Кроваво-красный

 — У тебя есть догадки, кто за этим стоит? — Терис спросила прямо, не размениваясь на хитросплетения намеков. Чем больше путать его, тем сильнее он будет подозревать ее в недоверии и неприязни. Или в чем-то еще более страшном, о чем не преминет сообщить Аркуэн — повинуясь своему долгу и здравому смыслу, приказывающему искоренять всяческое предательство.

 Ответа не было долго; из-за соседнего стола поднялся и вышел за дверь старый солдат, что-то разбилось за стойкой трактира, а душитель все молчал, глядя в глаза полукровки. Без страха или смятения, как будто бы давая ей время самой понять еще не прозвучавший ответ.

 — Я не знаю, Терис. — Мягкие и спокойные интонации его голоса и грусть во взгляде ставили в тупик зародившееся ожидание оговоров и домыслов, подводили итог попытки вытянуть что-то из Матье. — Я думал над этим много раз. И каждый раз не находил того, кому это выгодно. — Он продолжил, торопясь опередить едва возникшую у нее мысль. — Аркуэн не нужно все это. Она...применяет жесткие меры, но это ее ответ на происходящее. Она искренне чтит Ситиса и Мать Ночи, и благо Братства для нее превыше всего. Будь виновен кто-то из наших, она бы немедля его убила. И... — Матье не смог скрыть дрожи и выдавил болезненную улыбку, — она провела бы Очищение у нас, будь необходимость.

 Благо Братства...

 Она пришла ночью ради этого самого блага. И приказ об Очищении стал плодом ее забот: убить некоторых, чтобы спасти всех. Холодный расчет, приправленный нескрываемым удовольствием от отчаяния Лашанса. Но все же, в первую очередь, расчет и необходимость.

 Аркуэн не таила своей неприязни, но чутье подсказывало, что она не пойдет против Братства: слишком свято она чтила Догматы. И не стала бы поручать нечто подобное своему душителю, преданному ей куда искреннее, чем могло казаться по его всегда нервному, почти запуганному виду. В его интонациях и сейчас промелькнул страх: он знал, на что способна его Спикер, и не питал иллюзий. В случае угрозы его она тоже убила бы вместе с другими. Благо Братства на первом месте, оно важнее верности и преданности подчиненных и собственных чувств. Которые, несомненно, у нее были. Тогда, в форте, в голосе альтмерки на мгновение послышалось сострадание, и оно подтверждало слова Матье.

 — Я верю. — Впервые за весь вечер Терис сказала правду и смутно устыдилась недавней лжи, когда увидела облегчение во взгляде Матье. Неподдельное, как будто бы ее вера что-то для него значила.

 ***

 Алвал Увани смотрел долго, не отрывая взгляд алых глаз и не торопясь с ответом. Взвешивал услышанное, погрузившись в себя и не выдавая ни намерения возразить, ни намерения поддержать.

 Все слишком сложно. Нехватка доказательств сделала бы разговор бессмысленным, если бы не внезапная заинтересованность данмера. Заинтересованность и готовность слушать, заставившая выложить все, что уже несколько дней не давало покоя.

 — Итак, ты выдвигаешь обвинения против душителя. — Наконец он заговорил, откинувшись на спинку кресла и впившись в Лашанса немигающим взглядом. Спокойным, не выдававшим никаких эмоций кроме ожидания немедленного ответа. Честного и прямого: сейчас, когда поблизости не было Слушателя и Аркуэн, не требовалось лжи. Только осторожность, заставлявшая подбирать слова.

 — Делюсь подозрениями. Для обвинений еще рано.

 Как бы ни хотелось избавиться от проявившего внезапную назойливость душителя, но не было ни единого доказательства его виновности. Только подозрения, подкрепленные странным для Матье поведением. Его навязчивое желание поговорить с Терис, его появление в форте вопреки более чем ясному запрету там появляться, его чрезмерное выражение сочувствия... Слишком мало, чтобы обвинять. Равно как и тот факт, что убийства начались после перевода Матье из Чейдинхолла. Начались не сразу: прошло три года, прежде чем Николас и Марта непонятно зачем убили двух людей из Брумы. Николаса допросили со всем пристрастием, на которое была способна Аркуэн, но имя Матье тогда не прозвучало.

 Данмер кивнул, удовлетворенный ответом, и сцепил пальцы в замок. Пальцы его правой руки, обожженные огнем, все еще не гнулись, оставаясь таким же болезненным напоминанием, как и ожог на лице Аркуэн.

