Кровавый триптих

Когда я вошел, Дэнни поднял глаза и - ну, догадайтесь сами - широко улыбнулся. Я знал про Дэнни одну вещь, которую, должно быть, знали и другие: Дэнни открывал рот только тогда, когда ему этого очень хотелось только тогда. И Дэнни, как и прочие аксессуары у "Бенджи", стоил очень дорого. Я выудил из кармана одну из сотенных Адама Вудварда и положил её на стол перед Бенджи.

– У меня послание для Фейгла, - сказал я.

– Да?

– Я видел, как только что отсюда вышел Гарри Страм.

– Да?

– Страм попросил меня кое-что ему передать.

– Да?

Я вытащил ещё две сотни и положил их рядом с первой.

– У меня мало времени, Дэнни. Мне надо передать послание.

– Он гнида.

– Кто?

– Фейгл. Противный грубиян. Очень хорошо, что у тебя для него послание. Не нравится мне этот задира, у него плохие манеры, не уважает стариков. Посмотри в комнате 1-G.

– На первом этаже?

– Угу.

– Стучать надо?

– Не надо, если у тебя есть ключ.
– Он выдвинул ящик. Там лежал ключ. Я его взял.
– Оставь ключ в замке. Если возникнет шухер, я скажу, что ты меня огрел дубинкой и забрал ключ. Синяки у меня редко выскакивают - а если меня правильно бить, то вообще следов не остается.

– Спасибо.

– Иди передай ему свое послание. И не волнуйся ни о чем. Там его не найдут. Его найдут в сточной канаве, где ему самое место.

– Это не то послание.

– Заранее кто может знать...
– Я пошел к двери.
– Эй!

– Что?

– Он с оперением.

– Спасибо, Дэнни, я учту.

– Да пошел ты...

Мне не было нужды идти на цыпочках: толстые ковры в коридорах заглушал мои шаги. В левой я держал пушку, а правой подергал дверную ручку. Ключ мне не понадобился. Дверь отворилась. Фейгл был в этот вечер беспечен. С одного взгляда на него я понял причину.

Комната являла собой пейзаж кошмара из новеллы Боккаччо: золотые гобелены на красных стенах, диван с золотой обивкой и четырьмя зелеными подушками, из золотых бра струился красный свет, пол и потолок представляли собой были сплошное зеркало. Как и потолок. Из невидимых динамиков струилась сладкая музыка. На позолоченном столике с изящными ножками стояла бутылка виски, ведерко со льдом, сифон с содовой и стаканы. Еще там лежал "люгер". Фейгл сидел за столиком в непосредственной близости от "люгера". На нем были черные ботинки, черные брюки в обтяжу (под штанинами вздымались бугры мышц), черный широкий пояс и белая шелковая рубашка с открытым горлом. Сидящая рядом с ним дама удачно вписывалась в атмосферу комнаты: обтягивающее зеленое платье с одной лямкой, широкий золотой пояс, золотые туфли на каблуках, рыжие короткие волосы в мелких завитках, обильная косметика на лице, накладные ресницы. Да только дама оказалась не совсем дамой. На щеках у неё красовалась суточная щетина.

Я переложил свою пушку в правую руку. Стоя в дверях, я позволил им как следует меня рассмотреть.

– Как тебе живая картина, ублюдок? Гы!
– осведомился Фейгл.

Рыжее с щетиной спросило:

– Ты его знаешь?

– Строгий дядя с пушкой. Стоит ему шевельнуть пальцем, как он свалится замертво от перепугу. Гы!

– Ты!
– тихо сказал я.

– Я?
– пропищало рыжее.

– Вон отсюда. Живо!

У Фейгла было приплюснутое узкое лицо и длинный подбородок. Светлые волосы конским чубом ниспадали на лоб. Глаза у него были бледно-серые, но серый цвет переходил в какой-то белесый вокруг неестественно расширенных зрачков. У него была привычка поджимать верхнюю губу к деснам, отчего обнажались желтые, широко расставленные, точно волчьи клыки, зубы. Он хихикнул и хлопнул рыжее по спине.

