рассуждать о том, что это слишком жестоко...для большинства жертв. Маттиас Драконис такого достоин и, будь у нее возможность, она опробует на нем достижения Дангора в области алхимии.

 Не за сломанные ребра. Не за постоянные угрозы и намерение убить. За контракт, лежащий на столе, где имя его матери уже перечеркнуто расплывшейся черной линией.

 — И не стоит так много думать о жертвах.

 И снова никакой возможности оправдаться. Глупо и бессмысленно: она уже минуту сверлила взглядом контракт, выдавая мысли, не отпускавшие последние дни.

 — Я знаю, что так нельзя. — Терис свернула пергамент и уткнулась взглядом в холодную каменную поверхность, испещренную следами алхимических опытов. — Но...я все сделала и буду дальше работать, как надо. Простите, если...

 — Ничего страшного. — Отсутствие упрека в голосе граничило с пониманием. — Неприятные задания бывают у всех. Один раз нужно было отрубить спящей женщине голову. Все прошло удачно, но ее сын это видел. Ему было лет пять. Он прятался под столом, когда я пришел.

 Терис почувствовала, как в горле встает ком, а страх перед ответом душит желание задавать вопрос.

 Задания бывают разные. Свидетели нежелательны всегда, и Ситиса не волнует, сколько им лет. И она не та, кто имеет право осуждать. Только лучше не знать ничего и оставить за собой право на домысел.

 — Нет, я не убил его. — Люсьен Лашанс, не глядя на нее, запечатал отчет. — Его не было в контракте. Потом я узнал, что заказчиком был его отец. Не думаю, что он хотел бы этого.

 Страх отпустил, сменившись смутным чувством вины за свою мысль. Вспомнилась Телендрил, бывшая жертвой, но по стечению обстоятельств завербованная в Братство, за что тогда еще душитель получил выговор от Мэг. Может быть, с того момента и началась неприязнь к нему Черной Руки, выросшая за годы настолько, что кто-то решился на подмену контрактов.

 Кто? Где его искать? Почему он затих после Очищения? Вопросы вели в тупик, в наполненную паранойей и подозрениями бездну, где душителю было недоступно слишком многое.

 — И...за что эту женщину заказал муж?

 — Наверное, она была не слишком хорошей женой. — Безразличие, пришедшие за годы работы в Братстве, было сильнее старых сомнений и сожалений. — Некоторым достаточно и этого, чтобы обратиться к нам. Не жди, что все будут искать справедливого возмездия, как в случае с особняком. Знаю, иногда хочется верить, что жертвы заслужили смерти. Корнелию нравилась мысль, что Братство вершит правосудие. Или хотя бы волю Девятерых. Но ты сама знаешь, что иногда заказчик хочет получить наследство или избавиться от наркомана, с которым связалась его дочь.