Кровавый триптих

Задрав ноги на колченогий письменный стол, я изучал потрепанный том по истории химического анализа, применяемого в криминалистике, пока лаборант Макс Берли капал расплавленным парафином на ладони Фрэнка Слотера. Скоро он возвестил:

– Результат отрицательный!
– и приступил к Уэйну. Двадцать минут спустя он произнес:

– Положительный!

– Ты уверен?
– переспросил Паркер.

– Вопроса нет, лейтенант. Эта реакция положительная на все двести.

На сей раз Хаббел Уэйн обошелся без преамбул. Он просто рухнул без чувств к ногам лейтенанта Паркера. Минут через пять его привели в чувство и Паркер сказал:

– Извините, мистер Уэйн, я должен вас задержать.
– Паркер вызвал двух здоровенных полицейских и наказал им: - Отведите его вниз, оформите и... полегче, ребята.

– Я свободен?
– спросил Слотер.

– Да.
– ответил Паркер.
– Ты тоже, Пит. И если я вам понадоблюсь, найдете меня здесь, Я пробуду тут всю ночь.

Когда мы вышли, Слотер спросил:

– Побросить тебя куда-нибудь?

– Не надо.

Он поймал такси и укатил, а когда возле меня притормозило второе такси и водитель вопросительно посмотрел на меня, я махнул ему и, забравшись на заднее сиденье, сказал:

– Восточная Шестьдесят третья, дом десять.

Было ещё не слишком поздно. Ясная ночь с холодной белой луной и россыпью звезд. Я сидел на заднем сиденье и обмозговывал события этого дня. Мне было немножко даль Хаббела Уэйна. Вдруг водитель прервал мои мысли:

– Приехали, мистер!

Я расплатился с ним и вышел к чистенькой каменной шестиэтажке. Оказавшись в небольшом вестибюле, я подошел к панели с дверными звонками и стал искать фамилию "Принс", как вдруг внутренняя дверь распахнулась и из холла вышла молодая пара. Я поймал дверь и спросил у них, где живет Кэти Принс.

Парень ответил:

– Вы прямо у цели. Первая квартира. Прямо. Студия.

Я поблагодарил его, он подмигнул мне и, обхватив свою девушку, увел её прочь. Я позвонил в дверь квартиры номер один. За дверью раздалась переливчатая мелодия, дверь отворилась и на пороге оказалась пожилая дама в шляпке с пером.

– А я как раз собралась уходить, - сообщила она.

– А?
– не понял я.

– Вам кого?

– Кэти Принс.

– А вы кто?

– Вы сказали, что уходите?

– Да, я её работница. Мне вообще-то уже пора. Но она занята, и я скажу, что к ней посетитель.

– Не беспокойтесь...

– Как-как?

Я взмахнул перед её носом бумажником и быстренько его убрал.

– Идите-идите. Я из полиции. К мисс Принс.

– Вы из полиции? Я тут на почасовой работе. Неприятности мне не нужны, мистер.
– Ее мутные глаза смотрели на меня умоляюще.
– Не люблю быть замешанной в...

– Идите домой, мадам. Вы ни во что не замешаны. До свиданья.

– Я могу идти?

– Можете. Если, конечно, сами не желаете остаться.

– Нет. Терпеть не могу иметь дело с полицией. У меня с вами никогда не было конфликтов...

– Ладно. Вы меня не видели и я вас не видел. Идите домой.

Она постояла несколько секунд и сказала:

– До свиданья, мистер. Спасибо вам.

– Прощайте.

Она ушла, я проник в квартиру и тихо закрыл за собой дверь. Я миновал крошечную прихожую и вошел в просторную аляповато обставленную гостиную, где не оказалось никакой Кэти Принс. В дальней стене я заметил деревянную дверь. Подойдя к ней, я толкнул её и то, что предстало моему взору, заставило меня вытаращить глаза так, точно у меня вдруг открылась скоротечная базедова болезнь.

Я попал в студию художника. Комната купалсь в резком белом свете, струящемся от люминисцентных ламп с потолка. На небольшом подиуме посреди комнаты стоял никто иной как бывший боксер и борец-профессионал Корнелиус Флик. На мистере Флике не было надето ничего, за ислкючением микроскопических трикотажных трусиков в обтяжку. Грудь его вздымалась как палуба океанского лайнера, а бицепсы вздулись как якорные цепи означенного судна. Но не от этого зрелища мои глаза едва не вылезли из орбит. Я и раньше неоднократно имел удовольствие лицезреть мистера Флика в таких же узеньких трусиках в обтяжку.

А вот Кэти Принс я не лицезерел никогда.

То есть, я хочу сказать, Кэти Принс в микроскопических трусиках.

На мисс Кэти Принс тоже не было ничего кроме супер-узеньких трусиков, которые сейчас у нас принято называть "бикини". Мисс Кэти Принс оказалась зеленоглазой длинноногой блондинкой с загорелой кожей и короткой мальчишеской стрижкой. Мисс Кэти Принс обладала потрясающей фигурой, была умопомрачительно сложена, причем жировые ткани равномерно распределялись в соответствующих местах, и имела при этом царственную стать. В левой руке она держала мольберт, в правой - кисть и живописала мускулистое тело мистера Флика маслом на бескрайнем куске холста. Она косо посмотрела на меня и спросила:

– Кто вас впустил?

– Случайно забрел, - отозвался я.

– Не боись, малышка. Это просто частная ищейка, - буркнул Флик.

– Здорово, Корни!

– Здорово, ищейка!
– Корни добродушно осклабился.

– Не улыбайся!
– строго прикрикнула мисс Принс.
– Не меняй позы!

Корни сглотнул ухмылку. Мисс Принс нанесла очередной мазок. Я стоял и глупо таращился на нее.

– Что вам нужно?
– спросила хозяйка студии.

– Мне?

– Вам!

– Меня зовут Питер Чемберс.

– Я потрясена!
– Она не переставала манипулировать кистью.
– Меня интересует не ваше имя, а ваша профессия.

– Частный дознаватель.

– Очень смешно.

– Перестаньте, мисс Принс. Я к вам по очень серьезному делу.

– Черт!
– Она швырнула мольберт в сторону, за ней полетела кисть.
– Ну как можно работать в таких условиях! Хоть уходи в монастырь...

– Это вы-то в монастырь?
– усмехнулся я.

Уперев руки в боки, мисс Принс спросила:

– Так что вам надо?
– Потом, перехватив мой взгляд, устремленный на её оголенное тело, она явно смутилась.
– Простите!
– Она пошла в угол, сдернула со спинки стула халатик и накинула на себя.

– Что-то я ничего не пойму, - сказал я.

Корни все ещё стоял на подиуме.

– Корни, можешь отдохнуть!
– бросила она.

Корни усмехнулся и сошел с подиума.

– Сигаретки не найдется, ищейка?

Я дал ему сигарету, дал огня и сказал:

– И все-таки я ничего не понимаю.

– Это не вашего ума дело, - отрезала мисс Принс.
– Но я объясню. Корни - потрясающая модель. Но я хочу добиться определенного выражения, определенного напряжения тела и лица и я обнаружила, что этого можно добиться только если я работаю в этой, если угодно, рабочей одежде. Если у вас есть комментарии - меня они не интересуют.