– Слыхал? Строгий дядя с пушкой желает потолковать. С глазу на глаз. Вали отсель. Жди наверху. Давай, не заставляй дядю ждать.

Рыжее встало со стула и прошмыгнуло мимо меня. Я закрыл дверь и прислонился к косяку. Фейл поднялся, пошатнулся, оперся рукой о столик. Ладонь легла рядом с "люгером".

– Ну что стряслось, приятель?

– Кто тебе заплатил за Вудварда?

Верхняя губа поджалась. Он засопел.

– Это тебе кто насвистел?

– А что?

– А то, что у легашей нет ничего. У легашей полный ноль. Мне доложили.

– Так кто платил, Фейгл?

– А тебе-то что за дело?

– Я работаю с этим делом.

– Тогда работай на соседней улице, приятель. А кто тебе насвистел про Фейгла?

– А тебе нужен офицер с блестящим значком? Тебе приятнее с ним толковать, чем со мной?

Фейгл больше не раздумывал. Он все сказал. Он схватил "люгер" и выстрелил, но Фейгл был дока по части длинноствольных - с пистолетом у него явно были нелады, но ему могло повезти, поэтому я опустил ствол и пальнул ему по ногам, но Фейгл превзошел сам себя. Я-то решил, что если заставлю его хромать, у него язык вмиг развяжется, но Фейгл, видно, в детстве насмотрелся вестернов и, сделав два отчаянных прыжка и походя разгромив зеркальную секцию потолка, он бросился на пол и там схлопотал свинцовую плюху в глаз. Кровь брызнула точно из гейзера - и он умер.

Я обтер ключ носовым платком, положил его на стол, потом тщательно вытер дверные ручки внутри и снаружи и, спустившись вниз, вышел от "Бенджи". Прошагав сотню-другую ярдов по улице, поймал такси.

VI

Протяжный вопль будильника вырвал меня из объятий сна. Было одиннадцать часов утра вторника, но труба звала в поход. Я принял душ, и вода окончательно разбудила меня. Я побрился, позавтракал и отправился в управление полиции. Вид у Паркера был усталый.

– Как идут дела?
– спросил я.

– Хреново.
– Он сощурил свои черные глазки.
– А у тебя что за интерес?

– Я нашел убийцу. И у меня профессиональный интерес.

– Нет, мистер. Из-за этого ты в такую рань не стал бы вылезать из постели и не поперся бы сюда через весь город.

– Я вострю свой топорик. И пока не хотел бы вдаваться в подробности.

– Но ты же поделишься со мной?

– Непременно.

– Мы старые знакомцы, Пит.

– И до сих пор не перебегали друг другу дорогу. Не будем портить отношения, Луи.

– Ладно.

– Так как продвигается дело?

– Говорю - хреново. Начальство на психику давит. Линкольн Уитни большая шишка, и он уж брызжет слюной.

– Вудвардом тоже ты занимаешься?

– Нет, Бог уберег. Только Кингсли. Самоубийство исключено. Экспертиза показала, что нож тщательно обтерли. Ну и убийца был в перчатках.

– А вскрытие?

– Ничего особенного. Да и тело у нас забрали. Он в часовне Мэннинга, на Семьдесят девятой.

– Что за нож?

Тут его глаза заблестели.

– Здесь есть кое-что интересненькое, но я пока держу эту карту про запас, и ты тоже помалкивай.

– Конечно, Луи.

– Нож иностранного производства. Вроде наших "перышек" с выбрасывающимся лезвием - но европейский. Я двадцать человек послал по следу. Этот ножичек - хорошая зацепка.

– Что-нибудь еще?

– Ничего. А у тебя есть что-нибудь для меня?

– Пока ничего. Не узнаешь для меня один адресочек?

– Давай.

– Эдвина Грейсон. Балерина.

Он нажал кнопку переговорного устройства и повторил имя в микрофон. Потом устало улыбнулся.