 Они убили Альгу. Загнали в угол, и тогда она подожгла все, предпочтя закончить жизнь в огненном вихре, а не в пыточной форта. Она знала, что оттуда не будет выхода, и что ей припишут все: подмену контрактов, предательство, месть за гибель Корнелия, работу на Мораг Тонг и скамп знает что еще. Быть может, повези Аркуэн чуть меньше, данмерка забрала бы с собой и ее. А потом за ней последовал Винсент, и по чудовищной иронии судьбы Алвал Увани остался единственным, готовым выслушать и поверить. Не из личной симпатии, которой никогда не было, а исходя из собственной убежденности в его невиновности.

 — Разумно. — Данмер аккуратно сдвинул на угол стола стопку пергамента. — Тебе не в чем обвинить его кроме как в навязчивости. Он ничего не сделал ни тебе, ни твоему душителю.

 — Тогда я был рядом. И скелеты. Я не знаю, чего он хотел. — Отрицание собственной догадки далось с трудом. Сказать, что Матье пришел с намерением убить Терис, равносильно ничем не обоснованному обвинению, подкрепленному только собственным чутьем. Слишком упорно он искал с ней встречи еще тогда, когда завел разговор о своих сожалениях в форте Вариэл. И слишком в лаборатории говорил как всегда сбивчиво, но что-то во взгляде выдавало страх и смятение.

 "Я проезжал мимо"...

 Самое идиотское оправдание своего визита. И, что было хуже всего, до сих пор не отпускало ощущение, что Матье долго стоял за дверью, прежде чем обнаружить свое присутствие. Ждал чего-то? Подслушивал? Собирался с духом, чтобы заговорить?

 — Полагаю, ничего плохого. — Алвал Увани пожал плечами. — Три дня назад он был в городе. Как раз тогда, когда умерла Кейлия. Это, как я понимаю, дело рук твоего душителя, контракт был поручен ей. Желай он причинить Терис вред, сделал бы это. В городе много безлюдных закоулков и достаточно сброда, на который можно свалить убийство. Ему ничего не стоило тихо избавиться от нее. А что до твоих подозрений... — Данмер продолжил, не давая возразить. — Ты говорил, что он стоял за дверью лаборатории. Тебе так показалось. Я не буду ставить это под сомнение, возможно, ты прав. Он мог действительно прийти поговорить с Терис, но бояться войти, пока ты там. Твоя паранойя опасная вещь, особенно когда рядом твои мертвые стражи. И Матье не так глуп, чтобы не понять, насколько сильно ты не рад гостям из Черной Руки.

 — Именно это и кажется мне странным. — Настойчивость не пересекла границу вежливости, и данмер сощурил глаза, выказывая скорее внимание, нежели злость. — Я дал ему понять, что ему не стоит приближаться к Терис. Он никогда ранее не позволил бы себе прийти, когда ему запретили. И это не приказ Аркуэн. Она не послала бы его шпионить. Кого угодно, но не душителя.

 Алвал Увани вздохнул и какое-то время молча смотрел на свои обожженные неподвижные пальцы. Отстраненно, как будто бы рука принадлежала не ему, и увечье ничуть не отражалось на его жизни.

 — Я не буду говорить, что я не вижу в твоих словах смысла. — По-деловому спокойные интонации не выдавали ожидаемого недовольства, и прямой взгляд Спикера позволял жить надежде. — Я достаточно долго знаю Матье. Правда, не так хорошо, как других. Все мы здесь осторожны друг с другом, но в нем эта черта доведена до совершенства. Спроси кого угодно, о нем нечего сказать кроме того, что он исполнительный и сдержанный. Конечно, это качество необходимо всем душителям, но... Я отчасти понимаю твои сомнения. — Алвал Увани поднял взгляд — бесстрастный и требовательный, дающий понять, что предоставленное право стоит ценить бесконечно высоко. — Чего ты хочешь от меня помимо понимания?

 — Отчеты Матье. Все. Аркуэн как-то упоминала, что он докладывает обо всех своих передвижениях. — Требование не встретила отказа ни во взгляде, ни в жесте, и Спикер продолжил. — И список погибших и пропавших убийц за время его нахождения в Братстве. Тех, кого мы не смогли найти. И отчеты казненных за убийства своих.

 Огонь свечи колыхнулся, бросив тень на лицо данмера, которую можно было принять за полуулыбку. Или это действительно была улыбка — короткая и скупая, но не лишенная некоторого одобрения.